–– Ай-й! Лет шесть назад было. На первом сроке еще. – отмахнулась та. – Так ты чего такой спокойный. Вон, даже у Среды паралитическая улыбка с лица не слазит. Дима нахмурился. И правда, улыбался он сейчас так, будто защемило лицевые нервы. Глаза грустные, уставшие, а рот сверкает всеми зубами. А кончики губ где-то в районе ушей. Поистине страшное зрелище, на самом-то деле. Ну, а Груз… Он вообще почти никак не реагировал. –– Мы оба знаем, что и у Среды-старшего рот не закрывался. – лишь пожал плечами он, отойдя к окну и присаживаясь на подоконник. – Папина копия почти во всем. А у меня это просто профессиональное. –– Просто ты бука. – устало кинул Дима. – Насупившийся старый чекист с важным выражением лица. А нужно-таки жить легко, с шуткой наперевес и истерической улыбкой. Чтобы враги ужасались, а друзья радовались. –– В моем возрасте уже не до улыбки. – притер тот костяшками седую щетину. – Смысла улыбаться немного, очень хорошая примета это. Улыбка… Если улыбаешься, значит либо обманываешь, либо просто дурак. Мне не зачем излишне напрягаться, скалить зубы, и что-то строить из себя. Да, я старый, ворчливый и нудный дед, который оказался тут просто из дружбы. –– Буду дураком, но на деда ты тянешь только лицом. – снова ухмыльнулся Среда, будто подтверждая слова. – Ты вообще, чем в Германии-то занимался? У тебя в доме, что, спортзал этажом ниже был, и магазин спорт пита за углом, через площадку с турниками? Почему именно мне дают больше лет, чем есть на самом деле? Я что, настолько плохо выгляжу? –– Да. – синхронно ответили Груз и Ульяна. Дальше отвечал уже чекист. – Тебе нужно помыться и хорошенько поспать. На тебе лица нет, все пространство занимают зубы. –– Ладно, вы-таки слишком честные для таких вопросов… – вставая, сказал Дима. – Но покуда солдаты смастерили здесь все, вплоть до качелей, но не сделали душа, я буду вынужден радовать вас своим прекрасным видом. Какой, вот, я есть. Насчет качелей – пошутил. Пойду, по рюмке чая, и посплю, пока каша не заварилась. Немного поправившись и скинув с себя на стул все, что на нем было из снаряжения, а затем и верхнюю одежду, оставшись в одной, слегка влажной футболке, он прошел по кабинету, шумно цокая ботинками. Под его ногами изредка похрустывали куски штукатурки с разошедшегося паутиной трещин потолка. На мгновение остановившись и посмотрев на подошву, мужчина наигранно выдохнул, и вышел за двери. Ульяна погасила сигарету в малахитовом органайзере и медленно опустилась на стул, снова проверяя связь в телефоне. Ничего не было. Не помогло даже то, что она немногим больше покрутила ручку динамо – без толку. Связи внутри Кремля все еще не было, даже проводной. Чего уж говорить о заглушенной системами РЭБ беспроводной связи. Благо, еще не все оказалось забыто. Где-то на этажах был солдат с сигнальными флажками. Не очень удобно, зато достаточно надежно. В век цифровых систем, когда все может закончиться из-за взорвавшейся розетки, нет ничего лучше, чем знать, что где-то под боком есть аналог, у которого не кончаются батарейки… Наверное. Из-за хрустящего под ногами Среды бетона его было хорошо слышно в коридоре. Солдаты уже ничего не строили. Не гремели молотки и лопаты, не звенели сварочные аппараты и аккумуляторные болгарки. Временные, и очень-очень кустарные, укрепления были готовы. Верхние этажи превратились в железобетонные ДОТы. Все силы теперь были брошены на переброску вооружения, медикаментов и провизии в Собор Василия Блаженного, что должен был стать опорным пунктом за пределами Кремля. При лобовом ударе в Сенатский, это была самая лучшая позиция для стрельбы из противотанковых систем. Хорошо укрепленные казематы церкви помогли бы от ответного огня, а множество окошек, бойниц и прочих щелей только на руку десантникам. Одно только было плохо. Если основную группу десанта в Кремле прижмут, помочь тем, кто останется в храме будет уже некому. Единственный подземный переход туда был заминирован, и при малейшей опасности проникновения противника, как с одной, так и с другой стороны, он должен быть взорван. Все пути, все сети снабжения внутри были невероятно важными, и потеря хотя бы части подземного комплекса могла оказаться трагедией. Взрывы внутри подземелий Кремля стали обыденностью. Но теперь били не враги снаружи, а защитники изнутри, чтобы сохранить хотя бы часть того, что они защищают, после вероятного поражения. Его никто не хотел, но подстраховка нужна. Нескольким раньше, чем Ульяна пошла проверять провизию, был взорван лифт, и обрушена шахта в президентский бункер. В том был похоронен и основной командный пункт, ядерный чемоданчик, папка с кодами, бережно сохраненными в виртуальной памяти, Морганы, а также особо ценные иконы из храмов, представляющие культурную ценность. Теперь эта капсула была недосягаема. Она оставалась для следующих поколений. Кто знает, для тех, кто будет жить счастливо в новом мире, или же для тех, кто останется выживать на когда-то голубой, но перегоревшей в ядерном пламени, планетке. Ульяна внимательно слушала все, что происходило в коридорах. Среда там на мгновение остановился. Затем снова пошел вдоль стены. Вирхова уже достала из пачки новую, очередную сигарету, но закурить так и не успела. Раздался выстрел и шаги оборвались. Что-то грузно свалилось на пол. Вскочив, и глянув на Груза, Вирхова рванула в коридор. Со своих насиженных мест на деревянных ящиках повскакивали солдаты, хватаясь за оружие. Они прильнули к стенкам, подальше от окон. В этой секундной неразберихе Ульяна замешкалась, но, растолкнув подчиненных, вышла к открытому, для выстрелов из РПГ, окошку. Перед ним, на белом от пыли ковре, в луже чего-то красного и густого лежал на животе Среда, вытянув вперед руки. Не поверив своим глазам, Вирхова кинулась к нему, но Груз схватил ее под руку, оттянув назад, от окошка. Работал снайпер – на стенке была отметина от прилетевшей пули. Оценив повреждения, Ульяна сквозь зубы выдохнула, закрыв глаза. –– Двенадцать и семь… – тихо сказала она. – Ч-черт… –– Кто-то умер? – внезапно раздался голос Димы. –– Мать твою, ты что, живой?! – вскочив, крикнула она на него. Подтянув к себе руки, Среда перевернулся на спину. Весь его живот был в какой-то красно-бурой густой субстанции, очень похожей на кровь. К брюху прилип небольшой сплющенный коробченок из толстой, слегка желтоватой, с латунным отливом, фольги. В таких обычно возили джемы или повидло. –– Я-то думала тебя!.. Ой, бл… – металась Ульяна. – Ну, дурак! А это что? –– Да я у служивых варенье взял. – смахивал он с футболки жижу. – Думал чайку попить с галетой. Потом вот пошел, споткнулся и грохнулся. –– Лотереи, жаль, уже закрыты. – лениво усмехнулся Груз. – В рубашке родился, ничего не сказать. –– Я-то думала, что ты уже мозги на пол роняешь. – пытаясь успокоиться, выдохнула Вирхова, мотая головой. – Снайпер, бляха, невезучий оказался. В стенку пулю положил. Да и ты посмотри какую… – ножом, чтобы не выставлять на показ противнику рук, она отковырнула немного бетона. На пол упали металлические крохотные кусочки. – Оболочечная. Крупный калибр, точно не Драгунов. Двенадцать и семь, или того больше. Как раз на уровне твой тупой башки! Откуда стреляли, сержант? –– С Универмага, вероятно. – ответил один из солдат, подаваясь слегка вперед, чтобы выглянуть одним глазком. – Не успели заметить. –– А ну быстро назад! – шикнула на него Вирхова. – Там не идиот сидит. В окна не соваться, даже в амбразуры. К такому калибру оптика нужна хорошая… и там она, вероятно, есть. Идеи? –– Я особо не вел городских боев. Я не знаю. – Груз пожал плечами. – Я все же больше разведчик, чем солдат. Если только на живца, но народа, итак, маловато. –– Нет, не выйдет. Такое даже в Афгане не проходило. Хотя там те еще олени за оптикой бывали. – рассуждала та. – На солнце бликовать не будет, он на востоке, а оно еще слишком высоко. Единственное, что работает с крупного калибра, и мы слышали выстрел. У него нет глушителя. Его может выдать вспышка! Нужно спровоцировать его еще на пару выстрелов, но не потерять ни одного солдата. Бил, похоже, на прямой, с центра Универмага, так как бетон выколот примерно равномерно. Пуля вошла не наискось. Значит, нам нужна центральная часть. Но он не на крыше, стрелял из глубины помещения, скорее всего даже из дальнего угла, чтобы солнце, как можно дольше, не светило ему в глаза. Есть зеркальце? Один из солдат протянул ей небольшой обломок. Он был очень острый и узкий, но этого было достаточно. В него можно было посмотреть на Универмаг. Но вот незадача – солнце могло блекнуть и выдать позицию наблюдателя. Такой калибр мог пробить и стенку, а потому складывать голову на алтарь победы Ульяне пришлось бы раньше, чем она того хотела. Немного еще подумав, она отложила зеркало для другого маневра. Вдруг глянула на ящики, где сидели солдаты. Там была плащ-палатка, накинутая на них. Ее-то она жестом руки и попросила. Схватила пыльное покрывало на лету, и закашлялась. Постучала себя по карманам, явно что-то ища. И, наконец, достала из штанов не начатую пачку сигарет. Открыла ее и с едва слышимым шуршанием вытянула губами оттуда одну. –– Забыла спички в кабинете. – повернулась она на Груза. –– Ты серьезно решила устроить перекур? – отползя к солдатам на той стороне окна, спросил Среда. – Сержант, семафорьте нашему танкисту, пусть стреляет. –– Не-а. – подкурив от «Зиппо» Груза, произнесла та. – Пусть снаряды бережет, нам их неоткуда взять. Да и сперва подловить надо шакала… Перебрав руками ткань, Вирхова несколько раз подряд затянулась и вынула папиросу из зубов. Прожгла ей ткань плащ-палатки. Сигарета нехотя, но все же прошла насквозь, образовав аккуратную дырочку, в которую было удобно смотреть. Этой шторкой можно было перекрыть видение снайпера, и делать за ней все, что душе угодно. Но план Ульяны был не совсем такой. Если попусту поднять на черенке солдатскую каску, что ничего не произойдет, в случае, когда противник настоящий профессионал. Как уже было выяснено, именно против такого и воевали. Такой не стреляет при каждом удобном случае, для него стрельба – искусство. Он бережет патроны и знает цену выстрелам. Цену каждой пущенной им пули. Но такие люди азартны, обычно они любят показать то, что они умеют, особенно когда против них такой же профессионал, а не рядовой состав необстрелянных юнцов. На это и решила сыграть Вирхова. Хотела все обставить так, чтобы заставить человека подумать, что совершает ошибку. Ей будет достаточно всего одного выстрела, чтобы понять, откуда летит неожиданный подарок. Выкинув окурок в окошко, она перебросила понизу другой уголок плаща Среде, и тот взялся за него мертвой хваткой. Синхронно с ней, прижал руку к оконной раме, приготовившись вставать. –– И… – с некоторой улыбкой протянула Вирхова. – Занавес. В коридоре стало чуть темнее. На стене показалось небольшое пятнышко света – в прожжённое отверстие пробивался свет. Складчатая ткань закрыла окошко до половины, и передав Грузу свой край, Ульяна снова присела. Глянула в дырочку. Она, как и ожидала, ничего не увидела. То, что парень там был явно не из глупых, подтвердилось. Теперь нужно было переходить ко второй части ее плана. Показав пальцем на солдатскую каску, все на тех же ящиках, через мгновение и пятерку рук, получила ее. Перекинув за полотнищем сержанту, прокатила ему по пыльному полу нож. –– Поднимешь за плащом каску на черенке. – объяснила она. – И как я гляну, начнешь аккуратно прорезать, будто бы тоже себе делаешь окошко, понял? Прислонишься каской так, чтобы было видно. Но не сильно, словно она на твоей голове. –– Так точно. – сглотнув, произнес тот. –– Мы с ним сыграем. – не прислоняясь к ткани, глянула Вирхова в отверстие. Аккуратно надавив штык-ножом на палатку, сержант начал прорезать ткань. Ульяна в этот момент пристально, не моргая, глядела на здание Универмага. Она была уверена, что ее идея непременно сработает. Выдохнув, и затаив дыхание, она дала легкую отмашку, медленно режущему ткань солдату. Сержант послушался и аккуратно, будто хирург в операционной, медленно наклонил лопату в руке. Холодный металл каски коснулся ткани. Через долю секунды раздался хлопок, и, звякнув, разорванная каска завертелась как бешенная на черенке от лопатки. Ульяна улыбнулась. Она увидела вспышку. – Вот ты где, сучка. – прищурившись, ругнулась Вирхова, отходя от тента. – Десант, к бою! –– Что, пришьешь его? – поинтересовался Дима. –– Нет, у меня есть кое-что получше. – ответила она, прислонившись к стенке плечом и обернувшись на солдат. – Термобар сюда! Шурша широкими камуфляжными штанами, по коридору пробежался десантник в полном обмундировании, с ручным противотанковым гранатометом на плече. В стволе была не обычная, не остроносая кумулятивная граната. Ощущение было такое, словно на палку насадили банку, и этим собирались запускать по зданию. Но оружие это было мощное, невероятно разрушительное. Если попасть им точно – прикуривать можно будет уже от костей. Боец встал на изготовку. Приготовился к стрельбе, и вскинул гранатомет. Удостоверившись, что под вылетающую позади реактивную струю никто не попадет, кивнул Ульяне. Та не ответила, лишь еще разок глянула в прожжённую дырочку в брезенте. –– Надеюсь, ты куришь там. – тихо сказала она снайперу. Затем повернулась на своего десантника. – Сработаешь только по моей метке. Среда, дай… А, у тебя все в кабинете. Груз, дай магазин с «зажигалками». Зажигалками называли разрывные патроны. Вещь не самая эффективная. Зато очень эффектная. Почти как трассирующий, но вот отличие было в том, что последний горел, пока летел, а первый – только при столкновении. Намного удачнее показывал, куда именно нужно было стрелять. Но в магазине «семерок», протянутым Грузом, были только трассирующие. Как и всегда, один через четыре других, чтобы уж точно не ошибиться. Грубо протерев глаз пальцем, и выдохнув, Вирхова надела очки. В оптику она могла глядеть и без них, а вот без прицела не стреляла давно. У нее была дальнозоркость, целик видела смутно. Примкнув магазин, и дернув затвор Калашникова с скрежетом и грохотом, Ульяна вскинула автомат, уперевшись локтем в стену. –– Как скажу, опустите занавес. По Универмагу, бегло… Огонь! – не успела она договорить, как в ту же секунду застрекотали пулеметы и автоматы. Хлесткими щелчками били две снайперские винтовки. – Опускай! Кинув концы плащ-палатки, Груз и Среда спрятались за стенки, опасаясь огня снайпера. Когда пыль от ткани немного осела, стало видно, как под пулеметным и автоматным огнем крошится фронтон Государственного Универмага, точно через площадь от Сенатского Дворца. Где-то там сидел снайпер, но весь этот фейерверк был лишь отвлечением внимания, для единственного залпа. И «горячий подарок» уже должен был скоро найти своего получателя. Пустив длинную очередь, через некоторое время после, Вирхова выстрелила еще три раза. Все пули, точно, как по линейке угодили в третье маленькое окошко, в ряду между башенок над центральным проходом. Именно там она видела засевшего снайпера. Опустив автомат и убравшись за стенку, закрыв ухо рукой, и раскрыв рот, чтобы хлопком ей не выбило перепонки, она махнула гранатометчику. Слегка наклонившись вперед и быстро поправив гранатомет, тот нажал на спуск. В этот момент, показалось, в Кремле поднялась вся пыль, какая была. Коридор озарила яркая вспышка, а задняя стенка почернела. Ее опалило реактивным пламенем вырвавшейся гранаты. Люди отшатнулись от гранатометчика, потому что выдержать такой удар по ушам без защиты было практически невозможно. В голове у Среды зазвенело. Мотая ей, он прикрыл больное ухо. Гранатомет дернулся, и огромная граната полетела через Красную Площадь. Мгновенно разворотила далекий оконный проем. Видимо, она не «залетела в форточку», как хотела Ульяна, но все равно наделала делов. С креплений вырвало рамы и стенки между двумя соседними окошками. С фасада осыпался кирпич и штукатурка. В радиусе пяти метров повышибало стекла, и они развеселым дождиком осыпались на брусчатку. Выжить в том пламени, в том объемном взрыве, – как его называют по-научному, – было невозможно. Если там и был снайпер, то теперь он точно остался только в народной памяти… –– Как думаешь, ему понравилось? – откашлявшись от пыли, спросила Ульяна. –– Не знаю, как ему, но мне нужны наушники. – потирая ухо, ответил ей Дима. –– Флажковый! – крикнула Вирхова, и в коридоре отозвался один из солдат, что был дальше всех. – Семафорь «Бэхе», чтобы отработали по вспышке! –– Стой, стой, ты это слышишь? – схватил ее за руку Груз, глянув через плечо и прислушиваясь. Среди тишины, воцарившейся после прекращения беспорядочного отвлекающего внимание огня, что-то вдруг очень и очень тихо завыло. Как будто юла начала раскручиваться на деревянном полу в руке очень и очень скромного ребенка, что не хотел шибко шуметь, а вот поиграть любил. Чуть приоткрыв рот, Ульяна прислушалась. Этот звук ей совсем и совсем не нравился. Это были не дивизионные пушки, это была не стрельба автоматчиков. Это что-то, что намного и намного хуже. В это мгновение, когда слегка слышимый шорох и шарканье на горизонте прекратилось, Груз глянул на часы. Он засекал время. –– Всем отойти от окон! В глубину здания, быстро!!! – надрывая глотку, крикнула Ульяна, срываясь в бег по коридору. Этот звук она хорошо помнила. Она знала, что за ним бывало. Вот только никогда не испытывала того адского огня на себе. Видела, как этот чудовищный советский монстр ровняет с землей целые кишлаки, не хуже бульдозера, как разворачивает широченные горные склоны, как обрушивает штольни и укрепрайоны, как он испепеляет тела, что в нескольких десятков километров от него. И сейчас внимание этого монстра было устремлено именно на них. К Кремлю, по воздуху, разрывая небольшие низкие облачка, рвался на всей скорости полный залп дивизиона «Градов» … Когда разорвался первый снаряд, обрушивший одну из внутренних стенок Сенатского Дворца, Вирхова заползла в свой укрепленный кабинет. По ушам врезал чудовищный грохот. Со стен посыпалось все, что было: штукатурка, оставшиеся еще от первого обстрела картины, полки. Уже с полок сыпались, истекая горячим и жидким парафином, свечи. На дубовый стол, под который закатились Груз, Ульяна и Среда, пытаясь укрыться от огня, свалилась золотая хрустальная люстра. С первым прилетом, немного оскалив зубы, Груз глянул на свои часы. –– На пределе работают… – процедил он, не размыкая зубов. – Далеко стоят. –– Нам от этого ни горячо, ни холодно! – крикнул Среда, пытаясь перекричать страшные разрывы снарядов. Сплошняком, и достаточно кучно, рвались ракеты. Со страшным взрывом вонзаясь в землю, они подкидывали на несколько метров вверх все, что было в радиусе поражения. Огромные и крупные осколки били по стенам, как Дворца, так и внутренних построек Кремля. С едва стоявшей Спасской башни посыпался кирпич, начала разрушаться Никольская. Прямым попаданием вывернуло заваленный кирпичом Мавзолей. С одной из колоколен внутри периметра раздался набат, но оборвался. Колокол, чуть сильнее обычно звякнул, и повалился, вместе со всем храмом на землю, украсив собой груду битого белого кирпича. Исторические постройки превращались в труху. Рвались снаряды и около техники. Двумя попаданиями, даже не в корпус, была уничтожена одна из бронемашин. От детонации боекомплекта у нее оторвало башню, и подкинуло вместе со всеми внутренностями вверх. Борта разорвало в стороны, и посекло несколько укрывающихся около нее солдат. Потери были, и потери были страшные. Солдаты просто не успели укрыться от внезапного налета, а связи не было. Все, кто услышали команду отошли в дальние помещения, но и это не помогало. В груди отдало сильнее, теперь уже, обычного. Один из снарядов угодил совсем близко, по коридорам пронеслась взрывная волна, поднявшая все, что было не приколочено. Солдаты упали на пол, их буквально потащило по пыльному полу с ковром. Рванул склад с боеприпасами. Огромная дыра, на два этажа, теперь зияла в тыльной части Дворца. Удачное попадание Громовского «Града» лишило десантников части боепитания и вооружения. Там были складированы патроны, причем, самые ходовые – автоматные и пулеметные. Крупные калибры, снаряды, мины для минометов, реактивные, и простые гранаты же были в одном из подвалов, из которого бойцы успели сделать настоящий пороховой погреб. Если бы попало в него – снесло бы весь Дворец… Массированный налет реактивной артиллерии сошел на нет. Пыль и грязь, что подняли снаряды «Града», начали возвращаться с небес на землю. Через звон в ушах, полных пыли и крови, хотя перепонки были целы, Ульяна услышала, как громкие и резкие взрывы сменяются не менее душераздирающими криками. Это были ее солдаты: раненные и покалеченные. Потери сейчас были чудовищные. Все, кто копошился около бронемашин, кто не успел прыгнуть хотя бы в какую-нибудь ямку, были мертвы. Разорваны, искалечены и убиты. Эти «органы» не оставляли шанса выжить. Осколки, в ладонь размером, летали с чудовищной скоростью, прошибали все на своем пути. Взрывы испепеляли, ломали кости и размалывали ткани даже тем, кто был достаточно далеко, чтобы скрыться от осколков. Это был настоящий ад на земле, и теперь можно было оценить его плоды: брусчатка была усеяна обезображенными трупами в обрывках закопченной ткани, пахло горелым мясом и металлом. С пылающей адово-красным пламенем бронемашины в небо уходил черный, почти не прошибаемый солнечным светом дымовой столб. В воронках лежали куски деревянных ящиков, догорали части припасов, которые несли по земле быстрее, чем под ней, в Собор. Повсюду были разбросаны искорёженные автоматы, битые кирпичи. Под пылью и копотью, в развезенной грязи лежали редкие голубые береты со звездами, полевые погоны, медали за Каспий и Кавказ… Видя, как капает на пол кровь, Ульяна тронула себя за лоб. Над бровью была рассеченная кожа, над губами скапливались капельки со всего лица. Залетающие обломки стекла, древесины и камня ранили ее даже под дубовым президентским столом. Выдохнув, она поглядела на остальных. Среда, зажав уши и раскрыв рот, сложившись по-младенчески, лежал на полу, еще не понимая, что взрывы уже кончились. Груз, с запыленным лицом, сплевывая кровью на пол, вставал, оперевшись могучей рукой о столешницу. Даже их, в глубинном и укрепленном помещении достало. Что было говорить об остальных… –– Духи под Кандагаром в верблюжье дерьмо ныряли, – оскалившись, и утирая кровоточащую рассечину ругнулась Вирхова. – Только чтобы от «Градов» и «Смерчей» спастись! У них были ямы, норы. В несколько десятков метров глубиной – и то доставали. А мы на открытой всем, сука, ветрам позиции… –– Дим, Дима! – потормошив Среду, Груз повысил голос, будто и не заметив, что сказала Ульяна. – Живой, не зацепило?! –– Едва не убило. – раскрывшись и раскинув руки в стороны, перевернувшись на спину и протерев глаза, ответил тот. – В середине бахнуло где-то очень близко. Будто молния в дерево ударила. Возможно даже в стенку вмазало. Так с кулак кусок бетона над головой пролетел. Чуть не размозжило! –– Ты счастливчик. – утирая кровь на губах, с трудом распрямившись, старик присел на стол. Шатаясь подойдя к телефону и провернув ручку динамо-машины, Ульяна проверила связь. Она была. Видимо в последний момент успели провести и подключить. Как бы ей сейчас не было тяжело, должна была продолжать командование. На стол, на карты, капала ее кровь со лба, но Вирхова упорно держала телефонную трубку у уха, не замечая этого. –– «Фермопилы»! Это «Фермопилы-Главный»! – прикрикнув, она по телефону вызывала Арсенал, что должен был держать на прицеле Александровский Сад. – «Фермопилы», это «Фермопилы-Главный», доложи обстановку, как понял?! – с того конца все еще не отвечали, наверное, шел подсчет потерь и оценка обстановки. – «Фермопилы», доложи, как понял?! –– Э…это «Фермопилы»! – раздалось, наконец. – У нас серьезные потери, «Главный»! Командир второй роты, старший лейтенант Анисов, лейтенант Выдрин и лейтенант Курков убиты. Командование ротой принял я – лейтенант Окуров. Приблизительные потери очень большие, в районе пятнадцати, шестнадцати человек, из них только шестеро были в здании. Уничтожен склад провизии, и часть ящиков с боеприпасами. Повреждена приданная в усиление БМД, перебиты гусеницы! Как понял, «Главный»?! –– Все поняла, «Фермопилы», держитесь! – прислонив трубку еще ближе, Ульяна прижала пальцами рану над бровью, чтобы та не текла. – Как будут силы и возможность, окопайте машину. Вы у нас на тыловом направлении! В этот момент в кабинет вбежал запыхавшийся, слегка посеченный, с кровавыми следами на тельняшке и кителе, лейтенант. Он, бешенным и рассеянным взглядом оглядел помещение, задержался глазами на падающем в кресло Среде, и быстро подошел к Ульяне, поправив на теле бронежилет. Хотя, рука его была под ним. Что-то залетело в тело.