– Ну да. А почему нет? Чистое место, разумная цена. Что с ним может быть не так? – Что ж… вообще-то я ничего не имею против госпожи Торт. Она прекрасная женщина, одна из лучших, но… ну… неужели ты не заметила? – А что я должна была заметить? – Она… как бы это сказать… не очень разборчивая… – Прости. Я тебя все еще не понимаю. – Ты уже видела других постояльцев? Редж Башмак по-прежнему снимает там комнату? – О, – догадалась Ангва, – ты имеешь в виду зомби. – А на чердаке живет банши. – Да. Господин Иксолит. – А еще была старая госпожа Друлль. – Упыриха. Но она уже съехала. Сейчас занимается организацией детских праздников. – Слушай, тебе не кажется, что там немного… странновато? – Не знаю. Цены вполне приемлемые, постели чистые. – Возможно, на них никто никогда не спал… – Так! Вообще-то я сняла то, что могла себе позволить! – Извини. Я знаю, как это бывает. Я был в точно таком же положении, когда сам сюда приехал. Однако мой тебе совет: съезжай оттуда при первой возможности и найди другое место… ну… более подходящее для молодой дамы, если ты понимаешь, о чем я. – Не совсем. Господин Башмак даже пытался помочь мне поднять по лестнице вещи. Правда, потом мне пришлось помогать ему поднять руки. Бедняга. От него постоянно что-нибудь отваливается. – Но ведь это люди… не совсем нашего круга, – уныло произнес Моркоу. – Не пойми превратно. Вот взять, к примеру, гномов… Со многими гномами я очень даже дружу. Да что там говорить, мои родители – гномы. Или тролли. С троллями точно никаких проблем. Они – соль земли. В буквальном смысле. Замечательные парни, несмотря на лишайник. Но… всякая нежить… Я просто хочу, чтобы они вернулись туда, откуда вылезли, вот и все. – Вообще-то большинство из них родом отсюда. – Короче говоря, они мне не нравятся. Из-вини. – Мне пора, – холодно сказала Ангва, остановившись у темного входа в переулок. – Хорошо, хорошо, – кивнул Моркоу. – Что ж. Когда мы теперь встретимся? – Завтра. Мы вместе работаем, если ты вдруг забыл. – Но, может быть, в свободное от дежурства время мы могли бы взять… э-э-э… – Мне. Пора. Идти! Ангва повернулась и побежала. Над крышами Незримого Университета появился ореол луны. – Что ж. Ты права. Значит, до завтра, да? – крикнул ей вслед Моркоу. Спотыкаясь в потемках, Ангва чувствовала, как кружится вокруг нее мир. Пожалуй, не следовало засиживаться допоздна! Выпорхнув на перекресток, она столкнулась с какими-то людьми, затем вбежала в переулок и стала ощупывать одежду. В этот момент ее заметил Бундо Прунг, недавно исключенный из Гильдии Воров за неуемный энтузиазм и отчаянное поведение, недостойное звания грабителя. Одинокая женщина в темном переулке показалась ему легкой добычей. Воровато оглядевшись, он последовал за ней. Примерно пять секунд стояла тишина. Затем из переулка выскочил Бундо и побежал оттуда со всех ног. Он бежал и бежал, не останавливаясь, пока не добрался до пристани, от которой с отливом отходила лодка. Он взбежал по трапу за секунду до того, как его подняли, и стал на этой лодке матросом. Умер Бундо три года спустя, когда в одной далекой стране ему на голову свалился броненосец. За все это время он ни словом не обмолвился о том, что увидел в тот день в переулке, но страшно кричал всякий раз, когда на глаза ему попадалась собака. Спустя еще несколько секунд из переулка показалась Ангва и быстро затрусила прочь. Открыв дверь, госпожа Сибилла Овнец понюхала воздух. – Сэмюэль Ваймс! Ты же пьян! – Пока нет! Но, надеюсь, скоро буду! – весело отозвался Ваймс. – И ты даже не удосужился переодеться! Ваймс окинул себя взглядом, затем поднял глаза. – В самом деле! – воскликнул он еще радостней. – Гости подойдут с минуты на минуту. Иди в свою комнату. Там приготовлена ванна и разложен костюм, подобранный для тебя Вилликинсом. Прошу, поторопись… – Всенепременнейше! Ваймс искупался в тепловатой воде и розовой алкогольной дымке. Затем, как мог, вытерся и взглянул на костюм, лежавший на кровати. Он был сшит для него лучшим портным города. Сибилла Овнец обладала широким сердцем. Она была женщиной, готовой поделиться всем, что у нее было. Костюм оказался камзолом синих и темно-фиолетовых тонов, с кружевами на запястьях и возле шеи. Ему уже говорили, что такие – самый писк моды. Сибилла Овнец пыталась приподнять его по статусной лестнице. Она никогда не говорила об этом вслух, но он знал, что она считает Ваймса слишком талантливым для службы в Городской Страже. Он уставился на камзол в немом недоумении. Никогда раньше ему не доводилось надевать костюмы. В детстве он носил обноски на завязочках, а когда повзрослел, перешел на кожаные бриджи до колен и кольчугу Стражи – то есть на самую удобную и практичную одежду на свете. Рядом с камзолом лежала шляпа. С жемчугом. Ваймсу никогда раньше не доводилось надевать головной убор, который не был бы выкован из цельного куска металла. На полу возле камзола стояли длинные остроносые туфли. В летнее время Ваймс всегда носил сандалии, а в зимнее – традиционные дешевые сапоги. Капитан Ваймс с трудом справлялся с ролью офицера Стражи. И не имел ни малейшего понятия о том, как превратиться в господина. Надевание камзола, вероятно, составляло часть этого процесса… Гости прибывали. Он слышал хруст колес экипажей на подъездной дорожке и хлопанье тапочек рикш. Ваймс бросил взгляд в окно. Лепешечная улица возвышалась над большинством улиц Морпорка. Отсюда открывался несравненный вид на город, если, конечно, созерцание видов вы считаете хорошим времяпрепровождением. Дворец патриция в сумерках казался темнее, чем обычно, – с одним лишь светящимся окном на самом верху. Он стоял в центре хорошо освещенного района, затемнявшегося по мере того, как расширялся обзор и взгляд начинал охватывать те части города, где зажигание свеч считалось бесполезной тратой хорошей еды. Почти весь Каменноломный переулок был залит алым светом факелов. Понятное дело – у троллей нынче Новый год. Над зданием факультета высокоэнергетической магии Незримого Университета висело тусклое свечение. Сам Ваймс считал, что всех волшебников нужно арестовывать без разбора – по одному подозрению в наличии чрезмерного ума. Но больше всего огней – гораздо больше, чем обычно, – светилось на Цепной и Чистоводной улицах, располагавшихся в той части города, которую люди вроде капитана Квирка называли «гномьим городком»… – Сэмюэль! Ваймс неловко поправил шейный платок. Он имел дело с троллями, гномами и драконами, но теперь ему предстояло встретиться с совершенно иным, непознанным человеческим видом: с богачами. Она всегда испытывала затруднения при попытках вспомнить мир в «особом состоянии», как деликатно называла это явление мама. Например, она точно помнила, что наблюдала запахи. А вот улицы и здания… Нет, они, конечно, оставались на месте, но в виде тусклого черно-белого фона, на котором звуки, да и запахи, выделялись так резко, что даже обжигали, словно блестящие нити… разноцветного огня с клубами… скажем так, разноцветного дыма. В этом-то и дело. Вот где все разваливалось. Ей не хватало известных слов, чтобы описать то, что она слышала и обоняла. Как если бы вы увидели восьмой чистейший цвет, а потом попытались описать его в терминах семицветного мира. Наверняка у вас получилось бы примерно следующее: «это был… э-э… зеленовато-фиолетовый или вроде того». Опыт, доступный одному виду, почти невозможно передать другому… Иногда, хоть и не очень часто, Ангва считала себя везучей из-за того, что ей были доступны сразу два мира. В следующие двадцать минут после Превращения чувства обострялись, и мир начинал сиять подобно многоцветной радуге. Только ради этого можно было смириться со своими особенностями. Бывают и другие разновидности вервольфов. Некоторым достаточно бриться раз в час и носить прикрывающую уши шляпу, чтобы сойти за почти нормальных людей. Тем не менее она сразу определяла их в толпе. Оборотни могли опознать друг друга, даже находясь по разные стороны многолюдной улицы. В их глазах светилось нечто особенное. А при наличии времени можно увидеть и другие подсказки. Вервольфы, как правило, живут одни и выбирают такую работу, которая не подразумевает общения с животными. Они часто пользуются духами и лосьонами после бритья, а также очень разборчивы в еде. А еще они ведут дневники, в которых тщательно отмечают красными чернилами фазы луны. В деревнях оборотням живется непросто. Пропала, допустим, дурацкая курица, и подозреваемым номер один непременно становится вервольф. Поэтому они предпочитают селиться в городах. Хотя и здесь, конечно, случается всякое… Теперь Ангва видела сразу несколько часов из жизни улицы Вязов. Страх грабителя превратился в тускнеющую оранжевую линию. След Моркоу выглядел как расширяющееся бледно-зеленое облачко, цвет краев которого намекал на то, что он слегка обеспокоен; а еще в нем присутствовало несколько дополнительных тонов – от запаха старой кожи до средства для полировки доспехов. Улицу пересекали и другие следы – как потускневшие, так и совсем свежие. Один из них источал запах старого туалетного коврика. – Эй, сучка! – раздался голос за спиной. Ангва повернула голову. В собачьем зрении Гаспод выглядел ничуть не лучше, чем в человеческом. Разве что теперь его окружало густое облако самых разнообразных запахов. – А, это ты. – Р-р, точно! – ответил Гаспод и принялся яростно чесаться. Затем посмотрел на нее заискивающим взором. – Думаю, мне надо спросить. Пойми, я хочу покончить с этим раз и навсегда, чтобы впоследствии – гав! – не возникало недомолвок. Навер-рное, у меня нет ни малейших шансов вынюхать тебя…