— И ОН, и ОНА. Ты тоже молишься не одному Воину, а в зависимости от ситуации. Когда я шлялся на севере, так и Оленем приходилось клясться. И Медведю жертву приносить. — Я потом выслушаю, — поспешно попросил Блор. — Про север. Ты закончи о Господине Недр. — Он чуть ли не единственный вышедший из Ямы, оставшийся в горах, — ничуть не обижаясь, переключился Док. — Ну, естественно, в живом виде. Все норовят сдернуть в более приятные теплые края и комфортные условия, за редким исключением. Он создал государство и взял под контроль огромную территорию. А когда умер, все население долины за три дня скончалось. Беглецов было немного, мало кто успел сообразить. Ни одна болезнь не смертельна настолько, чтобы в живых не оставалось никого и так быстро, это как специалист говорю. Он забрал в могилу всех. И хуже всего — сбежавшие разнесли болезнь по округе. Правда, очень на пользу пошла малая численность жителей гор. На равнинах страны обезлюдели бы, вроде как от твоей Черной смерти. А здесь не успели унести гибель достаточно далеко. — И когда это случилось? — Не знаю точно. Тут нет нормального счета смен времен года. Даты тебе в горском поселке не скажут. Когда снег рано сошел или в тот год, когда барс порвал кузнеца. У них и письменности нет. Не меньше трех столетий прошло, потому что крато здесь не жили. Они позже появились, расселяясь с востока. Там их изначальные территории. В общем, его и сейчас до дрожи боятся. Именем проклинают, и, видимо, не все древние легенды неправдоподобны. Демон в подчинении имелся. Мы теперь точно выяснили. — Маска? — спросил Блор, внезапно поняв. — По легенде Господин Недр видел сквозь камень и мог учуять жилу руды. Еще наслать болезнь, убить взглядом. А без маски его никто не видел. Вот и уверены все — в ней дело. А если и не так, то не могла она не получить неких полезных качеств из-за постоянного контакта с богом. Так или иначе, однако память сохранилась. Золото — тлен. Сила — все! Потратишь на дело — получишь десятикратно. Получив такую вещь, можно стать вровень с великими. Пусть не богами, но магами. — Тогда неудивительно, что у меня отобрали и спасибо не изволили передать, — угрюмо согласился Блор. — Постой, а они что, до сих пор не попробовали? — Угу, на человеке. — А другого у нас в округе нет, — понимающе сказал парень. — Помимо меня. — Догадливый. — И как? — уже практически зная ответ, жадно потребовал Блор. — Никак. Полное отсутствие дополнительных впечатлений. Кусок дорогого металла. А псоголовые, — он даже назвал их в определенном раздражении человеческой кличкой, чего почти никогда не делал, — сидят вокруг толпой и готовы при первых признаках неправильного поведения рубить. Блор криво усмехнулся. Похоже, не его одного контролировали. «Обидно, конечно, и неприятно, а деваться некуда. И не сказать — неправильно. Мы чужаки, и доверять нет резона. Кстати, а скрыть проявление магии есть шансы? Ну я не соображал, а он-то неплохо изучил наших „добрых“ и „гостеприимных“ хозяев». — Есть вариант, — подумав, сказал Блор. — Человек должен быть обычным, а ты — уже маг. — Я не маг! — Да? — Не классический. — Я даже не стану спрашивать определения классического. Получу в разъяснение опять какое невразумительное состояние лахмы, недоступное людям, простым человекам. — Совершенно верно. А еще, возможно, требуется определенный ритуал для вступления во владение и обретение Силы. — Опять кровь? — Может, и так. Никто не станет проверять. Опасно. Запрячут поглубже. А расплавлять не станут. Это действие необратимое. Не любят крато крайних мер. Долго советоваться станут со знающими. Он помолчал и добавил: — А может, маска сделана конкретно под него. На постороннего не действует. Ты видел, что лоб какой-то ненормально высокий? — Да просто волос нет. Обычное человеческое лицо. — Худое и неприятное. Череп вытянутый. Нормально смотрелся, подумал Блор, но спорить не стал. Это случается. Он видел обычного мелкого царя местного разлива, а Док — великого злодея. Причем сам он не изучал подробно, а оба раза в темноте, при свете огня. Мог и не разглядеть хорошо. Посмотреть бы сейчас, какое впечатление производит. Стукнула наружная дверь, и озабоченное выражение на лице Дока сменилось обычным доброжелательным. Абала пришла, и при ней он явно не хочет обсуждать эти дела. Она вроде своя, но не человек. Меньше знает — всем лучше. Тем более ребенок. Сболтнет неподходящее случайно в разговоре со своими родичами — потом неприятно будет. — Ну хоть монеты по весу могли дать? — буркнул уже без особого запала. — А давай нам Абала изложит точку зрения крато, — ехидно предложил Док. «Мне еще учиться и учиться, пока стану таким», — с уважением подумал Блор. Мгновенно перестроился. И надо думать, не только чисто внешне. Абала сама маг и вполне способна уловить эмоции. Ее бесполезно заверять «не больно». Девочка точно знает, где и с какой интенсивностью. А вранье вызывает у нее недоумение. Умалчивать они могут, прямо никогда не врут. Кодекс чести мешает. У них, оказывается, тоже существует. То есть в принципе случается, однако не в отношениях с такими, как он. Для них вранье нижестоящему, а люди таковы в глазах псоголовых, — унижение. Он всерьез подозревал целителя в неких не вполне нормальных качествах. Тот мог закрываться от крато, и о таком даже в легендах не сообщали. Никто и никогда не рассказывал про людей, способных уговорить псоголовых. Они просто выступали арбитрами и выносили решение, в тех немногих случаях, когда к ним обращались. Не всегда понятное. Давно все усвоили: справедливость и «почти люди» — вещи малосовместимые. Лучше держаться подальше. Правда, это он слышал далеко от гор. Местные жители постоянно общаются с его хозяевами, но вот учиться у них магии? Даже в сказках такого не брехали. В любом случае для него вреда нет, а польза серьезная. Слишком многого он не понимал и без объяснений проявлял себя дураком. Абала частенько просто не улавливала смысла вопроса, для нее все изначально ясно, и недоумение ставило в тупик. Кто кому кем приходится и почему этот более авторитетный в семье, хотя и младше по возрасту и положению, она впитала с детства. Кроме того, и язык жестов пришлось изучать, а без него и Абала в основном нервно лаяла. Поэтому любое сомнительное дело он привык обговаривать с Доком. А уж тот оказался не прочь заняться воспитанием. Поговорить он обожал, уносясь иногда в неведомые и ненужные дебри. К примеру, теория о мельчайших неведомых и невидимых демонах, вызывающих болезни, если не мыть рук, оставила парня равнодушным. Он и так это делал с детства. Еще родители заставляли, так и вошло в привычку. И подробности верований жителей тундры Блора тоже не волновали. Туда он не собирался отправляться в будущем. Ни в ближайшем, ни в дальнем. — Люди злые, — просигналила Абала, — жадные и не любят чужаков. Очень хотелось перебить и выяснить, в чем здесь отличие от ее семьи, но Блор сдержался. Она не виновата. Так взрослые говорят. У него раньше тоже в голове присутствовало много чуши на тему о жизни псоголовых. Вроде наличия собачьих свадеб. Ничего подобного. Гон в сезон присутствует, но они не животные и свалки не устраивают. Все очень красиво обставлено, убедился лично. Правда, почти ничего не понял, но в качестве гостя присутствовал. Больше всего поразили их песни. Крато свистят. Очень красиво и со смыслом. — Когда начинается весна, многие спускаются с гор с товарами. Здесь есть, внизу нет. И наоборот. Абала сделала жест вопроса. — Я понимаю, — согласился парень. Чего уж сложного. Внизу — пшеница, вверху — овцы. Обменять напрашивается. — Многие, — продолжила она, — предпочитают отнять. Не надо работать, сразу жирный кусок забрать у соседа. — Банды? — спросил Блор. — Да. Но хуже всего чужакам и безродным. Он покосился на Дока. Тот многозначительно кивнул, подтверждая. — Род может объявить месть, одиночку убьют или в рабство продадут. — Поэтому золото в кармане, — сказал целитель, — опасный фактор. Проскочить к реке шансы есть всегда. А вот стоит там показать лишнее — и поплывешь с разрезанным брюхом вниз по реке. Или не поплывешь, — сказал после паузы. — Камень к ногам привяжут. Ты — никто, и за тебя не заступятся. Еще и клинок из собачьей стали. Абала сердито просигналила недовольство. — Так говорят в низинах, — пожимая плечами, объяснил Док. — Нормальное выражение, не на что обижаться. Ладно, — согласился на очередное негодование, — крепкостальной. — И что делать? — растерянно спросил Блор. Отдавать свой меч и кинжал он не собирался. Еще чего. Не просил, а подарки не отбирают. — Ждать. Тебя отправят с караваном и устроят на корабль. Считай, за это и заплатил дополнительно. Уж за Ангх и Кхола из хм… крепкостали точно можно и деревню приобрести. Очередной жест. Абала требовала объяснить — как это семейную собственность продавать. Земля принадлежит всем в роду совместно, как и ее богатства. Люди удивительные создания. Глупые. — Я потом подробно объясню, — пообещал целитель. — Видишь, у нас серьезная беседа. — Ну рабов-то можно продавать, — сказал Блор. — У людей — да, а у крато и рабство патриархальное, — пробурчал Док. — На определенный срок, — объяснил на удивленный взгляд. — Или выкупиться, или заслужить. Почти как ты с Храмовым договором. — Я не раб! — ощерился парень. — Для них — да, — жестко отрезал Док. — Потому и нет претензий. Твой бывший хозяин отвечает за осквернение могилы. Не ты. Он резко перешел на хильдстани. Блор и не подозревал, что тот в курсе его родного языка. — И помалкивай о своих человеческих глупых идейках. Себе хуже сделаешь. Тем более что хозяин ведь отвечает за подчиненного фема. Разница в словах. Раб или воин — не суть важно. Для них одинаково. Абала нетерпеливо дернула за рукав. Она не уловила, о чем речь. Для того и сказано не на стандартном имперском, сообразил Блор. Не хочет, чтобы кому-то передала. Его все это серьезно расстроило. Все время он считал, что его держат за равного. Ну пусть ступенькой ниже. Они — аристократы, он — безземельный. А оказывается, грязь под ногами… — Но как же так, — оторопело пробормотал Блор, — а оружие? Они сами вручили. Рабу за такое без промедления отрубали руки. — Так со смертью хозяина рабство закончилось. Все. Ты свободен. По наследству не передают. Целитель опять перешел на имперский. — Ну нет здесь каст, и воину незазорно в земле ковыряться и даже в плену побывать. У горцев та же система. Поэтому они и поддерживают крато, не пуская Империю. При всех разногласиях стеной встанут, нагрянь опять с Запада войска. Востока, впрочем, это тоже касается. А кто пойдет на соглашение — весь род вырежут. — Чего? — не дошло до Блора очередное жестикулирование девочки. — Имена называет родов истребленных. Не знаю, как правильно произносится. Вроде Джамисы и Гренгиры. Были — и нет. Всех до младенца, чтобы на золото не зарились. Горы помнят такие вещи. Ну не суть.