Она нашла мма Боко рядом с домом, в тени парусинового навеса, служившего дополнительной верандой. Там же находилась маленькая кирпичная печь, на которой стояла большая почерневшая кастрюля. — Кого я вижу? Прешас Рамотсве! — тепло приветствовала ее мма Боко. — Да, это вы! — Это я, — подтвердила мма Рамотсве. — Я приехала к вам. — Я очень рада, — сказала мма Боко. — Я сидела здесь, варила джем и думала: «Куда все подевались? Почему никто не зайдет ко мне поболтать?» — Значит, я приехала вовремя, — сказала мма Рамотсве. Она знала, что ее подруга любит поболтать, и день, проведенный без общения, для нее настоящая пытка. Мма Боко, хотя и любила посплетничать, никогда ни о ком не говорила плохо, просто ей было ужасно интересно, что делают другие. Ее подруги, находясь под впечатлением речей, которые она произносила на похоронах, где полагается вставать и говорить о покойных, пытались убедить ее выдвинуть свою кандидатуру в парламент, но она отказалась, сказав, что любит говорить об интересных вещах, а в парламенте все время говорят о скучном. — Они только и говорят, что о деньгах, дорогах и тому подобное, — объясняла она. — Конечно, это важные вещи, и кто-то должен о них говорить, но оставим это мужчинам. У нас, женщин, есть темы поважнее. — Нет, мма, — возражали ее подруги, — вы неправы. Этого и добиваются от нас мужчины. Они хотят, чтобы важные вещи, которые они обсуждают, казались женщинам неважными. Но они важны! Очень важны. А если мы позволим мужчинам говорить о них и принимать решения, то в один прекрасный день мы обнаружим, что все решения уже приняты мужчинами и годятся только для них. Тщательно обдумав эти слова, мма Боко сказала: — В этом есть доля истины. В банке, где я работала, решения всегда принимали мужчины. Меня никогда никто не спрашивал. — Вот видите! — говорили подруги. — Мужчины всегда так поступают. Мы, женщины, должны подняться с колен и заявить о себе. Мма Боко дала мма Рамотсве чайную ложку, и та попробовала джем, который варила ее подруга. — Очень вкусно, — похвалила она. — По-моему, это лучший джем в Ботсване. Мма Боко покачала головой. — Здесь в Молепололе есть женщины, которые готовят джем гораздо лучше. Как-нибудь я угощу вас, и вы увидите. — Лучше не может быть, — сказала мма Рамотсве, облизывая ложку. Они уселись под навесом и стали говорить. Мма Боко рассказала мма Рамотсве о своих внуках, которых у нее было шестнадцать. Все детишки умные, сообщала она, хотя одна из ее дочерей вышла замуж за довольно глупого мужчину. — Но он добрый, — сказала она, — даже когда говорит глупости. Мма Рамотсве рассказала ей о болезни мистера Дж. Л. Б. Матекони и о том, как мма Потокване его вылечила. Рассказала, что они перебрались в «Быстрые моторы Тлокуэнг-роуд», и сейчас у них общий офис, и что мма Макутси прекрасно управляла гаражом. Она рассказала о детях, о том, что Мотолели обидели в школе, а у Пусо трудный возраст. — С мальчиками это бывает, — сказала мма Боко. — В пятнадцать лет все пройдет. Потом они поговорили о Молепололе и о Ботсванской ассоциации женщин-крестьянок. В конце концов, когда все эти разнообразные темы были исчерпаны, мма Рамотсве спросила ее о том, ради чего приехала: — Есть одна девушка, — начала она, — вернее, была, теперь она взрослая женщина, по имени Тебого Батопи. Лет двадцать назад она приехала из Молепололе в Габороне, чтобы стать медсестрой. Не знаю, удалось ли ей осуществить свое желание — думаю, что нет. В Габороне с ней случилась одна вещь, которую один человек хочет исправить. Я не могу сказать, что это было, скажу лишь, что этот человек настроен весьма решительно. Он хочет исправить то, что сейчас ему кажется несправедливым. Но он не знает, где эта девушка. Не имеет ни малейшего представления. Вот почему я приехала к вам. Вы всех знаете. Все видите. Надеюсь, вы сможете помочь мне найти эту девушку, если она еще жива. Мма Боко положила ложку, которой мешала джем. — Разумеется, жива, — улыбнувшись, произнесла она. — Разумеется, она жива. Но теперь ее зовут мма Тшеньего. От удивления мма Рамотсве широко улыбнулась. Она не могла себе представить, что все решится так легко. Хорошо, что она обратилась к мма Боко. Интуиция ее не подвела. Если хочешь получить информацию, спроси женщину, которая держит глаза и уши открытыми и любит поговорить. Это всегда срабатывает. Спрашивать мужчин бесполезно: их мало интересуют другие люди и их повседневная жизнь. Вот почему истинными историками Африки всегда были старухи, которые помнили всех предков и все, что с ними связано. — Я очень рада это слышать, мма, — сказала она. — Скажите, где она живет? — Поблизости, — ответила мма Боко. — Через дом отсюда. Вон там, видите? А вот и она сама выходит во двор с дочкой. Девочке шестнадцать лет. Это ее старший ребенок, ее первая дочь. Мма Рамотсве посмотрела туда, куда указывала мма Боко. Из дома вышли женщина и девушка в желтом платье. Женщина разбросала зерно, а потом смотрела вместе с дочерью, как куры его клюют. — У нее много кур, — сказала мма Боко. — К тому же, она варит очень вкусный джем. Она все время что-то чистит, варит, убирает. Она хорошая женщина. — Значит, она не стала медсестрой? — спросила мма Рамотсве. — Нет, не стала, — ответила мма Боко. — Но она умная женщина и вполне могла бы ею стать. Может, медсестрой станет одна из ее дочерей. Мма Рамотсве поднялась с места. — Мне нужно встретиться с этой женщиной, — сказала она. — Но прежде мне хотелось бы кое-что вам подарить. Подарок у меня в машине. Она подошла к фургончику, достала из кабины сверток в оберточной бумаге и вручила мма Боко. Та, развернув его, увидела отрез цветного ситца — как раз на платье. Мма Боко прижала его к себе. — Вы очень добрая женщина, мма Рамотсве, — сказала она. — Из этого ситца выйдет прекрасное платье. — А вы незаменимый друг, — сказала мма Рамотсве. Глава 18 Радио — пустяк Мистер Молефело примчался в «Женское детективное агентство № 1» на следующее утро. Накануне мма Рамотсве позвонила ему и пригласила зайти как-нибудь на днях, но он попросил назначить встречу поскорее — так велико было его нетерпение. — Пожалуйста, мма, — сказал он. — Я не могу ждать. Мне хочется обо всем побыстрее узнать. Пожалуйста, не заставляйте меня ждать. Я буду сидеть здесь и места себе не находить. У мма Рамотсве были другие дела, но не срочные, и она понимала его нетерпение. Поэтому она согласилась увидеться с ним завтра в ее офисе. И тогда, сказала она, она сообщит ему всю необходимую информацию. Конечно, нужно было сделать некоторые приготовления и отослать куда-нибудь старшего ученика. Но все это было выполнимо. Мистер Молефело был пунктуален. Он ждал на улице в своей машине ровно до одиннадцати — времени, назначенного мма Рамотсве. Мма Макутси провела его в офис и села за свой стол. Мистер Молефело поздоровался с мма Рамотсве, а потом посмотрел на мма Макутси. — Простите, мма… — начал он. Мма Рамотсве и мма Макутси переглянулись. Этого было достаточно. Они обе понимали, что есть вещи, которые можно сказать кому-то одному, но не двоим. Были и другие причины. — Мне нужно пойти на почту, мма, — сказала мма Макутси. — Можно я пойду сейчас? — Прекрасная мысль, — сказала мма Рамотсве. Мма Макутси покинула офис, бросив оскорбленный взгляд на мистера Молефело. Но тот ничего не заметил. Когда она ушла, он сказал: — Скажите мне, мма, скажите. Они умерли? Да? — Нет, не умерли, рра, — ответила мма Рамотсве. — Умер мистер Тсоламосесе, но его вдова жива. Вы пришли ко мне вовремя. Мистер Молефело с явным облегчением вздохнул. — В таком случае я сделаю то, что должен сделать. — Да, — согласилась мма Рамотсве, — вы сделаете то, что должны. Но сначала я расскажу вам о Тебого. Как вам известно, я ее нашла. Мистер Молефело нетерпеливо кивнул. — Хорошо. И что… что с ней случилось? Как она живет? — Она живет хорошо, — ответила мма Рамотсве. — Я нашла ее в Молепололе, совсем легко. Мы с ней пили чай и разговаривали. Она рассказала мне о своей жизни. — Я… — мистер Молефело хотел что-то сказать, но не смог. — Она сказала, что после того, что с ней случилось, она не стала учиться на медсестру. Она была очень расстроена тем, что вы заставили ее сделать с ребенком. Она сказала, что много плакала, и много месяцев ей снились об этом плохие сны. — Это моя вина, — сказал мистер Молефело. — Моя вина. — Да, ваша, — подтвердила мма Рамотсве. — Но тогда вы были совсем юнцом, верно? Молодые люди делают такие вещи. И жалеют о них лишь потом. — Я был не прав, что заставил ее избавиться от ребенка. Я знаю. Мма Рамотсве посмотрела на него. — Все не так просто, рра. Не всегда можно требовать от женщины, чтобы она оставила ребенка. Это не всегда правильно. Многие женщины вам это подтвердят. — Я не об этом, — кротко ответил он. — Я просто говорю о том, что чувствую. — Она была расстроена и из-за вас, — продолжала мма Рамотсве. — Она сказала, что любила вас и что вы тоже говорили о своей любви. Потом вы к ней переменились, и ей было очень тяжело. Она сказала, что вы поступили с ней жестоко. Мистер Молефело опустил взгляд. — Это правда. Я был с ней жесток.