Или наоборот. Может, это давно продуманная тактика? Чем плотнее закрываешь перед человеком дверь, тем больше ему хочется открыть ее. Ни одно из этих объяснений мне не нравилось. Я привыкла общаться с теми, кому доверяла, и никогда не ставила под сомнение их слова. А в этом человеке слишком многое меня смущало. Хотя, признаться, одним махом решить все свои проблемы, избавиться от страданий… Это выглядело соблазнительно. Я шла узкими мощеными улочками через застроенный в эпоху Возрождения старый Лион. Время от времени, нырнув в неприметную арку, я оказывалась в потайном проходе, где порой можно было увидеть такие архитектурные диковинки, о которых ни за что не догадался бы, глядя на строгий фасад. В детстве меня завораживали секретные ходы, приводящие в целую анфиладу крошечных внутренних дворов. Я представляла, как в темных кулуарах плетутся всевозможные заговоры, а из-за угла вдруг доносится звон клинков, и вот под стрельчатым сводом показываются два дворянина, пытающиеся проткнуть друг друга шпагой. Я перешла Сону по пешеходному мосту напротив Дворца правосудия. Утреннее солнце слепило глаза и добавляло красок разноцветным фасадам на холме Круа-Русс. Телефонная будка на набережной напомнила, что я давно не разговаривала с мамой. Я прошла мимо: в Джибути еще была ночь. Маме я звонила регулярно – не от большой любви, а скорее из чувства долга. У нас сложились непростые отношения. Она так и не смирилась с тем, что я выросла, и постоянно пичкала меня абсолютно ненужными советами, потом не упускала случая напомнить, как была права она и как не права я, поступив по-своему. А если я недостаточно внимательно слушала ее нравоучения, то тут же получала статус неблагодарной дочери. На корабле я оказалась около полудня, ровно перед началом обеденной прогулки, причем с самым решительным настроем: я собиралась сдвинуть дела с мертвой точки и заставить себя уважать. Оставалось всего десять дней, чтобы доказать, на что я способна. Будущее висело на волоске. Каждый час, каждая минута были на вес золота. Я наскоро обошла корабль, поздоровалась с командой и твердым шагом направилась в свою каюту. Распахнув дверь, я замерла на пороге. За рабочим столом друг напротив друга сидели Шарль и Катель. – Прошу прощения, – машинально выпалила я. Мне стало неловко за внезапное вторжение. Катель тут же обернулась: – У нас совещание, ты не могла бы нас ненадолго оставить? – Да, конечно. В замешательстве я вышла на палубу. – Все хорошо, Сибилла? Бобби неподалеку мыл пол. Увидев, что я выскочила из собственного кабинета, он как-то странно посмотрел на меня. – Да, да, нормально… На самом деле я чувствовала себя отвратительно. Как такое вообще могло произойти? Катель говорила со мной ледяным покровительственным тоном, словно начальницей была она… А ведь это я ее начальница, я! И потом… Это мой кабинет. Они сидели в моем кабинете. Извиняться должны были они, а не я! И почему я так позорно сбежала? Почему послушалась? Почему позволила унизить себя на глазах у своего начальника? Это меня погубит. И очень скоро. Я сделала глубокий вдох. Надо взять себя в руки, надо продолжать во что бы то ни стало, нельзя сдаваться. День начался с неудачи, но я еще могу отыграться. Снова и снова я повторяла про себя заклинание: сдвинуть дело с мертвой точки и заставить себя уважать. – Внимание, судно отправляется! Всем отойти от трапа! Судно отправляется! – проорал Марко в микрофон. Еще громче, чем обычно. Видимо, включил звук на полную катушку. Корабль загудел, завибрировал и медленно отошел от набережной. Я помчалась в его кабину, перепрыгивая через ступеньку и судорожно хватаясь за служивший поручнем канат, чтобы не свалиться. Все, с меня хватит! Пора навести тут порядок! Марко удивленно поднял бровь. Видимо, почуял мою решимость. Обычно, когда я входила, он сидел не шелохнувшись, делая вид, что ничего не заметил. – Марко, я вчера просила тебя не пугать клиентов и не кричать так при отправлении. Зачем ты опять это делаешь? Можешь объяснить? Впервые за три месяца работы я не стала сдерживаться и показала, кто здесь главный. Наконец-то я преодолела страх и совершила поступок, которым могла гордиться. – На корабле такие вещи решает капитан. А капитан тут я. – Может, ты и капитан, зато я управляющая. Он никак не отреагировал, и я повторила громче: – Я здесь главная. В тот момент я сама удивилась своей наглости. Он нахмурил черные брови и злобно посмотрел на меня: – Ах так? Ты главная? А знаешь, главный умеет делать то же, что и его подчиненные. И даже лучше их! Давай покажи, на что ты способна! При этих словах он встал и вышел из кабины, оставив меня управляться с кораблем. – Марко, вернись немедленно! Но он уже не слышал. – Марко! Вернись! Быстро вернись! Я приказываю! Я в ужасе посмотрела на реку. Корабль спокойно разрезал волны. Впервые в жизни я схватилась за штурвал. Через помутневшие от времени стекла я судорожно вглядывалась перед собой. Плыть прямо, только прямо. А как остановиться? Я же не знаю, как тормозить! – Марко!!! Тишина. Вот засранец! Он мне за это ответит. – Бобби! Бобби! – орала я изо всех сил. – Бобби! Я пристально смотрела на реку, стараясь держаться ровно посередине, как можно дальше от берегов. Как же остановить эту чертову посудину? – Бо-о-обби-и-и! – Иду, иду… Услышав его вялый голос, я вздохнула с облегчением. – Вставай за штурвал! Останови корабль! – А что случилось? Энтузиазма у него было как у Боба Марли после трех хороших косяков. – Останови его немедленно! – Да я не особо умею управлять… – Еще раз повторяю: останови его прямо сейчас! – Ладно, ладно… А где причалить? – Не важно… У любой набережной… Но чтобы в нас никто не въехал! Я выскочила из кабины и помчалась искать Марко. Как заставить его вернуться и не потерять лицо? Может, пойти ва-банк? Что, если поставить ультиматум: либо возвращаешься на пост, либо ты тут больше не работаешь? Самовольная отлучка – законный повод для увольнения. Я была в полном праве рассчитать его тут же, а заодно припугнуть остальных и наглядно продемонстрировать команде, кто здесь главный. Меня так и подмывало показать всем, где раки зимуют, и стать наконец начальником, которого слушаются и уважают. Но в то же время… В голове, как на пульте управления, тревожно замигали крохотные красные огоньки: опасно, очень опасно! «Не делай так… Подумай о последствиях», – нашептывал тихий голосок. Оставалось всего десять дней, чтобы разбередить это болото. Нового капитана так просто не найдешь, а без него я как без рук. Кто захочет обедать или ужинать на корабле, стоящем у причала? Да никто! Выручки, естественно, не будет, и следующей уволят меня. Нет, тут нужна осторожность. Сейчас главное – как можно быстрее вернуть Марко за штурвал. Я проглотила обиду, вздохнула и отправилась на поиски капитана. Он стоял на палубе и курил, облокотившись на фальшборт. Извинившись за грубость, я объяснила, что начальник не обязан все уметь, его задача – следить за тем, чтобы дела шли хорошо и каждый мог выполнять свою работу. Марко слушал, не сводя глаз с сигареты. Я кожей ощущала, как он смакует мои извинения и упивается победой. Не сказав ни слова, он бросил на меня презрительный взгляд и вернулся в кабину. Я чувствовала себя униженной и успокоенной одновременно. Странное сочетание. С того момента моя тревога только росла. Я словно лавировала между Сциллой и Харибдой, и каждая грозила разбить вдребезги мою карьеру: либо я боялась каждого косого взгляда и тогда не управляла тем, что происходило на корабле, либо, превозмогая страхи, отстаивала свою позицию, что приводило к стычкам, из-за которых я терялась и убегала, поджав хвост. Остаток дня прошел в тягостных раздумьях: как решить дилемму. Я прекрасно видела, что именно требовало изменений, но была не в силах повлиять на тех, кто плохо работал. Как найти золотую середину? Есть ли способ завоевать авторитет, не устраивая скандалов вроде того, что случился с Марко? Казалось, все было напрасно, решение не приходило. Весь день был как будто соткан из десятков мелких неудач, и под вечер я опять не выдержала и взорвалась. На старой барной стойке выстроились крошечные мисочки с арахисом.