Дэниел кивнул: – Несет блюдо с собственными глазами. Глаза ей вырвали ее мучители. Солнце неожиданно прорвалось сквозь тучи и осветило окно, наполнило витраж цветом, ярким, как драгоценные камни. Маура нахмурилась, глядя на четыре фигуры на стекле: – Они оба здесь, на одном окне, – Себастьян и Луция. Мог ли он побывать в церкви и стоять на этом самом месте? – Убийца? – Мы словно видим составленную им раскадровку, и вот здесь две его жертвы. Мужчина, пронзенный стрелами, и женщина с вырезанными глазами. – Это окно не единственное, Маура. Эта четверка святых есть повсюду, возможно, ты найдешь их изображения во всех церквях мира. И посмотри, здесь еще с десяток святых. – Он подошел к следующему окну. – Вот святой Антоний Падуанский с хлебом и лилией. Святой Лука Евангелист с тельцом. Святой Франциск с птицами. А это святая Агнесса, мученица, с ягненком. – В чем состояло ее мученичество? – Как и святая Луция, Агнесса была красивой девушкой, избравшей Христа. Она отказала своему поклоннику и пострадала за это. Сын римского губернатора, он впал в ярость, получив отказ, и его стараниями Агнессу обезглавили. На картинах ее часто изображают с ягненком и с традиционной пальмовой ветвью. – А что символизирует пальмовая ветвь? – Определенные растения и деревья имеют в церкви свою символику. Кедр, например, символ Христа. Клевер – Троицы. А плющ символизирует бессмертие. Пальмовая ветвь – символ мученичества. Маура подошла к третьему окну, на котором увидела изображения двух женщин с пальмовыми ветвями, стоящих бок о бок. – Эти святые в правом верхнем углу тоже мученицы? – Да. Поскольку они умерли вместе, их обычно изображают вдвоем. Обеих казнили, после того как они приняли христианство. Ты видишь, как святая Фуска держит меч? Это был инструмент их смерти. Обеих закололи, а потом обезглавили. – Они были сестрами? – Нет, женщина справа была нянькой Фуски, это святая… – Он осекся. Неохотно повернулся и взглянул на нее. – Святая Маура. 18 Джейн положила кипу бумаг на палисандровый стол Мауры, на котором, как всегда, царил пугающий порядок. Стол Джейн в управлении выглядел по-настоящему рабочим местом: каждый квадратный дюйм его был покрыт документами и приклеенными бумажками с напоминаниями. У Мауры был дорогущий стол, слишком идеальный, чтобы быть настоящим, на таком не увидишь ни валяющейся скрепки, ни случайной пылинки. Бумаги Джейн на этой девственной поверхности лежали непослушной стопкой и словно молили, чтобы их поправили. – Мы разрабатываем твою теорию, Маура, можешь мне поверить, – сказала Джейн. – Мы с Фростом начитались про замученных святых, и, слушай, там сплошная кровища и вспоротые животы. – Она показала на бумаги. – От такого чтения плохо спится. Нужно мне было в школе получше изучать катехизис. Маура взяла верхний лист. – «Святая Аполлония, девственница и мученица, – прочитала она. – Святая покровительница дантистов и людей, страдающих зубной болью»? – О да, она умерла ужасной смертью. Ей выбили все зубы, и на картинах ее обычно изображают с зубоврачебными щипцами. – Джейн кивнула на стопку бумаг. – Ты найдешь здесь обезглавливание, закалывание, побивание камнями, распятие, утопление, сжигание, колесование. Да, и мое любимое: вытаскивание внутренностей воротом. Если тебе придет в голову какое-нибудь мучительство, то его наверняка применяли к какому-нибудь святому. И в этом наша проблема. – Проблема? – Маура оторвала глаза от листа про святую Аполлонию. – Может, этот преступник убивал и раньше, но мы не знаем, какой метод искалечения он выбирал. Мы не можем сузить список жертв по полу, поскольку он убивает как мужчин, так и женщин. Мы потратим впустую кучу времени, рассматривая каждое нераскрытое избиение, закалывание и обезглавливание. – Нам известно кое-что гораздо более конкретное, Джейн. Мы знаем, что он использует кетамин и удушение. Мы знаем, что искалечение осуществляется посмертно. – Верно, и именно это мы искали первым делом в базе данных ФБР. Жертвы с кетамином в крови и с посмертным искалечением. – Джейн покачала головой. – Ничего? – Ничего. Маура откинулась на спинку кожаного кресла и постучала серебряной ручкой по столу. На стене за ее спиной висела гротескная африканская маска, которая казалась отражением ее разочарованного вида. Джейн как-то спросила у Мауры, почему она держит у себя в кабинете столько пугающих артефактов, и в ответ была удостоена лекции о красоте и символике церемониальных масок из Мали. Но Джейн, глядя на маску, видела только монстра, готового к прыжку. – Тогда, возможно, он не убивал прежде, – сказала Маура. – Или те детали, которые мы ищем, остались незамеченными при аутопсии. Не для каждой жертвы делается исчерпывающий анализ крови. А смерть от удушения определить подчас невозможно. Даже я в первый раз, с Кассандрой Койл, пропустила это. Готова была потом выпороть себя. – Вообще-то, услышать это – облегчение. – Облегчение? – Приятно знать, что ты не идеальна. – Я никогда не говорила, что я идеальна. – Маура наклонилась к принесенной Джейн стопке бумаг, десяткам страниц, заполненных подробностями самых мрачных эпизодов церковной истории. – У наших жертв не обнаружено никаких религиозных связей? – Мы и это проверяли. И Кассандра, и Тимоти воспитывались в католических семьях, но родители не соблюдали церковных предписаний. Младшая сестра Тимоти говорит, что не помнит, когда ее брат в последний раз ходил в церковь. А коллеги Кассандры по студии говорят, что она ненавидела официозную религию, и это согласуется с ее готскими наклонностями. Вряд ли кто-то из них встретился со своим убийцей в церкви. – И все же что-то здесь есть, Джейн. Что-то связанное со святыми и мученичеством. – Может, ты видишь символику там, где ее нет. Может, это не имеет никакого отношения к церкви, а просто мы имеем дело с психом, которому нравится калечить тела. – Нет, я уверена. И не только я. Джейн вгляделась в зардевшееся лицо Мауры, увидела ее горящие глаза, новую лихорадочную энергию в них. – Как я понимаю, ты имеешь в виду Дэниела? – Он сразу же со мной согласился. Он хорошо знаком с религиозной символикой и может нам помочь проникнуть в мозг убийцы. – Так ты поэтому к нему ходила? Или у тебя были еще какие-то основания вовлечь его в это дело? – Думаешь, я только и ищу предлог, чтобы снова затеять с ним роман? – возмутилась Маура. – Ты могла бы обратиться к профессору из Гарварда, специалисту по истории искусств. Ты могла бы обратиться к первой попавшейся монахине. Или справиться в «Википедии». Но нет, ты отправилась к Дэниелу Брофи. – Он много лет проработал в бостонской полиции. Он не болтлив, и ты знаешь, что мы можем ему доверять. – В том, что связано со следствием, – да. Но можно ли ему доверять, когда дело касается тебя? – Мы уже миновали этот этап. Отношения чисто профессиональные. – Ну, тебе виднее. Но как оно было для тебя? – тихо спросила Джейн. – Увидеть его снова? В ответ Маура отвернулась от Джейн. Да, это было типично для Мауры – уходить от конфликта, не ввязываться в разговор, который может разбудить нежелательные эмоции. Они много лет были подругами и коллегами, даже вместе смотрели в глаза смерти, но Маура никогда не позволяла Джейн увидеть свою глубинную уязвимость. Ее щиты всегда были подняты, всегда прикрывали ее. – Увидеть его снова было мучительно, – призналась наконец Маура. – Все эти месяцы я уговаривала себя не брать трубку, не звонить ему. – Она издала иронический смешок. – И тут я сегодня узнаю, что его и в Бостоне-то не было. Уезжал в Канаду на ретрит. – Да, наверное, нужно было тебе сказать. Маура нахмурилась: – Ты знала, что его нет в Бостоне? – Он просил не говорить тебе. Он уезжал в уединение, так что ты в любом случае не смогла бы с ним связаться. Я думала, что его отъезд – мудрое решение. И откровенно говоря, я надеялась, что ты начнешь шевелиться. Найдешь кого-нибудь, кто сделает тебя счастливой. – Джейн помолчала. – Но между вами ничего еще не кончено, да? Маура уставилась на бумаги. – Кончено. Кон-че-но, – повторила она, словно пытаясь убедить саму себя. «Нет, не кончено, – подумала Джейн, видя страдание на лице Мауры. – Ни для него, ни для тебя не кончено». Она опустила взгляд, услышав, как ее сотовый заиграл знакомую мелодию рождественской песенки «Морозный снеговик». – Привет, – ответила она. – Я все еще у Мауры. Что там у тебя? – Иногда и мне везет, – сказал Фрост. – Ну хорошо. Так как ее зовут? – Не знаю. Но я начинаю думать, что наш убийца, возможно, вовсе не мужчина. * * * – Я вообще не искал женщину. Поэтому и не заметил ее в первый раз, когда смотрел записи с камер наблюдения, – сказал Фрост. – Мы тогда не подозревали, что эти два дела могут быть связаны, и мне даже в голову не приходило просмотреть их последовательно. Но, когда Маура предложила свою теорию, я вернулся к этим записям. Хотел проверить, не найдется ли кто-нибудь, кто приходил на обе панихиды. – Он повернул свой ноутбук экраном к Джейн. – И вот что я нашел.