–– Оперативные данные. – протянула Вирхова вперед какие-то листы с отчетами на русском языке. – Громов трижды просил Главного предоставит ему единоличный доступ к ядерному арсеналу страны. Тот не подписал. Хоть на что-то сгодился. Громов – русский нацист. Он жаждет доступа к ракетам. Если получит, черт его знает, что придет ему на ум. –– Он же итак командующий РВСН? Да и к тому же исполняющий обязанности Министра Обороны, сразу после того, как вылечился от взрыва в Министерстве. – пожал плечами Среда. – Это бред какой-то! –– Да читай ты дальше, бля! –Ульяна ткнула пальцем в бумаги. – Президент личным приказом ограничил его деятельность в сфере стратегического вооружения. Ему подвластны только старые «Грады» и неядерные «Искандеры». Не больше этого. Единственное, что удерживает его от термоядерной кнопки, запускающей тысячи ракет… Это Кремль… Часть 12 Когда побитая Волга вкатилась за ворота воинской части, было уже далеко за вечер. Солнце клонилось за горизонт, но все еще наполняло светом летний небосвод. В его лучах метался пресловутый пух, с посаженных большевиками тополей. С запада натаскивало облака. По очереди загорались лампы на фонарях. Под ними парами, а иногда и тройками копошились какие-то солдатики. На широкий плац, скрипя гусеницами по побитому жизнью асфальту выкатывались легкие десантные машины с автоматическими пушками. Все это больше походило на смотр, если не знать про откровенно поздний час. Уже должен был трубиться отбой, но нет. Прошел сигнал боевой тревоги, и вот, часть готовилась к дальнейшим распоряжениям. На машины, которые успели отвести из боев за Каспий и Кавказ, краской наносились новые номера. Замазывались или заваривались пулевые отверстия, чинились поломанные петли гусениц, отмывались и красились катки. Десантники в пятнистой форме передавали друг другу по цепочке ящики с боеприпасами и грузили все это в «Уралы» с тентовыми кузовами. –– Тормози. – приказала Ульяна, и на ходу выскочила из машины, наперевес нескольким офицерам. Кажется, она остановила их одним только свои видом. Начала отчитывать, как привыкла. Активно жестикулировала, крутила головой, вопрошая. А те, не зная, что ответить, говорили то, что совсем не нравилось опальной генеральше, без какого-либо звания. Все держалось только на авторитете и на доверии, но и того и того у Вирховой было на несколько вагонов и маленькую тележка. –– Почему все ее так боятся и так почитают? – спросила Моргана, глядя на то, как под моросящим дождиком, который Ульяну вообще никак не колыхал, та отчитывает солдат сразу за все, так еще и подряд. – Она же здесь вообще никто. –– Ульяна, буквально, символ стойкости советского десанта. – спокойно объяснял Среда, утирая ушибленную челюсть и оглядывая сбитые костяшки. – Никто не знает, как она получила этот шрам. Точно известно только то, что это было в бою, в котором она одержала победу. Говорят, она была единственной выжившей, когда их колонну разбили где-то под Кандагаром в Афганистане. Она сталь, а не человек. –– Похоже, что ты ее не сильно то и любишь. – скосилась на него девушка, ухмыльнувшись. –– Вирхова крайне своенравная особа. Никогда не знаешь, что она выкинет дальше. – Дима лишь пожал плечами, моментально выдав ответ. – Она была моим воспитателем. Все, что я умею – это она. Помогла и с устройством в силовые ведомства, но она просто… – растянул мужчина, на мгновение прикрыл глаза. – Ужас какая прямолинейная временами и даже грубая. Но у нее одна очень уникальная особенность, которую я заметил только в последнее время. Никто не может ее убить. – Значит, с ней мы не пропадем? –– С ней гарантированно не пропадет только она сама… В этот момент открылась задняя дверь машины, и Вирхова поспешно села на мягчайший диван. До этого потрясла ботинками снаружи машины, чтобы не тащить грязь в идеально чистый салон. Слегка прихлопнув дверью, она пятерней расчесала черные, как смола, волосы, откинувшись на спинку и расслабившись. Но что-то в ее лице было явно недовольное. В зеркале заднего вида Моргана сцепилась с ней взглядом. Однако, не выдержав сурового напора той, девушка медленно нажала на газ. Машина плавно покатилась к месту дислокации. Ульяна почесала переносицу своего, с южными нотками, носа. Костяшками пальцев полоснула по шраму, тяжело выдохнув. На вопрос: «Что случилось?», она ответила даже до того, как его задали: –– По воинским частям разошлась боевая тревога. Все куда серьезнее, чем мы думали. Времени на то, чтоб сиськи мять уже нет. Если Громов пришлет из глубины страны войска под Москву, то он, во-первых, спровоцирует НАТО, что совершенно не нужно. А во-вторых… наши шансы на действие уменьшаются, ровно вот так: – подняв руку над головой, она будто по ступенькам спустила ее вниз. – Па-па-па-па-па-па! И бы будем точно между моих коленок! –– Не вижу ничего плохого в твоих коленках. – съязвил Среда, не поворачиваясь. –– Дима, там п… п… – она мгновение подумала, чтобы не коверкать богатство русского языка непристойностями. – Плохо там все, если очень уж цензурно. Я попросила командующего всем и вся на этой базе, зайти. Будем решать, что нам стоит сделать. Через несколько минут, и пару виражей вокруг нежилого корпуса, где горело лишь одно окошко, Волга остановилась. Все дружным шагом покинули ее салон. Троица, где впереди всегда была Ульяна, затопала по лужицам на мокрой дороге ко входу в бывшую казарму. На входе их встретила лишь полуразваленная тумба и отклеивающиеся бумажки с положениями и всяческими правилами, в том числе и дневальному, которого сейчас тут, естественно, не было. Гордо прошагав вдоль рядов железных кроватей, Ульяна, проведя за собой остальных, завернула точно к кабинету. Там все еще сидел Груз, копошился в своих бумажках. Но оттуда послышались какие-то странные шорохи. Это была не привычная тишина и едва слышимое гудение газовых ламп, это был… будто бы смех. Вирхова сперва замерла, но затем потянулась к дверце, чтобы открыть. Пальцы легли не на ручку, а на теплую кожу – ее опередил Дима, бесшумно обойдя бывшую большую начальницу. Немного надавив, он мягко открыл дверь. На него стали смотреть не одни глаза, а сразу три пары. Здесь, помимо седого, но явно дающего фору в форме всем молодым, старика, была Аврора – Димина дочь. А на подоконнике, свесив ноги к чугунной батарее, сидела и Славя. На мгновение по спине мужчины прокатился какой-то холодок. Все же окружение на базе было точно не для женщин. Но потом как-то само отпустило. На сердце стало гораздо теплее. Обстановка была тут практически домашней. На небольшой площади было много людей, но не тесно – уютно. Не было никакой напряженности и девушки улыбались. И, даже вечно уставший и понурый, но иногда все же выдающий не сильную лыбу, Груз не выглядел таковым. Он словно светился от счастья, когда видел вокруг себя тех, кто годился бы ему в дочери и внучки. Кажется, в суровом чекисте пробуждалась настоящая человеческая забота. –– Привет. – спокойно поздоровалась с отцом Аврора. – У тебя такой вид, будто ты жмурика увидел. –– Что? – он смутился, но потом отошёл от ступора. – Откуда ты понабралась этих слов. Слава? И почему вы не дома? –– Я смотрела Гоблина. Он чумовой мужик! – выдала та напыщенно, утерев веснушчатые щечки. Она росла не по дням, а по часам. – Ты знал, что он из полиции? –– Малыш, он из милиции. Между ними большая разница. – Дима перевел взгляд с нее на Брониславу. – Вы почему не дома? Время же позднее. Я думал навестить вас завтра. –– Ты так уже весь месяц говоришь, но по итогу появился всего раза… – наигранно попыталась вспомнить та, встав с подоконника. – Раза… три, не, нет! Четыре! В этом месяце рекорд. Вот и решили сами навестить. Сели на электричку, вышли на ближайшей станции, и вот – мы здесь. А ты не рад? –– Невероятно рад. Невероятно рад тому, что ты притащила ребенка на военную базу, где кучи мужиков,под сотню кило ее просто затопчут. И я молчу про те БМД, что сейчас впопыхах собирают на плацу. – спокойно выдал Дима, сближаясь с ними. –– Но я уже не ребенок! – встрепенулась Аврора. – Папа, мне уже пятнадцать! –– Тебе ЕЩЕ пятнадцать. – скосился он на нее. –– У, так тебе всего пятнадцать? – исказив сатирическую мину на своем старом и суровом лице, выдал Груз. – Я-то думал, что ты уже совсем большая… А по виду и не скажешь. Уже на голову выше меня – старика. –– Перестань ей подыгрывать. – устало сказал Среда, повернувшись к тому. – Малыш, пойдем мы с тобой наедине поговорим? –– Опять будет морали читать… – выходя за двери, бросила Аврора, на что ее отец поднял бровь. Тот поглядел на Моргану, пожавшую плечами, а затем на Славу. –– Я ей морали читаю?! –– Почти постоянно. – спокойно ответила ему сестра. На мгновение закрыв глаза и собравшись с мыслями, Дима вышел за двери. Оставил всех остальных за несколькими сантиметрами клееной доски, оббитой искусственной кожей. Остановившись на пару секунд, заметил в темноте своего ребенка, что, явно обиженно, подпрыгивал на пружинах старой солдатской кровати, скрипевшей на весь корпус. Среда двинулся к ней. Аврора даже не смотрела на то, как папа к ней подходит. Она просто отвернулась, сложила тоненькое ручки на коленках, и все скрипела и скрипела кроватью так, что уши вяли. Не то, чтобы Диму это не раздражало, но слова Славы его задели. Ведь и правда, нужно было просто спокойно поговорить, не читать ей нотации и морали. И почему он решил, что это вообще хорошая идея? Отец воспитывал его не так. Хотя, возможно еще и потому, что Среда-старший был уже не при делах, и последние свои годы доживал в мире и спокойствии, несмотря на то что вокруг рушилась его страна, которую он столько лет клялся защищать и защищал. Дима же выбрал путь наиболее легкий – нравоучения, в купе с невыполненными обещаниями. Он же ничего не знал о своей дочери! Всегда пропадал на работе, и появлялся за полночь, по нескольку раз на неделе, если повезет. И вот сейчас выдался момент. Его нужно было лишь не пропустить, не исказить и не предать своим словам того оттенка нравоучений, что был всегда. Среда не обращал внимания ни на что. Ни на полумрак, иногда превращавшийся в кромешную темень, ни на страшный скрип давно проржавевшей кровати. Просто как заколдованный глядел на свою дочку. Выдохнув, он осторожно зашел, как говорят, с носа, и присел перед Авророй на корточки. Заглянул ей в едва блестящие в общей темени глазки. Она стыдливо отвела их в сторону. Все же за бунтарской оберткой крылась очень чуткая натурой, которая вот-вот расплачется. –– Ну, ты можешь начинать… – выдала она тихо. – Как умеешь. –– Я постараюсь без этого. – улыбнулся он ей, но вышло не очень. Аврора ему не поверила. – Я и правда хочу просто поговорить. Когда еще мне выдастся подобный шанс? –– Ты сам их избегал. –– Но теперь не убежал, видишь. – прихлопнул себя по карманам тот. – Я вот, здесь! Сижу перед тобой на корточках и пытаюсь подобрать слова. Но, скажу, наверное, лишь то, что я просто хочу, чтобы ты была в полнейшей безопасности. Чтобы тебе ничего и никогда не угрожало. Аврор, мне ведь хватало поводов усомниться в безопасности окружающего мира столько раз, что и представить трудно. Ты ведь сама все прекрасно знаешь. Я просто хочу уберечь тебя. Так, как не смог твою маму. –– В чем смысл хоть трижды безопасного мира, если в нем нету родителей? – всхлипнув, спросила она, уронив на руки слезинку. – Я ведь не кактус, и не фикус на окошке! Мне вообще не нужна безопасность, если я одна. Когда ты наконец будешь моим папой, а не телохранителем?! –– Прости меня, Аврора. – Дима медленно взял ее за пальчики, попытавшись хоть на мгновение дать ей собственное тепло. Ее холодная кожа отказывалась принимать это. Девочку потряхивало, как при ознобе, и между ними словно встала настоящая стенка. – Но я пока не могу. Мой долг сейчас сохранить хоть какой-то мир, чтобы в нем была жизнь для тебя. В чем будет смысл, если мы проживем всего пару дней, в тех реалиях, что сейчас в мире? –– Мы проживем их вместе. – всхлипнув еще раз, она поглядела ему в глаза. – Вместе, понимаешь?… Что вообще происходит, пап? Диму будто бы прошибло током. Он не знал, что ей ответить. Происходила полнейшая неразбериха. Мир вокруг катился в такую пропасть, что и описать трудно. Не каждый взрослый организм сдержит такую нагрузку на нервы, когда узнает! А здесь – маленькое, практически беззащитное создание, которое вот так сидит и роняет слезинки на голый металл солдатской кровати. Что ей можно было сказать? Только то, что она хотела бы услышать. –– Все будет хорошо, Аврора. – наконец обнял он ее, на мгновение. – Все будет хорошо, я тебе обещаю… –– Тетя Ульяна достала нам билеты на Камчатку. – неожиданно выдала девочка. – Почему мы должны уехать? Мы ведь вылетаем сегодня и заехали, чтобы хоть еще раз увидеться. –– Так будет просто правильно. – мягко ответил ей Дима, а сам внутри несколько озлобился на Вирхову, что она ему этого не сказала. Ну, чертовка. – Я уверен, что тебе там понравится. Мы здесь просто немного приберемся и все. –– Почему ты не хочешь сказать мне правду? – снова спросила его дочь. –– Аврора! – воскликнула несколько позади нее Бронислава. – Мы на самолет опоздаем! Нас, итак, военные согласились подбросить, давай, нельзя опаздывать! Так ничего и не сказав, Дима только помог ей встать с самой неудобной кровати на свете. Разогнувшись и выпрямившись, он еще раз глянул в обиженные глаза Авроры, которая опять перестала смотреть на него. Она так и не получила ответа, хотя он был ей нужен. Но Дима просто не знал, что сказать. У него был опыт в жестких боях, в разведке и диверсиях, но не в общении с детьми, тем более настолько близкими. И снова он отпускал ее. За руку передал сестре. Та поджала уголки губ, понимающе кивнула, мол, ты молодец. А у него на душе заскреблись кошки. Среда понимал, что так будет и вправду правильнее. Зачем ей всего несколько дней, дарованных атомными часами, если у нее может быть целая жизнь, которую от себя отдал ей отец. Теперь нужно было лишь только то, чтобы все получилось. Нужна была победа… …Через несколько минут сваренные из толстого металла, с колючей проволокой ворота, что отделяли воинскую часть от внешнего мира, раскрылись. К ним выкатилась штабная машина, с парой солдат внутри, и двумя женскими фигурами – одной побольше, а другой поменьше. Некрупный, моросящий дождик сбрызгивал зеленую крышу, и разбивался об начищенные стекла УАЗа. Как только солдат на посту проверил все документы и вручную открыл полосатый шлагбаум из толстой цельной железной балки, с бетонным грузом на конце, джип выкатился на дорогу за воротами. Зарычав двигателем, исчез из виду, сверкнув напоследок задники фарами. За всем этим Дима наблюдал издалека. Сгорбившись, он сидел на лавочке под фонарем. Не отрывал взгляда от ворот. Вдохнул, поправив мокрую куртку. Он очень не хотел отпускать свою дочь, но знал, что так будет лучше всем. Ему спокойнее, а ей – безопаснее. Обернувшись, мужчина услышал легкие, беззвучные шаги в берцовых сапогах. Не каждый мог так подкрасться в подобной обуви к нему, но это была Ульяна, тут и гадать было не нужно. Медленно поднявшись, Среда застегнул куртку и смахнул лишнюю влагу с волос и лица, на которую до сих пор не обращал ни малейшего внимания. Не поворачиваясь к Вирховой, скрестил руки на груди. –– Грустно наблюдать вот так, как они уходят. – тихо сказала Ульяна, зашуршав пачкой «Примы». Достала себе одну. – Каждый раз думаешь: почему ты не с ними… И каждый раз понимаешь, что так нужно. –– Тебе легко говорить. Откуда ты их берешь? – через плечо обернувшись, он скосился на пачку в руках. –– Ты не поверишь! – разведя руками с наиграно-безумным вытаращенным взглядом, сказала она, не выпуская сигарету из губ. – Покупаю! Человечество давно придумало деньги и заводские сигареты. –– Я в смысле… – цокнув, Среда потер переносицу, на мгновение зажмурившись. – Как ты еще не померла от такого количества сигарет? –– А хер его знает. – снова развела руками она. И пространство несильно осветило пламя ее спички. – Видимо в Советском Союзе ковали слишком здоровых людей. А сейчас все не то. Да и все не так. Как-то снизу все поднялось наверх. Все, что было плохим, в мгновение стало хорошим, а хорошее стало не в почете. Понятно, что такой мир не мог держаться долго… Построить башню из слоновой кости нельзя лишь думая об этом, и не прикладывая ни-ка-ких усилий. –– Да, каждые лет десять одно и то же. – выдохнул Дима, наконец повернувшись к Ульяне. Та даже несколько улыбнулась, затянувшись. – Все одни и те же лица в телевизоре. Обещают, обещают и обещают. И вот… Может, Громов не такой уж плохой человек, раз захотел все-таки хоть что-то поменять. –– Да, и вернуть Россию на «истинный путь». Херь собачья. – махнула рукой Вирхова, выпустив сизый дым носом. – Вернуть Империю с царем во дворце, и холуями в лаптях. И что бы нами правил все тот же контингент, но теперь уже потому, что «русского духа» в них больше, чем в нас. А меня с моей таджикской мордашкой так и вовсе, определять куда-нибудь… руду добывать. Не, черта с два ему! Я не дам ему нажать на кнопку. Я не дам ему воспользоваться всем советским наследием по цели. Похоже, мы единственные сейчас, кто может еще хоть что-то предпринять… –– Так и какой у тебя план? Ты же знаешь, мы все – с тобой. –– Ты молоток… – прихлопнув его по плечу, улыбнулась Ульяна. Развернулась и зашагала обратно в казармы. … Махнув рукой над столом, Вирхова раскатала по Т-образной столешнице карту Кремля, с какими-то маркерными отметками, надписями и цифрами. На отдельных листах и картах были подсобные и подвальные помещения крепости. Было видно, что женщина подготовилась основательно. Над картой склонились все. Изучали каждый ее миллиметр, и дивились тому, что все это Ульяна смогла достать чуть ли не по первому же зову. У нее точно был какой-то очень весомый источник за гранью видения. Она могла достать из воздуха все, что ей было нужно. –– Товарищи, перед вами сердце нашей Родины. – властным и четким командирским голосом Ульяна начала раскрывать детали своего плана. – Это Московский Кремль – самая защищенная крепость на всем евразийском континенте. У нее автономные системы противоракетной и противовоздушной обороны, несколько противоатомных бункеров, способных выдержать прямой удар любой НАТОвской баллистической ракеты! И главное – Центр Управления стратегическими комплексами. Наша задача: взять его, и как можно быстрее. –– У-у-у-у-у… – протянул Ганс, стоявший как раз напротив Вирховой. Он чуть пододвинул карту к себе. – Задача, крайне не из легких. Это вам не притон штурмовать… –– Судя по этим картам, пульт дублирован. – прищурилась Моргана, проведя металлическим пальцем по карте катакомб. –– Именно так. – согласилась Ульяна. – И наша задача не допустить к ним Громова, или кого-бы то ни были из его бригады. По моим данным, в центре Москвы сейчас больше двадцати танков Т-72 и Т-80. В течение трех дней прибудет еще столько же. В добавок несколько тяжелых ракетных и огнеметных систем. Их главная цель – сломить оборону крепости. Как автоматическую, так и солдатскую. По военному регламенту там должна оставаться рота гарнизона, а также часть кремлевского полка, не считая гражданский и дипломатический персонал. Мы должны влезть в самый эпицентр предстоящей бойни, и выйти оттуда с гордо поднятой головой. –– Уже есть варианты, как это сделать? – спросил Среда, встретившись взглядом с «несколько» удивленным Кельтом и Вагнером, что были напротив него. – Судя по всему, эта крепость неприступна. –– Боеприпасы заканчиваются у всех. – спокойно высказал Груз. Ульяна мягко положила руку ему на плечо. – Без поддержки тыловых служб, а они их уже лишились, солдаты в Кремле расстреляют все через несколько часов ожесточенного боя.