Второй фактор — «академическая поддержка», или степень того, насколько, по ощущениям самих учеников, преподаватели мотивируют их. Здесь речь идет о значимости, об ощущении личной связи между учениками и учителями. Интересно, что выводы проекта ПЭП во многом совпадают с идеями, изложенными в этой главе. В частности, эффективные учителя подталкивают студентов к активной учебе, добиваясь от них усердной работы и осознания значимости материала. Иными словами, они заставляют учеников воспринимать обучение как мыслительное действие. В то же время выдающиеся педагоги обеспечивают ученикам мотивацию и поддержку, помогают находить смысл в учении, наделяют их самостоятельностью — и ощущением значимости. Не то чтобы это было оригинальное открытие. Задолго до исследования ПЭП нобелевский лауреат Карл Виман пришел к выводу, что к учителям нужно относиться как к «когнитивным тренерам». С точки зрения Вимана, проблема в том, что под словом «учитель» многие подразумевают человека, который просто делится информацией. Но это абсолютно неверный подход, считает Виман, ведь, если исходить из него, создается впечатление, что кто угодно способен самостоятельно изучить, к примеру, физику. Во время личной беседы Виман объяснил мне, что учителя должны быть больше похожи на спортивных тренеров, то есть помогать ученикам «изучать предмет, разбивая необходимый мыслительный процесс на ключевые элементы, а затем требовать активной умственной работы». При этом преподаватели должны мотивировать учеников изо всех сил стараться «проделывать эту тяжелую работу». Иными словами, в учебе нам нужна эмоциональная поддержка. Каждый хочет, чтобы за него болели. С точки зрения отдельного человека, это означает, что для совершенствования нам нужны наставники. Другие люди помогают нам найти смысл в предмете. Кроме того, нельзя забывать о социальной стороне обучения, потребности в эмоциональной поддержке и чувстве осмысленности. «Когда вы учитесь, — сказал мне Виман, — вам нужен кто-то, кто будет готов поддержать вас в развитии». Исследование ПЭП показало еще одну любопытную вещь: сами ученики часто прекрасно представляют себе, каким должен быть эффективный преподаватель, и, как считает Рон Фергюсон, по результатам опросов среди учеников можно с большой точностью предсказать успех их дальнейшего обучения. Иными словами, если вы хотите найти эффективного учителя или наставника, не смотрите на его дипломы (зачастую они мало что значат). Не берите за точку отсчета стаж его работы в данной области (после первых нескольких лет стаж тоже не имеет особого значения). Лучше спросите тех, кто знает, как работает этот человек. Ставит ли он перед своими учениками сложные задачи? Хорошо ли умеет объяснять? Многое ли можно узнать на его занятиях? Поинтересуйтесь также, какую академическую поддержку он оказывает ученикам. Чувствуют ли они, что небезразличны наставнику? Умеет ли он донести до них важность своего предмета? Как он помогает тем, кто испытывает трудности? Идея поддержки очень важна, и далее мы более подробно поговорим о ней. Ведь часто оказывается, что смысл — это только первый шаг в учении, и помимо него у нас должно быть очень четкое представление о том, чему мы хотим научиться. Глава 2. Цель Образовательная программа под названием Success for All («Успех для всех») давно известна своими историями со счастливым концом. Так, например, средняя школа Диллона{1} (штат Южная Каролина) долгие годы была среди аутсайдеров. Пресса писала о ней исключительно как о типичном представителе «позорного коридора» — группы бедных районов в северной части штата. Судя по снятому об этой школе документальному фильму, ее учителя относились к своим обязанностям спустя рукава, а будущий президент Обама, посетив школу во время своей первой президентской кампании, заявил, что ее нельзя назвать даже «минимально адекватной»{2}. И все-таки школа смогла преобразиться. Одним из толчков к этому послужила инициатива «Успех для всех»{3}. Вскоре после того, как школа подключилась к этой программе, средние оценки учащихся по чтению выросли почти в два раза. Помогли и значительные инвестиции, благодаря которым школа обзавелась всей необходимой техникой, от кондиционеров до новых компьютеров. Конечно, все проблемы решить не удалось, однако школа теперь демонстрирует гораздо лучшие показатели, чем учебные заведения в соседних, таких же бедных районах. Не всегда изменения оказываются настолько впечатляющими, как в школе Диллона. И все же подобные результаты достаточно обычны для «Успеха для всех». По мнению еженедельника The New Yorker, программа добилась «наилучших устойчивых результатов» в образовании, а не так давно Департамент образования США провел обзор исследований, стоящих за «Успехом для всех», и инициатива была официально признана самым эффективным национальным проектом в сфере образования. Главный вопрос — «Как?». В чем причина такого успеха? Чем, помимо вмешательства феи-крестной, можно объяснить столь волшебные перемены? Что ж, на большинство вопросов можно ответить одним именем — Боб Слэйвин, профессор Университета Джона Хопкинса. Именно он вместе с женой Нэнси Мэдден еще в 1980-х годах основал программу «Успех для всех». Слэйвин — настоящий ученый. Он уделяет огромное внимание поиску наилучших способов измерить эффект от произведенного воздействия и ежемесячно выпускает информационный бюллетень под названием «Кратко о показателях» (Best Evidence in Brief). Создавая «Успех для всех», Слэйвин установил четкие правила того, какие исследования должны лечь в основу программы. Те из них, которые продолжались менее трех месяцев, не учитывались: такой срок слишком мал для получения достоверных результатов. Обязательным было также тестирование участников по состоянию «до» и «после», как и анализ контрольных случайных выборок. В итоге получилась революционная для своего времени программа. Согласно данным по коллективному обучению, «Успех для всех» стал одной из первых инициатив, подчеркивающих важность обучения в группе. Учитывая ценность преподавательского времени, программа предписывала выделять значительную часть учебного дня на освоение приоритетных тем. Обучение чтению проводилось с упором на связь «звук — буква» — подход, который в те времена не был общепризнанным, но в дальнейшем получил широкое распространение. Но, возможно, самым главным оказалась четкая целенаправленность «Успеха для всех». Секретным ингредиентом программы была — и остается — ориентированность на конкретные цели. Группы учеников формируются и переформировываются так, чтобы каждый гарантированно научился тому, чему он должен научиться. Всем отстающим обеспечено особое внимание наставников. Учебные программы по разным предметам четко структурированы и синхронизированы друг с другом. «Успех для всех» даже издает собственные учебники, специально приглашая авторов для написания текстов, соответствующих конкретным потребностям учеников. Таким образом, успех программы базируется на вроде бы очевидной идее — процесс обучения не должен быть случайным. Мы должны подготовить себя к овладению конкретным нужным нам навыком. В каком-то смысле эта идея восходит к пониманию обучения как системного процесса. Чтобы получить знания, мы должны найти конкретный путь к ним. Однако для большинства из нас такой подход необычен. Как правило, желая изучить что-то новое, мы просто «кидаемся в омут с головой», пытаясь самостоятельно достичь мастерства, а потом, если все оказывается сложнее, чем мы ожидали, думаем: «У меня все равно ничего с этим не получится». Вера в подобный «исследовательский подход» к обучению распространена очень широко. В проведенном мной опросе более половины респондентов утверждали, что учение «методом тыка» — или учение без руководства — прекрасный способ овладения новыми навыками. Я не говорю, что учеба должна сводиться к бездумной зубрежке, — творческий подход и самостоятельные открытия, конечно же, очень важны, как и возможность достичь глубокого понимания. Однако, приступив к обучению, мы нуждаемся в тщательном управлении процессом. Учеба на начальном этапе часто сводится к своего рода менеджменту знаний: необходимо поставить себе цели и наметить план приобретения базовых знаний и желаемых навыков{4}. В этой главе мы более подробно рассмотрим эту идею и изучим два вопроса, критически важные для любого, кто желает овладеть какими-либо знаниями и навыками: «Чему я хочу научиться?» и «Каков мой план обучения?». Эти вопросы помогают сохранять необходимый фокус. Однажды мы с Бобом Слэйвином посетили начальную школу Виндзор-Хиллз, участвующую в программе «Успех для всех». Школа находится в одном из беднейших кварталов Балтимора, и проблемы давно преследовали ее. Почти все ее ученики из бедных семей, так что им требуются бесплатные завтраки и обеды, а средняя продолжительность жизни в этом районе меньше, чем в Северной Корее. Уровень преподавания в школе был крайне невысоким. Один из учителей часто повторял ученикам: «Если засунуть твои мозги в птицу, она полетит задом наперед»{5}. Пытаясь улучшить ситуацию, школа включилась в программу «Успех для всех». Тем утром мы со Слэйвином переходили из класса в класс и беседовали с учителями. Слэйвин обращал мое внимание на различные особенности программы. Иногда мы просто сидели и наблюдали за уроком. Несмотря на то что школа Виндзор-Хиллз присоединилась к программе лишь недавно, процесс обучения в ней уже претерпел значительные изменения. Показатели успеваемости медленно, но уверенно улучшались, как и посещаемость. Учителя также начинали все лучше понимать, что именно должны знать ученики — и как они будут это узнавать. В одном классе я увидел, как учительница оценивает успехи каждого из учеников, задавая им набор конкретных вопросов по прочитанному тексту. В классе по соседству преподаватель повторял материал с учеником, разбирая каждую ошибку, которую тот допустил, выполняя задание по информатике. Еще в одном классе учительница попросила учеников оценивать друг друга. Дети выслушали, как маленькая девочка читает текст, а затем начали обсуждать ее умения, сверяясь со списком требований. Контрольный вопрос № 5 Какова роль фактов в процессе учения? А. Факты могут тормозить учение. Б. Факты могут способствовать учению. В. Факты никак не влияют на ход учения. — Мне кажется, она заслужила 90 баллов, — сказал один мальчик. — Она сделала две ошибки. Нужно поставить 80, — возразил другой. — А скорость чтения учитывается? — спросил третий. Внезапно послышался звон пожарной сигнализации, и школьники высыпали в коридор. Мы со Слэйвином не без труда выбрались на улицу и встали недалеко от выхода. Звонок продолжал звенеть. Слэйвин объяснил, что такие неожиданные помехи вполне нормальны для процесса обучения. Общей схемы нет. Иногда ученику нужна дополнительная эмоциональная поддержка, бывает учитель может отойти от темы урока, а иногда просто звонит пожарная сигнализация. С точки зрения Слэйвина, такого рода социальные, эмоциональные аспекты обучения лишь подчеркивают необходимость в более целенаправленном подходе. «Когда вы чему-то учитесь, вы не можете управлять этим процессом на ходу, — сказал он мне. — Конечно, план обучения можно менять, но какой-то план все равно нужен». Прежде чем говорить о том, как следует направлять процесс обучения, необходимо понять, зачем вообще предпринимать целенаправленные шаги. Давайте возьмем для примера телефонные номера — точнее, поговорим о том, насколько трудно бывает запомнить новый номер. Все вы прекрасно с этим знакомы. Вам называют телефонный номер — например, 231-555-0912, — и буквально через несколько секунд вы его забываете. В лучшем случае удается вспомнить первые три цифры — «кажется, 231». Но остальные испарились из вашей памяти бесследно. Эта проблема давно известна телефонным компаниям. Вначале они решили вообще не полагаться на человеческую память — когда в XIX веке были проложены первые телефонные линии, люди просто поднимали трубку и сообщали оператору, с кем они хотят поговорить. По мере того как росло количество телефонов, такой подход становился слишком сложным. Тогда телефонные компании попытались стандартизировать номера на основании географических ориентиров. Например, если вы жили в Портер-Сити, у вас мог быть номер PORter 3234. Если вы жили в Элмвуде, у вас мог быть номер ELMwood 4543. Однако и эта система номеров вскоре превратилась в гордиев узел с длинными и нелепыми сочетаниями названий, букв и цифр. Поэтому в конце 1950-х годов телефонные компании придумали очередную систему, согласно которой все телефонные номера должны были быть семизначными. Сегодня этот подход распространился практически повсеместно, и у большинства людей на земном шаре семизначные телефонные номера. Выяснилось, что эта система тоже не идеальна. Когнитивные психологи утверждают, что семизначные номера слишком громоздки для кратковременной человеческой памяти. Память этого типа хранит информацию, которую требуется помнить недолгое время — например, те же номера телефонов, — и весьма ограниченна по емкости. Наш мозг способен одновременно оперировать всего лишь тремя-четырьмя единицами информации. (Долговременная память, напротив, весьма вместительна. Там мы храним воспоминания о старых друзьях, детских проделках и все наши профессиональные знания.) К чести телефонных компаний надо сказать, что сегодня они, по всей видимости, начали считаться с жесткими ограничениями кратковременной памяти, поэтому важнейшие номера экстренных служб состоят всего из трех цифр. Большинству из нас запомнить подобные короткие номера — такие, как 911, — очень просто: они вполне соответствуют возможностям краткосрочной памяти. Важность этой идеи касается не только телефонных номеров. Некоторые ученые, в частности Джон Свеллер, показали, что именно от краткосрочной памяти зачастую зависит успех учения. Разучиваем ли мы новые балетные па или изучаем микрогенетику — приобретенный опыт должен пройти обработку кратковременной памятью, прежде чем сохраниться в долговременной{6}. Суть в том, что кратковременная память весьма, как бы это сказать… кратковременна. Это как крошечный блокнотик для заметок, обладающий очень небольшой емкостью. В него не поместится ничего огромного, большие объемы информации кратковременная память просто игнорирует. Можно также представить ее себе как телефонный модем, медленный, ненадежный и с низкой пропускной способностью. Во многом именно поэтому обучение должно быть четко сфокусированным. Знания и навыки должны быть разбиты на отдельные простые для усвоения фрагменты, на которых мы можем концентрироваться по очереди, — так мы сумеем достичь мастерства. Иными словами, необходимо следить за тем, чтобы любое новое знание могло «пролезть» в наш мозг через узкий «шлюз» кратковременной памяти — тогда впоследствии оно успешно сохранится в долговременной. Этим объясняется, к примеру, то, почему в ходе учения невозможно работать в многозадачном режиме. Музыка, вождение автомобиля или компьютерные программы занимают кратковременную память и тем самым мешают пониманию. Действительно, если, например, презентация сопровождается музыкой, усвоить всю нужную информацию уже не удастся. Результаты одного из исследований показали, что люди, проходившие онлайн-курсы без фоновой музыки, усваивали в полтора раза больше материала. Способ представления информации также имеет значение. Из-за ограничений кратковременной памяти новые знания лучше подавать маленькими порциями, и чем меньше графиков представлено на странице или слайде, тем больше информации мы обычно усваиваем. Именно поэтому короткие предложения — лучшие друзья автора. Чем меньше слов — и чем больше пауз между новыми идеями, — тем легче мы воспринимаем и запоминаем новую информацию. И, несмотря на это, большинство из нас ведет себя совсем как телефонные компании. Мы переоцениваем объем своей кратковременной памяти и часто пытаемся запомнить сразу много, набрасываясь на информацию, как будто это шведский стол в отеле «все включено». Так, например, многие думают, что способны одновременно слушать и понимать лекцию и разговаривать с другом. (Нет, не способны.) Или пытаются разобраться в большой и сложной идее за один присест. (Тоже невозможно.) Когда я беседовал с психологом Свеллером, он привел мне в качестве примера обучающие программы по истории или литературе на иностранном языке. При таком объединении двух предметов люди усваивают куда меньше, утверждает он. «Это погоня за двумя зайцами, — пояснил Свеллер. — Мозг просто перегружается, и ничего более». Подобную когнитивную перегрузку провоцируют также чересчур протяженные во времени события. Длинные разговоры, долгие совещания или лекции нарушают работу кратковременной памяти, и излишки информации блокируют узкий шлюз на пути к долговременной. Поэтому специалисты, такие, например, как Рут Колвин Кларк, не рекомендуют проводить занятия для взрослых длительностью более полутора часов. Наш мозг просто не обладает достаточной выносливостью для того, чтобы успешно обучаться на протяжении более долгого времени. Не стоит забывать и о наших собственных мыслях и чувствах. Из-за того, что возможности кратковременной памяти ограниченны, наши собственные переживания также могут помешать нам овладеть новыми знаниями и навыками. Испытывая стресс — например, боясь чего-то, — мы не можем сконцентрироваться. Эмоции заполняют «блокнот» нашего мозга, не оставляя места для чего-либо еще. Психолог Сайен Бейлок показала, что подобному стрессу подвержены даже самые маленькие дети, и, когда ученики начальных классов начинают переживать из-за того, что «задание слишком сложное», их когнитивные способности существенно снижаются. Во время беседы с Бейлок я испытал именно это. Было раннее летнее утро, мы сидели в большой аудитории Чикагского университета, где Бейлок занимает должность профессора, говорили о ее работе, обсуждали последние исследования. А потом, минут через десять после начала разговора, Бейлок упомянула, что только что закончила работу над книгой «Мозг и тело» (How the Body Knows the Mind)[3]. Мой разум на мгновение оцепенел: «Стоп, какая книга? Мне следовало знать, что она только что опубликовала книгу? Наверное, я должен был ее прочесть». Именно такое мыслительное оцепенение, момент острого переживания из-за чего-то постороннего, очень опасен для развития любых навыков. Моя кратковременная память перестала выполнять свои обязанности — вести диалог с Бейлок, — и я никак не мог сосредоточиться. Я не был в состоянии задавать разумные последовательные вопросы. Маркетологи и специалисты по PR знают, что наш мозг очень легко перегрузить, поэтому стараются упростить свои послания до такой степени, чтобы они соответствовали ограничениям кратковременной памяти. Так, к примеру, маркетинговый успех Apple обусловлен исключительно этой простотой — многие рекламные плакаты компании представляют собой одинокую картинку в море белого пространства. Не так давно слоганом Coca-Cola было одно лишь слово: Real. А, пожалуй, лучший слоган всех времен состоит из десятка букв — «Just Do It». Еще один полезный совет для вас: конкретизируйте то, что собираетесь понять или освоить. Если вы хотите улучшить время, за которое пробегаете марафонскую дистанцию, то добьетесь лучших результатов, сосредоточившись на чем-то определенном — например, навыках преодоления пересеченной местности. Или, скажем, представим себе драматурга. Чтобы его пьеса имела больший успех, он должен как следует проработать отдельные моменты — такие, допустим, как эмоциональная наполненность диалогов. Ценность наставников играет здесь очень важную роль. Эффективные преподаватели разбивают свой материал на легкоусвояемые кусочки и последовательно «скармливают» их ученикам. Иначе говоря, выдающиеся учителя прекрасно понимают, что такое когнитивная нагрузка, и подают свои инструкции так, чтобы их можно было сразу понять и усвоить. Это значит, что, если в учебной аудитории вы часто чувствуете себя запутавшимся, вероятно, в ваш мозг пытаются внедрить слишком много новой информации разом — и, скорее всего, так вы мало чему научитесь. В то же самое время особенности кратковременной памяти подчеркивают важность внимания, так что, когда вы учитесь, старайтесь не распыляться на лишние действия, добавляющие вашему мозгу когнитивной нагрузки. Решая математические задачи, не лезьте в Twitter. Не размышляйте над планами будущей поездки, присутствуя при важном разговоре. Отложите на время Instagram, если действительно хотите чему-то научиться. Все подобные отвлекающие факторы занимают кратковременную память и мешают учению. Мое любимое исследование хрупкой природы кратковременной памяти было проведено на студентах колледжей, которые пользовались в аудитории ноутбуками. Выяснилось, что те, кто мог подключиться к интернету, запоминали меньше, чем те, у кого такой возможности не было. Ну да, в принципе ничего нового: интернет отвлекает, поэтому и результаты у тех, кто им пользовался, оказались хуже. Но кроме этого выяснилось, что хуже учились не только те, кто пользовался компьютерами, но и их соседи, даже если они не занимались интернет-серфингом. Иными словами, студенты отвлекались на то, что отвлекало сидящих рядом с ними людей, и их «оперативная» память перегружалась точно так же, как у соседей. В процессе обучения мы должны быть сосредоточены еще по одной очень важной причине — ради знаний. Усвоение чего-то нового всегда опирается на то, что нам уже известно, и все, что мы хотим изучить, основывается на том, что было выучено ранее. Итак, сейчас мы с вами заглянем за пределы работы кратковременной памяти, чтобы получше разобраться в том, как долговременная память влияет на формирование наших навыков и знаний. Приблизительно раз в несколько месяцев случается так, что, сидя за своим рабочим компьютером, я пытаюсь постичь какое-нибудь техническое ноу-хау. Например, у меня не получается распечатать документы или найти внешний жесткий диск в офисной сети. Я уже перезагрузил компьютер и, возможно, посмотрел видео (или три) на YouTube. Бесполезно.