— Пригодится. — Ты сам сперва прилично научись, — усмехаясь, посоветовал Док. — Молчу, молчу, — поднимая руки, согласился на недовольный взгляд. Правильная идея. Послать, к примеру, не лично по важному делу. — Может, он и есть Гончий Пес, — тихо сказал Блор, возвращаясь к прерванному свежеванию и прикидывая оставшийся вес свиньи. Донесет. Тяжело, однако полезно. Очередная тренировка. Только завернуть, чтобы не запачкать одежды. — Не летает. — Сам говоришь — легенда. Я к тому — не испугаются в башне? — Еще чего! «У леди черный гончий пес, бегущий перед ней», — немузыкально исполнил Док. — Баллада об удаче? — Она самая. Древняя до безобразия. Но при множестве вариантов всегда Леди-удача. Понравишься гончему, — он надавил на слово интонацией, — псу — будет удача в этом году. — Хм. — А ты не леди. Тебя не касается, — и Док весело рассмеялся. Глава 9 Дорога к реке Могучий, величественный лес ступеньками поднимался по залитому солнцем каньону до самого перевала, каменистым гребнем выделяющегося на фоне синего неба. По всему ущелью среди каменистых развалов высились могучие кедры, лиственницы, на обрывистых боках скал висели гроздья кедрового стланика. В этом просторном каменном коридоре постоянно раздавалась многоголосая птичья перекличка. Занятые своими делами стаи кедровок, перелетая с места на место, все время суетились, мельтешили над головой, горланили на все голоса. На движущихся внизу людей они почти не обращали внимания. Хорошее место, отметил Блор и совсем не удивился, когда у самого перевала заметил руины каменных стен. На таком удобном перевале недалеко от реки просто обязаны поставить пост и брать пошлину. Не первый год крепость разрушена, понял он. Издалека заметно: камни заросли мхом, и нет следов присутствия человека. — Маскери, — сказала рядом Скай. Парень покосился на нее и невольно покраснел. Она заметила и довольно улыбнулась. Ситуация ее забавляла. До недавних пор он не имел с женщинами дела. То есть со стороны наблюдал и сам процесс для росшего в деревне особых тайн представлять никак не мог. Тем не менее одно дело теории — и совсем иное происшедшее. В караване присутствовали три девицы. Ну это так называется. Одной уже за двадцать, и сильно, две другие помоложе. Все рябые от оспы и в шрамах. Впрочем, здесь этим никого не удивишь. Странно скорее обратное. И речь не о ритуальных знаках, специально нанесенных на щеки и лоб. Тяжелая жизнь в горах оставляла явные следы на телах и физиономиях. Мужчины несколько прикрывали это бородами, а вот женщины после сорока превращались в старух. Если доживали. Но кто об этом думает в молодости, сказал бы, помигивая, Док. Живи сегодняшним днем! Горцы уж точно не задумывались о будущем. Девушки весело скакали в общей компании и вели себя достаточно свободно. Мало того, все три устроили соревнование, кто первой соблазнит чужака. В смысле — его, Блора. Заигрывали они так откровенно, что он заопасался не доехать. Пришибут потихоньку, взревновав, мужчины и скажут — в пропасть случайно свалился. Хотел даже побеседовать на эту тему со старшим каравана. Он не виноват. Не успел. На вторую ночь, не дожидаясь его действий, к нему под одеяло пришла Скай. И никого, кроме ее подружек, это не заинтересовало. Будто не видят. Вряд ли она могла сравниться с обученными куртизанками, но он-то никогда не имел с таковыми дела. Ощущения оказались удивительно приятными. Тело у нее было сильное и гибкое, а желания ознакомить новичка с новым и удивительным миром наслаждений — хоть отбавляй. А контраст между жесткими мозолистыми руками и нежной женской кожей, скрытой под одеждой, привел Блора в восторг. По-любому это вышло много приятнее, чем находиться ночью рядом с молчаливым охранником. Всю дорогу возле него вертелся тип по имени Мунстер. Руки у него были шершавыми, с огромными мозолями, появляющимися от работы кайлом. Ногти — черные, поломанные, а сабельный шрам на щеке придавал злодейский вид. В принципе многие горцы щеголяли подобными отметинами. В бою стремились часто попасть по рукам, ногам и в физиономию. Туловище обычно прикрывали щитом, и пробить защиту много тяжелее. В общем, Мунстер вроде как оберегал Блора от окружающих неведомых опасностей — подробностей договора в части, касающейся лично его, так никто и не пояснил, кроме самых общих положений. А может, наблюдал, чтобы не лез куда не просят. Не так уж сложно догадаться, что груз в их караване контрабандный. Никаких пошлин горцы платить не собирались. С их точки зрения, регулярная мзда контролирующим дороги псоголовым более чем достаточна. На самом деле они и этим бы не стали ничего отдавать, далеко обойдя заставы, но крато не хуже них знали местные горы и прощать уклонения от уплаты не собирались. Ссориться с системой было вредно не только для личного здоровья, но и рода. Мунстер за все время знакомства произнес не больше трех слов. Если ему требовалось донести нечто важное, он объяснялся при помощи языка жестов. Причем это касалось не только Блора. Мало ли, думал он вначале, может, он, как и большинство остальных, на имперском два слова знает и стесняется. Нет — и с остальными в разговоры не вступал. Парень не выдержал и отвел в сторону старшего. Зарко хитро улыбнулся в бороду и таинственным шепотом сказал: — Стесняется. — Чего? — не понял Блор. Стеснительные горцы в его понимании в природе не существовали. Они постоянно громогласно обсуждали все вокруг, от цвета скал до отбитой задницы, употребляя массу неизвестных слов. Говорить в присутствии не понимающего язык чужака о своих делах в любом обществе считается неприличным. Эти, наверное, о слове «приличие» не подозревали с младенчества. — Заикания, — пояснил старший каравана. Больше вопросов Блор не задавал. Если это не очередная дикая шутка, то действительно в беседы вступать не имеет смысла. Тем не менее мешать спать своим ужасающим храпом Мунстеру заикание не мешало. Завывал он хуже дикого зверя, но, в отличие от того, очень ритмично и циклично. Начиналось негромко, и тон повышался и добавлялся, расцвечиваясь замысловатыми руладами, пока не обрывался некими странными звуками, напоминающими конвульсии умирающего. Духи гор его старательно душили, издеваясь над остальными, да еще специально не доводили дела до конца. Блор к утру даже понадеялся, что это правда и когда-нибудь тот скончается от их усилий. Затыкание ушей не помогало, как и попытка убраться подальше. Мунстер спал удивительно чутко. Стоило подняться — и уже смотрит. А жесты более чем выразительны. Уйти нельзя. Он отвечает за сохранность тела. Так что лучше уж со Скай проводить время. Все одно нормально выспаться не удается, а после ласк очень хорошо полежать. Даже храп не мешает. Страх повести себя неправильно и опозориться исчез достаточно быстро. Девушка оказалась хорошей учительницей. Они практически не разговаривали, и все было бы просто замечательно, но иногда он чувствовал себя собственностью. Она постоянно оказывалась рядом, стоило попытаться заговорить с двумя другими особами женского пола. Все равно по какому поводу. — Крато уничтожили крепость еще при моей бабушке, — сказала Скай про замок. Горцы никогда не называли соседей псоголовыми. — Уже второй раз. Первый Маскери поставили деревянный. — Зачем? — спросил Блор. — Что — зачем? — Строят. Ведь знают — это война. — Империя, — высказалась девушка с определенно ругательной интонацией. — Все норовят в карманы залезть. Люди гор свободны. — Ехавший спереди Мунстер обернулся и одобрительно кивнул. Рука на клинке, грудь выпячена. — Мы не позволим всяким мягкотелым южанам диктовать правила. Блор отметил это «мы», притом что стены штурмовали явно не горские племена. Сама сказала. И не так уж и плоха Империя. Конечно, города платят дань метрополии, однако государственные чиновники редко вмешиваются во внутренние местные дела. Еще отправляют вспомогательные войска, но не так уж это и часто в последнее время случается. А срытые стены поселений на юг, со стороны Длинного моря, — зачем они, раз давно не воюют. Тысяча или больше великих городов признали власть Карунаса, и многие без сражений. Спокойнее стала торговля, почти исчезли морские разбойники. Вроде всем хорошо. Ну кроме безземельных фемов вроде него. Пропала потребность в дорогих клинках. Если все тихо, зачем лишних воинов держать. И цены упали на многие вещи, особенно привозные. А если ткань или даже соль дешевле, уже и не одни зажиточные могут себе позволить. Люди стали питаться и одеваться лучше. Так многие говорят. В последние десятилетия стало простым людям легче жить. Потому что таможни на границах почти везде поснимали. Сейчас кругом Империя. Нет лишней накрутки на цену. Нет сражений, в которых города выясняют главенство, а в результате погибают посевы и еда подскакивает в цене. Империя — благо. Для имеющих в ней место. — Зачем тебе возвращаться? — прозвучал в мозгу знакомый голос Дока. — Тебя не ждут дома. Собственно, и дома никакого нет. Наниматься в дружину к высокородному — не самая приятная вещь. Одного раза недостаточно? Знакомые много лет и связанные родством или имеющие близких в округе — совсем не то что пришедший неизвестно откуда. Ты всегда пойдешь на бойню первым. Это и будет твоя роль в отряде, если повезет наняться. Самая грязная и опасная работа. Ты — обычное мясо! Таких очень любят и пускают в авангарде. Умирать. Хотелось послать его по известному адресу, но ведь Блор знал — правду говорит. Неприятную и некрасивую, но истину. Так всегда происходит. Годы пройдут, прежде чем станешь своим. Недаром гражданство Империи и городов — разные вещи. А заслужить их очень непросто. — Посмотри вокруг! — говорил настойчиво целитель. — Ты же ничего не видел. Заброшенный город, куда столетие боялись даже сунуться из-за унесшей всех неведомой болезни, а затем утащили все, вплоть до иголок и башни Трикатена возле горы Эрмес. Горы огромны. Они растянулись на сотни лиг в длину и ширину поперек континента. Здесь живут сотни тысяч человек и десятки тысяч нелюдей. Многие из них враждуют и не прочь принять умелого бойца. Я знаю три огромные котловины, где климат настолько хорош, что выращивают южные фрукты. Там сформировались самые настоящие государства и стоит множество богатых городов. Ничем это не хуже, а здесь существуют определенные возможности устроиться. Получишь рекомендации — уж это я обеспечу. — Наверное, ты прав, — ответил тогда Блор. — Уж точно старше и мудрее меня. Просто я должен выполнить свой долг. Это дело моей чести, и ничего другого у меня нет. — Долг перед предавшим тебя нанимателем? Даже Воин такого не требует! «Бросившему камень в пашню не стоит надеяться на всходы»! Глупое упрямство! И все-то он знает, подумал беззлобно Блор. Наизусть цитирует, будто не ремесленник и не маг, а обычный фем. — И не надо на меня так смотреть, — фыркнул раздраженно целитель, — глуп человек, не умеющий извлекать уроков из слов и дел каждого, будь то жулик или святой. — Я просто дал клятву, — объяснил Блор. — И для меня важно донести весть до его детей. — А они есть? — ехидно поинтересовался Док. — Дочка точно имеется, — заверил парень. — Я не для нее это делаю, хотя и для нее тоже. Без свидетеля смерти старшего в роду она не сможет вступить в права наследства. Женщине не позволят. А как это обидно — лишиться законного имущества в пользу неизвестно кого, — я знаю на собственной шкуре. Храм отнял у меня наследство и обставил это благодеянием. Это подлость! — Согласен, — пробурчал Док. — Надеюсь, у тебя нет идеи судиться. — Я, может, и глуп, но не до такой степени. У них хватит влияния еще меня сделать должным. По бумагам наверняка сплошные долги. — Что-то у тебя в тупой башке, навсегда засохшей, как ни странно, имеется. Но проблесками. Непостоянно. — Вообще-то за такие слова я просто обязан вызвать тебя и нарезать мелкими кусочками. — Во-первых, ты слишком благороден, — с придыханием сказал целитель, — чтобы убивать старого знакомого за случайно вырвавшиеся слова. Он откровенно издевался, но заинтересовало Блора не это. — Почему в слове «благородство» я слышу осуждение? — Благородный муж обязан остерегаться женщин и их любви, чтобы не пасть в глазах окружающих, уклоняться от соперничества, тратя бессмысленно средства и силы, и славить бога. — Я не жрец! — возмутился Блор. — Не хочешь жить без страстей? Молодец. Между прочим, девушки в здешних горах красивы и любят удачливых. Хочешь познакомлю? Станет теплее — и начнутся поездки в гости. — Не уходи от темы! — Благородство происходит от благого рода, — сердито сказал Док. — То есть низшим оно не положено. Я это принял. Не гребу против течения… — То есть сидя здесь… Вопреки всем законам людским и горским… — Явно не идя против всех. Не раздражая. Да, я хочу силы. А кто ее не хочет? Каждому требуется еда, вода, сон, крыша над головой и признание окружающих в виде симпатии, любви, уважения и благодарности. Не так важна каста, гильдия, цвет кожи или умение. Все хотят одного, независимо от происхождения или касты. Я не прав? Есть возражения?