– Ну конечно, Альбина Семеновна! Для меня неприемлемо быть женой уголовного преступника, – выпалила Вера давно заготовленную фразу. – Верю, верю, девочка, – перегнувшись через широкую столешницу, Альбина Семеновна потрепала Веру по плечу, что было у нее высшим жестом одобрения, – и общественность тоже тебе верит. Больше скажу, очень многие считают, что это именно ты донесла в милицию. Вера вздрогнула. Сама новость не была для нее неожиданной, потому что в субботу ей звонила жена Мишкиного подельника, экспедитора Малюкова, и обложила в три погибели, назвав в числе прочих прискорбных определений стукачкой. «Чистенькой захотела остаться, тварь, – вопила Малюкова, – зассала и сразу к ментам? Ну ничего, мы еще посмотрим, еще так тебя на суде говном обмажем, вовек не отмоешься!» Вере было наплевать, что о ней думает пьяная Малюкова, но что версия, будто она заложила преступную группировку, в которую входил Миша, дошла до Альбины Семеновны, было неприятно. А главное, черт знает, как реагировать? Какой ответ будет для нее выгоднее? Вздохнув, она наконец отважилась посмотреть начальнице в глаза: – Альбина Семеновна, если бы я была более внимательной и поняла, что муж ворует, то обязательно посоветовалась бы с вами, прежде чем что-то предпринимать. – Вот и молодец, вот и умница. Сказав это, Альбина Семеновна встала из-за стола и подошла к Вере, положила ей ладонь на плечо и сильно надавила, когда та хотела встать из уважения к начальнице. – Сиди-сиди… Ситуация, конечно, тяжелая, так давай мы с тобой по сигаретке, пока никто не видит? – заговорщицки подмигнув, Альбина Семеновна достала из маленького шкафчика, скрытого за дубовой панелью, пачку «Мальборо». Вера не курила, но отказаться не решилась, послушно высекла огонек из яркой импортной зажигалки, подала сначала Альбине, потом прикурила сама и быстро выдохнула противный горький дым. Начальница села напротив, положила ноги в изящных немецких лодочках на краешек стола для заседаний и, зажмурившись, медленно и мечтательно выпустила в потолок струйку дыма. То ли оказывала доверие, то ли просто решила, что перед Верой нечего стесняться, раз с ней все кончено. – Ты, солнышко, с разводом-то не торопись пока, – улыбнулась она, – это всегда успеешь… Лучше скажи, ты ему адвоката пригласила? В СИЗО навещала? Вера резко мотнула головой: – Нет, еще чего! Я ворам потакать не собираюсь. – Правильно, правильно, но ты ведь все-таки жена его. – Только до приговора. Альбина Семеновна, я не лгу, когда говорю, что у меня ничего общего нет с этим человеком. – Ты погоди, погоди, не кипятись. Никто не просит тебя оправдывать расхитителя, но семья для настоящего коммуниста – это понятие серьезное. Сплеча рубить тоже не надо… Никто, Верочка, не осудит, если ты передашь своему мужу шерстяные носки и возьмешь хорошего адвоката. Я тебе даже могу одного посоветовать, если хочешь. – Мне так неловко, что вы принимаете участие… – А как же, Верочка, ты ведь моя подчиненная, – перебила Альбина. Последний раз глубоко затянувшись, она быстрым мужским движением затушила сигарету в стальной пепельнице и, вернувшись за свой рабочий стол, с грохотом стала открывать ящики один за другим, – куда ж я сунула… Ах, вот она где! С этими словами начальница протянула Вере визитную карточку с претенциозными завитушками и золотым тиснением. – Позвони ему, Верочка, это превосходный адвокат, и он о тебе уже предупрежден. – Но… – У тебя нет денег ему заплатить? Понимаю и одолжу, если нужно. Вера поспешила заверить, что справится сама. – Позвони обязательно и на свидание с мужем тоже сходи! И не спорь! – прикрикнула Альбина, заметив, что Вера хочет возразить. – Ты ведь у меня настоящий коммунист, значит, не имеешь права отмежевываться, тем более от близких. Воспитывать надо, даже если они где-то оступились, направлять на правильный путь, верно? Вера энергично кивнула. – Ну так и все! Объясни мужу, что он будет наказан за свое преступление, но если он достойно это примет и сделает правильные выводы, то ничто не помешает ему потом вернуться к нормальной жизни. Искупления и исправления у нас пока еще никто не отменял. – Хорошо, Альбина Семеновна, я постараюсь. – И еще, Верочка, самое главное. Надеюсь, ты понимаешь, что возвращение к нормальной жизни начинается с признания своей вины и принятия ответственности на себя. Набедокурил, так умей и ответить, а юлить и перекладывать вину на честных людей не нужно. Как дети, ей-богу… – начальница усмехнулась, – у меня внучка так поступает, нашкодит, а потом заявляет «это Нюшка приходила». Ну так ей пять лет, а твой супруг, кажется, постарше? – Немножко. – Ну так вот и объясни ему, что он не ребенок, а муж и отец семейства. Должен думать о том, как жена с сыном будут жить, пока он отбывает наказание. – Ничего, справимся. – Вера, дело не в этом. Пойми главное – пока он в надежде облегчить свою участь клевещет на ни в чем не повинных людей, я никак не смогу тебе помочь. * * * Настя была девушкой бережливой, даже скуповатой, и знала за собой этот грешок. В ее кругу было принято презирать иностранцев за то, что они перепроверяют в ресторане счет и дают на чай ровно десять процентов. Ишь, какие скареды, нет в них широты русской души! Даже тетя Нина в жизни готова была удавиться из-за каждого рубля, а в теории таких иностранцев презирала. Ну а Настя наоборот. Они с Игорем никогда не ходили по кабакам, но если бы вдруг Соломатин ее пригласил и заплатил строго по счету, то после этого ничего бы не потерял в ее глазах. В общем, Настя умела экономить, но прожить на одни декретные не получалось, сбережения таяли, и призрак бедности замаячил в перспективе довольно отчетливо. Пора было выходить на работу. Лариса убеждала ее не беспокоиться, обещала, что поможет на первых порах, но Насте не хотелось становиться приживалкой в собственной квартире. Дождавшись, когда поздняя ленинградская весна подарит горожанам яркий солнечный день, Настя посадила Данилку в коляску, взяла бутылочку с компотом, несколько сушек, твердых, как базальт, добавила еще яблочко и, дав сыну в руки любимого медведя, поехала на «Ленфильм». Людей посмотреть, а больше себя показать. Обычно Настя, выходя на улицу, убирала волосы в косу или хвост, но сегодня оставила распущенными, чтобы все заинтересованные лица могли оценить, какие они у нее густые, блестящие и волнистые. И вместо любимых летних брючек выбрала простое ситцевое платье, напомнить привередливым режиссерам, что у нее не только талант, но еще и идеальной формы ноги. И вообще она, как говорил один ее поклонник из Таджикистана, «красивая красавица», не снимать которую просто грех. Данилка вел себя прекрасно, только иногда от избытка чувств выбрасывал медведя из коляски, но прохожие быстро поднимали и с улыбкой возвращали ему игрушку, вглядываясь Насте в лицо. Наверное, думали, ах, как эта молодая мама похожа на Снегурочку. Или, вздыхала Настя, никак не могли сообразить, кого она им напоминает. На кого-то очень похожа, толь

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.