Глава I. Давайте познакомимся Мне уже тринадцать лет. Сколько я себя помню, мама неизменно советует мне быть всегда учтивым. С уверенностью могу сказать, что в этом она добилась кое-каких успехов. Например, когда к нам в гости приходит бабушка Мария, я не бросаюсь внезапно ей на шею, а кротко говорю: — Добро пожаловать, дорогая бабушка! Как тебе ночью спалось? Поэтому-то у бабушки Марии при ее ревматизме и других болезнях совершенно здоровая шея. Труднее всего маме приучить меня к молчанию в тех случаях, когда болтать не следует. — Ты слишком болтлив, мой мальчик, — упрекает она меня. — Из-за тебя человеку слово вставить некогда! Особенно нервничает она, когда к нам приходит кто-то посторонний и я начинаю с ним беседовать. Чужие люди ведут себя с детьми очень мило — наверное, считают, что это нравится родителям. Однажды к нам пришла какая-то тетенька с длинными красными ногтями. Мама с ней держалась очень дружески, но почему-то не предложила ножницы, чтобы хоть чуть-чуть укоротить ногти. Я не знал, что гостья ничего не смыслит в футболе, иначе не стал бы терять два часа на рассказ о мировом чемпионате. Наш разговор начался так: — Ну как дела, малыш? — Спасибо, нехорошо. — Почему? — Вывихнул палец на правой ноге и теперь не смогу целую неделю играть. — Играть? — Ну конечно! Я же центральный защитник команды. — Ах, так ты футболист? — Еще какой! Вы в футболе разбираетесь? — Немножко. — И вы знаете Пеле и Пепе? — Одного Пепе. — И какого вы мнения о нем? — Скверного. Мяукает противно. — Про кого это вы? — Про соседского кота. — А я имею в виду бразильских футболистов. Пока мама будет варить кофе с цикорием, я объясню вам самое необходимое, чтобы вы не были такой отсталой. Из кухни донесся мамин голос: — Саша, веди себя прилично! Вместо того чтобы болтать о своем футболе, сыграл бы что-нибудь. Зачем мы купили тебе скрипку? — Ой, нет! — воскликнула тетя, подпрыгнув так, словно сидела не на диване, а на еже. — Лучше о футболе! У Троянских мне уже играли… Тогда я как начал — не остановишь! Принес газетные вырезки, фотографии нескольких команд. Все рассказал. Незнакомая тетя ушла, обогащенная новыми знаниями, но у нас больше никогда не появлялась. — На будущее запомни, — сказала мама, выпуская меня из кладовки, — я заранее буду тебя там запирать! Мне тоже хочется сказать своим гостям пару слов. По-своему мама, наверное, права, но что же мне делать, если всегда так о многом хочется рассказать людям! Особенно теперь — после того как я вернулся из большого космического путешествия. Надоело мне сидеть в одиночестве среди кухонной утвари да банок с солениями — вот и предлагаю: давайте познакомимся. Когда знакомство состоится, все остальное — гораздо проще. Я буду говорить, а вы будете слушать, поскольку, мне кажется, вы хорошо воспитаны. Что же касается мамы, то она будет молчать. Позовет меня только в столовую — на ужин, чтобы я не забывал прибавлять в весе. Но будем надеяться, что до того времени мой рассказ кончится. Меня зовут так: Александр Александров Александров. Имя не из коротких и выговаривается с трудом, но моей вины в этом нет. Никто не спрашивал ни у дедушки, ни у папы, ни у меня, когда нам давали это имя. В нашем классе я выше всех. Сижу за последней партой, и никому не заметно, когда я списываю задание по арифметике. Кроме того, я занимаю первые места по прыжкам в длину и высоту, но скромность не позволяет мне это подчеркивать. Кто интересуется, может посмотреть протоколы наших пионерских состязаний. Мой лучший друг — Крум Петров Попов. Крум — несчастный мальчик. Когда его вызывают к доске, он, в отличие от меня, не успевает спросить, что было задано, — слишком уж быстро произносится его короткое имя. Зато у Крума хороший аппетит и повышенная упитанность. Никто, например, ему не говорит: «Если не доешь обед, в кино не пойдешь!». Или: «Что ты все жуешь и жуешь, как теленок! Быстрее глотай, тебя еще ждут макароны с брынзой!» Мой друг управляется с обедом тогда, когда другие только начинают. Как-то раз он съел чуть не целую корзину винограда. Если бы мне пришлось проглотить столько, то плакала бы уже мама, потому что меня самого не осталось бы в живых. Но как смачно уплетает Крум — прямо-таки заразительно! Может быть, когда он вырастет, его направят на работу в детский сад, чтобы он там подавал всем пример в еде. Короче говоря, если имя у моего друга недостаточно длинное, то избытком аппетита это как-то возмещается. Так что не такой уж он несчастный. Я вас познакомил с ним не только потому, что он мой друг, но и потому, что он тоже участвовал в путешествии. Конечно, Крум не проявил себя так, как я. Не каждому дано быть героем, тем более такого масштаба. Но законы вежливости требуют отдавать дань уважения и второстепенным участникам героических событий. Когда мой дедушка Санди, например, вспоминает о Балканской войне, то рассказывает не только о себе, а время от времени упоминает и каких-нибудь генералов. Вообще не к лицу человеку быть хвастуном и эгоистом. Следуя благородному примеру дедушки, я освободился от этих пороков, как вы уже, наверное, заметили. В моем рассказе будут и другие действующие лица. Они не из нашего дома и даже не из нашего города. Живут они на планете Марс, поэтому здесь их никто не знает. А я знаю их очень хорошо и опишу в следующих главах. Крум тоже мог бы это сделать, но ему не стоит давать слова, потому что у него все получится чересчур длинно и обстоятельно, так что вы, пожалуй, устанете. Глава II. Дядя Владимир и астрономия Он брат моего отца, и все в нашей семье очень его любят, хотя он живет не с нами. В сравнении с нашим многоквартирным домом его низенький домик снаружи выглядит невзрачно. Кое-где штукатурка облупилась, обнажив кирпичи. Но, по словам мамы, в таком домике на окраине человек может чувствовать себя намного счастливее и спокойнее, чем у нас, в центре города. — У твоего дяди нет соседей, с которыми в любой момент можно поссориться, — часто говорит она. — И потом — у него во дворе хватает места, чтобы развесить постиранное белье… Лично мне дядин дом нравится больше нашего и по другой причине: в окошке чердака он установил маленькую подзорную трубу. Как вам известно, это труба с увеличительными стеклами, так называемыми линзами. У бабушки Марии тоже есть увеличительные стекла — в очках. Через, них буквы и букашки видны крупнее, чем они на самом деле. Но у дяди Владимира иная цель: ночью он смотрит на Луну, и звезды. И видит он их гораздо ближе, чем мы из окон пятого этажа. Иногда дедушка над ним подтрунивает: — Владо, сынок мой, что это ты уставился в небо, как ненормальный? Лучше смотри по сторонам, чтобы на тебя не наехал автобус! Я не согласен с дедушкой. Он из старшего поколения, и наука его особенно не привлекает. А дядя Владимир — человек современный. Днем он работает техником на машиностроительном заводе, а по ночам дома изобретает что-то. У него нет жены, которая кричала бы: — Хватит тебе читать! Потуши сейчас же свет! Я никак не усну, а завтра рано вставать — варить варенье из абрикосов! Итак, мой дядя сам себе хозяин, и никто не мешает ему заниматься полезными делами. Когда я вырасту, тоже стану независимым. Однажды к нам неожиданно приехали какие-то дальние родственники из Софии. При встрече мама все твердила: — Ах как приятно, ох как я рада! — А на кухне шепнула отцу: — На голову себе укладывать их спать, что ли? Папа подумал две-три минуты и вот что придумал:. — Отправим Сашу к Владимиру. Он там один при двух комнатах, чердаке и подвале. — А вдруг твой сын что-нибудь натворит? Он ведь может прищемить себе пальцы тисками! — Это не так уж страшно. Скорее научится быть внимательным. Мама согласилась, правда, не очень охотно. А пока отвела меня к гостям, чтобы показать, как я вырос и как хорошо умею играть на скрипке. Но мне хотелось поскорее уйти к дяде, поэтому я хмурился и стоял, как чурбан. — Саша всегда стесняется перед незнакомыми людьми, даже если они родственники, — попробовала сгладить впечатление мама. И незаметно ущипнула меня за плечо — тайный сигнал, чтоб я произнес хоть слово, а то люди подумают, что ее сын глухонемой. Мне было больно, но я даже не ойкнул, потому что, к слову сказать, стоек, как индеец. Тогда мама окончательно догадалась, что толку от меня не добиться, дала мне последние наставления плюс четыре стотинки на автобус и выпустила на свободу. Дядин дом находится поблизости от железнодорожного вокзала, поэтому автобусы в ту сторону отправляются каждые пятнадцать минут. Я успел на первый же и всю дорогу не находил себе места от радости. На остановке у моста я увидел Крума и помахал ему рукой, но тот меня не заметил. Если бы он знал, куда я еду, небось лопнул бы от зависти. Дядя Владимир встретил меня не как гостя, а просто как племянника. Его темно-русые волосы напоминали львиную гриву, но глаза смотрели кротко и дружелюбно. Мы поужинали постными щами, в них были и капуста, и морковь, и сельдерей, и много других вкусных вещей. Потом приступили к десерту: поднялись к подзорной трубе и навели ее на самый интересный участок неба. Я уже не был новичком в астрономии, хотя и нечасто бывал у дяди. Я знал, например, что Вселенная бесконечна. Как долго человек ни летел бы вверх, а в потолок он все равно не упрется. Луна, даже с пятого этажа кажущаяся невооруженному глазу маленьким желтым кружком, через подзорную трубу была видна, как целая голова свежего сыра. На гамом деле она еще больше, но кажется-такой потому, что находится от нас в трехстах восьмидесяти четырех тысячах километров. А рядом с другими небесными телами Луна выглядела бы ничтожной пылинкой. Вначале мне было трудно представить все это. Только с помощью дяди Владимира я сумел узнать некоторые тайны астрономии. В этот ясный, счастливый вечер я заинтересовался устройством Солнечной системы. — В центре находится Солнце, — сказал дядя, обрадованный моей любознательностью. — Это яркая огненная звезда, очень большая, хотя и не самая крупная во Вселенной. Вокруг нее вращаются планеты. — Земля тоже планета, да?