— Ни хрена себе! — изумился один из гопников. — Че за наглость, я не понял? Вы кто такие вообще? — Он? — спросил Валерик. — Он, — подтвердил Витя. — А-а-а… — гопник усмехнулся. — Этот вчерашний лох кентов привел. Че хотели-то? — Мы не хотели. Мы хотим, — поправил я. — Хотим две кассеты, которые вы вчера забрали, обратно. И бабки тоже. — Иначе вас отсюда унесут всех, — добавил Валерик. Нас было шестеро, а этих около десятка, численное преимущество было явно на стороне противника. Не спортсмены, обычные парни, лет семнадцать-восемнадцать, а нескольким и того меньше. Но наверняка у кого-то из них ножи, и решимости пустить их в ход хватит. Однако гопники видели, что настроены мы серьезно и выглядим уверенно. Наша уверенность вызвала неуверенность у них. — А вы кто такие? — спросил один из них. — Чего-то я никого из вас не знаю ни хрена? — Короче, мне это надоело, — как-то очень расслабленно сказал Серёга. И вдруг резко зарядил одному из стоявших ближе всего гопников прямой в челюсть. Тот, к моему удивлению, не отрубился, но просто присел на корточки. Валерик резко и без замаха пробил хук гопнику, на которого указал Витёк. На Валерика налетели сразу двое, но на помощь ему пришел Игорь — здоровенный парень двадцати дух лет. Один из нападавших получил резкий удар в солнечное сплетение и медленно осел у стены, а второй пропустил серьезный удар в корпус и отскочил, держась за ребро. — Мы по делу разговаривать будем или нет? — поинтересовался Серёга. Глава 4 — Мы Седого знаем, — выдохнул тот, который держался за ребра. — Хана вам всем, поняли? Всех на пики поставим! — Его полную оптимизма тираду прервал мощный пинок по заднице. — Да мне похрен, седого или рыжего, — вернуть либо кассеты, либо бабки. Сроку вам два дня. Не придете — все равно поймаем, здесь или в городе. И тогда уже будем по-настоящему с вами разговаривать, не шутя. Вообще оборзели. — Серёга был зол. — Смотри, чтобы тебя потом не поймали! — заявил кто-то из гопников, но тут же получил увесистый подзатыльник и притих. — Кому еще не ясно? — грозно спросил Серёга. Ответом ему было угрюмое молчание. — Значит так, послезавтра в это же время — здесь. Всем все ясно? Вновь молчание было ему ответом. — Ну, я смотрю, вы не поняли ни хрена, — сказал Серёга угрожающе. — Так может нам кого-то из вас с собой взять, в залог? Посидит до послезавтра в подвале, а когда кассеты или бабки принесете — получите своего корефана. Вот тебя, например, возьмем, — Серёга ткнул наугад в одного из гопников. — А я ниче! Я все понял! — шарахнулся тот. — Все все поняли⁈ — Серёга грозно повысил голос. Гопники промычали что-то угрюмо-утвердительное. — Ну и все! Пойдемте, парни. Мы с достоинством удалились. — Не вернут они ни хрена, — сказал Витя мрачно. — Дело ж не в этом, — ответил я. — Важно же то, что мы отпор дали, за себя постоять смогли. — Все в елочку! — весело подтвердил Серёга. — Теперь трижды подумают, прежде чем лезть к кому из вас. Еще и своим расскажут. — Еще не известно, чем закончится, — сказал Витёк. Он был явно не в настроении. — Да нахрен, — ругнулся Игорёха. — Если рыпнутся, бошки поотбиваем. И вообще, пусть они теперь думают, чем закончится. Мы рассчитались с парнями (акция обошлась нам в семьдесят пять рублей) и договорились встретиться завтра. Валерик с Витей поехали в видеосалон, а я решил пройтись по городу, проветриться и привести мозги в порядок. Я уже большего года в этом времени. Больше года! С одной стороны — как будто вчера пришел в себя на больничной койке, а с другой — ужас, сколько времени прошло и всего случилось… Вокруг грохочут перемены. Фундамент страны трещит и сыпется. Нина Андреева пишет свое пламенное письмо в «Советскую Россию». А Новодворская организует «Демократический союз». Мы уходим из Афганистана. Совсем. Семейная банда захватывает самолет. В Сумгаите погромы — азербайджанцы против армян. И в Ленинграде убивает себя Башлачев. И почему-то стабильно одна-две авиакатастрофы в месяц. С человеческими жертвами, конечно. И ничему этому я, человек будущего, помешать не могу. Историю пришпорили и погнали галопом, события сыплются как из дырявого мешка, и все эпохальные! А газеты сходят с ума. Внезапно получается, что можно говорить о проблемах. И начинают говорить потихоньку — оказывается, у нас есть, например, наркомания. И молодежная преступность. И неформалы. И летающие тарелки со снежным человеком. И что со всем этим делать — непонятно. Газетчики не могут понять — правда ли все можно? Или еще чего-то нельзя? Они проверяют, тычутся в разные темы и никто их не снимает с должности. Ткань пространства истончается, думаю я. Энтропия нарастает все быстрее и быстрее. Мир сдвигается с места, как у Стивена Кинга в еще не написанной «Темной башне». Навстречу мне идут двое парней, лет по пятнадцать. Драные джинсы, длинные волосы, металлические браслеты и цепи, на футболках сзади вытравлено «HMR». А вот благообразный дедушка скучает на скамейке с газетой и очень неодобрительно рассматривает металлистов. Один мир прорывается в другой. И вот как раз в это самое время эти люди, принадлежащие к разным мирам, живут на одной территории. Было ощущение чего-то странного. И еще — ощущение беспредельной свободы. И в то же время — полной безнадеги. А в КВНе, который идет по первой программе ЦТ, шутят. Шутят простенько и безыскусно на тему того, что слуги народа живут лучше хозяев. Народ очень смеется — никогда раньше ничего подобного не было! Вообще, появляется много того, чего раньше никогда не было. Например, издание «Доктора Живаго». Или «Вампиры» Барона Олшеври — наши коллеги-кооператоры, связанные с издательствами, начинают утолять книжный голод населения. Утолить голод стоит недешево — «Вампиры» на рыночных книжных рядах — тридцать рублей. А «Дракула» Брэма Стокера — полтинник. А графини и мушкетеры бессмертного Дюма — тридцать пять. Народ офигевает от ценников, но к новинкам культуры приобщается, вообще — народ готов платить любые деньги за все, непохожее на наше. У нас в звукозаписи народ требует «Яблоки на снегу» и «Музыка на-а-ас связала». Требует Цоя, звезда популярности которого почти в зените. Народ хочет Корнелюка и даже Добрынина. Наши неформалы тихонько грустят и сетуют на народную серость. «Хэви металл» все еще на гребне волны, но потихоньку поджимается попсой. Наш стабильный заработок — в районе сорока рублей на человека в день. Несметное богатство для школьного учителя, например. А для того же Евгения Михайловича — вообще ни о чем. Я почти ничего не трачу — шмотки есть, а то, что нужно я могу купить раза в два дешевле, чем простой обыватель. Развлечения, которые находятся в шаговой доступности, стоят копейки, а сорить деньгами в сочинских ресторанах меня не тянет. У меня скопилось больше шести тысяч личных денег. Можно купить два «Запорожца», например. Один для парадных выездов, другой — на каждый день. Или «жигу»-«двойку». Но я не спешу. Да и родители неправильно поймут. Собственный автомобиль у восемнадцатилетнего сына одного из руководителей горкома, в любом случае вызовет вопросы. А вопросов быть не должно. Через день мы в том же составе поехали на автовокзал. В условленном месте гопников не было. — Что и требовалось доказать, — сказал Витёк. — Да и хрен с ними, — махнул рукой Валерка. — Главное, что жути на них нагнали. Теперь не полезут, сто процентов. Жаль только, что мало им вломили позавчера. Откуда-то появился шкет лет двенадцати — мелкий, но нахальный. — Э, пацаны, — обратился он к нам, — вы пацанов ищете? — Ищем, — сказал Валерик, — а они че, тебя прислали? — Меня, — подтвердил шкет. — Сказали передать вам, чтобы приходили в пятницу на Дружбу, на центральный вход к восьми вечера. Сказали, что будут с вами разбираться. — Ну все, кабздец им теперь! — взъярился Серёга. — Кого из них здесь или в городе поймаем, в землю воткнем! Мои спутники были сильно раздражены — было жаль двух кассет, да и наказание гопников было не по заслугам. — Ладно, пойдем, раз такое дело, — сказал я. На улице мы бегло обсудили ситуацию. — Ага, в пятницу на Дружбу, разбежались! Стратеги, мать их! — выругался Валерик. — Там же дискотека. Шпаны соберется человек сто, не меньше. Мы, даже если всех соберем, не потянем. Да и стоит ли оно? — Ясен пень, не стоит, — подтвердил я. — Ладно, парни, вы идите по своим делам, а мне сейчас в видеосалон надо. — Сейчас? — удивился Валерик. — Так до сеанса куча времени еще. — Есть дело, — сказал я. — Потом расскажу. Дело действительно было, и важное. Мой папенька встречался с Евгением Михайловичем Лисинским. Это неординарное событие должно было состояться в нашем видеосалоне, куда я и отправился. Папенька прибыл первым — на служебной «Волге». Я встретил его у центрального входа в ДК и по коридорам и лабиринтам провел его в наш видеозал. Евгений Михайлович прибыл чуть позже и вошел через черный ход. — Мне выйти? — спросил я папеньку. Тот покачал головой. — Лучше побудь здесь. Я так понимаю, что беседа долго не затянется. Я согласно кивнул. Вошедший Евгений Михайлович вид имел торжественный, можно сказать — праздничный. — Здравствуйте, Владимир Иванович! Здравствуйте, Алексей! — вежливо поздоровался он. Папенька довольно холодно кивнул. Похоже, что Евгений Михайлович был ему неприятен. — Я благодарю вас, что согласились уделить мне несколько минут. Собственно, Алексей, наверное, ввел вас в курс дела? — Да, — сказал папенька. Что-то он излишне лаконичен, подумал я. — Тогда перехожу сразу к сути, — заторопился Евгений Михайлович. — Вот… Он достал из кейса объемную папку и протянул папеньке. — Здесь все. Бумаги, фото, магнитофонные записи. Будете проверять? Папенька молча развязал папку, вытянул наугад какую-то бумагу и бегло пробежал ее. — Да… — сказал он после некоторой паузы. — Алексей передал мне, что вы хотите дать законный ход этим материалам. Это так?