Блор присмотрелся и согласно кивнул. Конечно, это был далеко не тот Жоайе, которого он помнил. Годы разлуки — и крепкий мальчишка превратился в заматеревшего молодого мужчину. Еще, наверное, и кормили недурно — вон какой вид умудрился заполучить. Не толстый, а крупный. Не в рост пошло, вширь. Эдакий комод, поставленный набок. Квадратный и могутный даже с виду. Его удары были точны и размеренны, а на знакомо-мальчишеском лице сохранялось спокойное выражение. Это Блор помнил, и, похоже, ничего не изменилось. Вывести из себя Жоайе было чрезвычайно трудно. Но вот если умудрился — надо либо срочно драпать, либо залезть повыше. Разъяренный старый приятель терял самообладание и шел напролом, не задумываясь о последствиях. Как в тот раз. Противник под натиском медленно отступал. Блор привычно, как на тренировке, взялся присматриваться не просто к схватке, а к манере боя. Очень скоро он уловил занятную вещь. Движения Жоайе были правильными и четко поставленными. Но он работал, будто по одному сценарию, навсегда заученными приемами. Никакой импровизации. Блору псоголовые внушали совсем другую линию поведения — не повторяйся и смотри, как сбить с толку. Рви ритм. Не позволять себя втягивать в подобный обмен ударами. Здешние все сражались в разных вариантах подобного стиля. Обмен ударами — и практически отсутствуют колющие. Ну если долго лупить по щиту, можно его и развалить, но слишком уж однообразно машутся. Через пару минут он точно знал, как и куда стал бы разить в бою. Эти молодые парни ему не соперники. Выходит, надо молиться за удачу, кинувшую его к полулюдям. Уж за Абалу точно. Сейчас он уловил, в чем получил преимущество. Это приятно. Есть что показать. С горцами несколько раз баловались, но это было совсем не то. Половина чуть лучше крестьянина с оглоблей, вторая — ухудшенная копия псоголовых. От них и набрались фехтовальных умений. Скай многое умела, но это он слышал от других. С девушкой они занимались совсем не тем. В бою, даже тренировочном, так и не сошлись. Жоайе мельком глянул в сторону наблюдающих, и спустя пару секунд голова дернулась куда не требуется. Развернулся боком и уставился на людей вне площадки. Ошалевший от неожиданности партнер по спаррингу даже не треснул его деревяшкой в наказание за дикое поведение. Жоайе расплылся в счастливой улыбке и ринулся на Блора, забыв, где находится и чем занимается. Отпихнул с дороги очередных тренирующихся и, даже не заметив этого, ухватил друга в объятия, сжав по типу пресса вместе с мешком за плечами. — Живой! — радостно вопил, встряхивая парня не хуже кошки, поймавшей мышь. Поднял от переполнявших его чувств и с размаху опустил вновь, так что пяткам больно стало. Блор мог только слабо трепыхаться, хлопая Жоайе по спине и смеясь. Когда тебя вот так держат, невольно вспоминаются рассказы о богатырях, давящих в железной хватке медведей. — Ну, похоже, все в порядке, — довольно сказал седой воин. — Денес, Бривел — они тут, в городе, а про тебя никто не знал. Я уже не надеялся! — счастливо кричал Жоайе. — Так, — произнес грозный голос, — и что у нас тут происходит? Кто позволил прервать тренировку? Жоайе моментально замер и, отпустив Блора, повернулся к новоприбывшему. — Мой лорд, это — мой друг Блор фем Грай, вы помните, я рассказывал. Он не испугался — это чувствовалось, но готов был повиноваться мгновенно и без рассуждений. Наверное, это и называется преданность, с легкой завистью подумал Блор. Когда-то она принадлежала ему, но не в таком нерассуждающем виде. Жоайе признавал его умение спланировать действия, но считал себя равной частью союза — силой. Так оно и было. Убедить его поступить так или иначе Блор мог далеко не всегда. — Неплохо смотришься, — провозгласил бородатый человек-гора. — Хвала Воину, лорд Клейн, — непроизвольно ответил Блор. Никем больше властно требующий ответа от воинов и названный лордом быть не мог. Короткие черные волосы, смуглое лицо гладко выбрито, как положено воину, нос с горбинкой, острый, у рта пролегли складки. Лицо добродушное, но это видимость. В глазах постоянная настороженность. Он его уже видел раньше в Храме, когда тот забрал Жоайе, и не так давно в видении, ниспосланном в молельне. — Ага, имя знаешь. Хотя чего это я. — Он расхохотался. — Раз нашел друга, значит, выяснил. Он, — показав на меч, — не для красоты? — У меня отсутствуют деньги на парадное оружие. — Это нормально, — серьезно заявил лорд. — Украшенные самоцветами клинки обычно никуда не годятся, вопреки цене. Много золота не всегда полезно. Настоящий воин обязан быть слегка недокормленным. Не голодным, если ты меня понимаешь. — С полным брюхом тяжело рубиться, однако без пищи лучший воин слабее ребенка. — Говорить умеешь. А выйти на площадку не побоишься? — Почему бы и нет, — пожимая плечами, ответил Блор. Он скинул мешок со спины и потянулся. — Учебные там, — показал седой. — У меня свой, — отказался Блор, разматывая тряпки. — Сам под руку делал? — одобрительно кивнул лорд Клейн. — Молодец. Блор промолчал. В иных случаях молчание — золото. Лучше ведь смотреться предусмотрительным и упорным, чем рассказывать подробности, как об него измочалили два предыдущих варианта недовольные формой заготовки псоголовые. Можно подумать, он мог заранее знать, как будет выглядеть меч. Чисто приблизительно выстругивал. Они сравнили длину. Разница минимальна. — Щит? — Я так, — извлекая деревянный кинжал, объяснил Блор. — Ну а я привык к такому, — принимая от одного из поединщиков маленький круглый, заявил лорд. — Это честно? — Да. — Готов? — Да! Оказалось — нет. К неожиданному прыжку вперед, совершено не вяжущемуся с габаритами противника, он оказался совсем не подготовленным. С большим трудом отскочил, лишь ветер скользнул у плеча. Правильно. Не хлопай ушами, когда соперник незнакомый. Лучше переоценить, чем недооценить. — Ну как? — Это было крайне рискованно, — обходя застывшего лорда по кругу, пробормотал Блор. — Я мог и достать на обратном выпаде. — Зато действенно, — поворачиваясь, чтобы держаться к нему лицом, возмутился Клейн. — Второй раз не пройдет. — Кто же повторяет приемы на ждущем? Выпад! Дерево глухо стукнуло. Второе лезвие старый вояка небрежно отбил. Зрители восторженно взвыли. Блор вновь ткнул, норовя попасть в живот. Отбил. И вдруг лорд резко сменил поведение, переходя в стремительную атаку. Теперь Блор пятился и отступал много резвее. Атаковать он не мог, вынужден постоянно уклоняться от ударов. Парировать такого здоровяка бессмысленно — сил не хватит. Остается одно — измотать. Мысли были очень правильными, если можно назвать это мыслями, но вот Клейн передвигался совсем не как положено нормальному здоровяку. Быстро, плавно, легко. Укол, рубленый удар, укол, толчок щитом, укол. Он ни разу не повторился. Вот на мгновение раскрылся, и Блор стремительной змеей попытался нанести встречный. Кисть обжег жесткий хлопок деревянного меча плашмя, и он выронил меч. Раз — и меч лорда застыл у его горла. Зрители восторженно взревели. — Твой учитель был очень хорош, — тяжело дыша, сказал Клейн. Все-таки поединок ему дался не так легко, как он старался показать. — Настоящий мастер. Ты быстр и ловок. Многое умеешь. А вот опыта явно не хватает. — В Храме не учили фехтованию. Лорд расхохотался. Глаза у него при этом остались серьезными. — Ищешь место? Хорошему воину я рад. — Я совсем не прочь, только сначала должен отнести весть о смерти. Быстро не получится. — Куда? — без особого интереса спросил лорд. — В Кнаут, — сказал Блор. — Дочери хозяина. Произнес и неожиданно почувствовал, как подобрался Клейн. Даже напускная веселость исчезла без следа. — Ты уверен? — Да, — подтвердил парень, не видя причин скрывать. Тем более что все равно брякнул. — Сам видел. — Не надо никуда ехать, — резко сказал лорд, — Жаклин фем Кнаут находится в своем особняке в пяти минутах отсюда. Мы отправляемся вместе! Глава 16 Наследница — Власти Империи не навязывали насильно язык. Зачем? Стандартный имперский и без того давно превратился в язык чиновников, судей, администрации, закона, армии и торговли. Не зная его, невозможно сделать карьеру, и это давно осознали все. Ну кроме крестьян и им подобных. Даже ремесленникам проще сбывать товары, имея возможность объясниться с приезжими или жителями имперских поселений. Многих южан не первый век расселяли с более привычных мест в стратегические точки, обеспечивая контроль за цивилизованным миром и ничего не тратя из государственной казны. Достаточно освободить на время от налогов — и желающие найдутся без долгих поисков и труда. Всегда имеются готовые рискнуть. — Какие еще причины для вытеснения местных наречий? — Полненький, низенький и заметно облысевший господин с огромным носом, вызвавшим бы зависть у императорского орла на гербе, требовательно нажал голосом. — В имперском отсутствуют артикли, — уныло сообщила смуглая девушка. Данные высокие материи ее занимали крайне мало, но наука под названием «этикет» всегда нагоняла тоску. Так что уж лучше научные штудии, раз все равно удрать не удастся. — И почти не употребляются предлоги. Он достаточно прост, и местная элита не испытывает серьезных затруднений в изучении. А где власть говорит на определенном языке, невольно идет распространение и ниже. Сидящая возле окна женщина лет сорока, старательно вышивающая нечто, хмыкнула с отчетливой издевкой. Няня всегда имела Свое Самое Верное Мнение на любой счет. И достаточно часто оно оказывалось более правильным, чем извлеченные из книг сведения. Уж слушать ее иногда было одно удовольствие для желающих оказаться в курсе событий в доме и вне. Побуждения людей и мотивы она вскрывала с поразительной точностью и не стеснялась об этом говорить. Естественно, в определенном кругу. Что позволительно и нет, женщина впитала давно и прочно. Клодина принадлежала к нескольким семьям, давно и крепко связанным с фем Кнаутами. Какой смысл набирать для услуг со стороны, когда рядом уже не первое поколение знакомые и добросовестные слуги? На смену родителям приходили дети и внуки, и некоторые умудрялись не просто подняться во внутренней иерархии, но и встать над нею. Конечно, собственной деревни ее семья на имела, зато жила зажиточно и честно заработала приставку фем к фамилии. Ее старший брат Уоррен всюду следовал за господином, и тот ему всецело доверял. И ничего удивительного, что в свое время ее приставили к Жаклин в качестве кормилицы и няньки. Обычно это было две должности, но тут удачно совпало с ее собственными родами. Молока хватало и на собственного сына, и на девочку. А позволить воспитывать ее, допустив кого-то еще? Скандал! Престижное и доходное место возле детей хозяина принадлежало ее роду по давней традиции. Отпихнуть Клодину никому не позволительно, включая и самого фем Кнаута. — И вот, — тоном жестоко пытаемой продолжала Джеки, — там рано или поздно начиналась порча языка и приспособление его к чужим правилам. На чистом если где и беседовали, то в домах аристократов и столичном округе. А прочие давно научились обходиться самыми разными диалектами. Выросшие из одного корня, но посаженные в разную почву диалекты сегодня широко распространены в цивилизованном мире. — И почему нельзя нормально объяснить? — вроде бы ни к кому не обращаясь, а на самом деле метя прямо в учителя, спросила Клодина. — Проще и понятнее. — Вот как? — вскричал учитель Граверо, уязвленный очередной попыткой подорвать его авторитет. Род его относился к ремесленникам, и учитель всегда крайне болезненно реагировал на уколы со стороны низкостоящих, но считающих себя выше по происхождению. Должность его достаточно ответственна, и знания, без сомнения, высоки. — Сделайте одолжение. Просто и понятно. Джеки мысленно рассмеялась. Он не в первый раз попадался в ловушку, мог бы и поостеречься лезть в обычный капкан. Клодина зря говорить не станет. А что гораздо приятнее — пока они переругиваются, можно обдумать свое.