Я должна была выяснить, даже если для этого пришлось бы срыть к чертям весь домик Спрайта. Глава 13 По дороге к дому Ру я заметила близкую подругу Тейт, Лавонду, выгуливавшую гибрид колли непонятно с кем. Мы обменялись холодными приветствиями. В моём животе было кисло и горячо, он почти бурлил, но до того, как встретиться с ней, я шла спокойно, размахивая руками, будто у меня нет никаких забот. Мне даже не пришлось натягивать улыбку специально ради Лавонды, я и без того улыбалась — мало ли кого увижу. Лавонда могла учуять проблемы с расстояния пятидесяти шагов. Это было делом её жизни. Но я ничем себя не выдала. У меня получалось всё лучше и лучше. В общем, у меня всегда хорошо получалось. Моё тело много лет обманывало меня, научившись расслабляться в компании Шар. Я даже научила его врать мне самой. Единственное, что изменилось — сейчас я понимала, что делаю. И это не казалось таким уж хорошим поступком. Дойдя до её дома, я никого не увидела. Красная машина уехала. Я открыла дверь ключом Луки, и моему взору вновь предстала уродливая берлога с унылой мебелью и наброском Пикассо на каминной полке. На чайном столике лежал раскрытый выключенный ноутбук. Ру сказала, что на нём нет ничего, кроме игр и учебных пособий Луки, но Ру часто врала. Он мог быть полон её секретов, но я не знала пароля, так что решила об этом не думать. У меня без того было слишком много пространства и слишком мало времени — я должна была научиться думать как Ру и искать с умом, а не рыться где попало. — Думай, Эми, — сказала я вслух. Планировка дома была такой же, как у Шар, только наоборот, так что я знала её досконально. Знала, что за дверью в прихожую, за которой, судя по её виду, может прятаться шкаф для одежды, на самом деле неудачно расположен обогреватель. Знала, что на чердаке за главной спальней есть люк. Но в таких местах могла бы что-то спрятать я сама. А мне надо было думать не как я, а как Ру. Я остановилась, несколько раз вдохнула и выдохнула. Нужно было выбрать место и взяться за дело. Если это была бы я, мне хотелось бы, чтобы мои тайные вещи лежали рядом со мной, когда я сплю. Так было бы безопаснее. Ру не слишком заботилась о безопасности, но источала секс и говорила о нём, как об искусстве. Спальня была средоточием её власти. И я направилась в спальню. Пол в спальне покрывал ковёр, такой старый, что цвета было не различить. Нечто среднее между грязью и несвежей овсянкой. Ореховая мебель прямиком из восьмидесятых, с огромными круглыми шарами на ножках тумбочки и столбиках кровати. Смятая постель, пять или шесть разбросанных по всей кровати подушек, простыни, взбитые, как безе. Или Ру спала очень беспокойно, или не одна. Я ощупала постель. Вряд ли её предоставили владельцы дома. Простыни и одеяло на вид и ощупь были как из пятизвёздочного отеля. Сначала я обыскала тумбочку. Вряд ли Ру хранила важные вещи в ящике с трусами, как тринадцатилетняя девочка — розовый личный дневник, но она могла что-то приклеить с внутренней стороны ящиков или воткнуть за ними. Я обшарила всё, особенно тщательно проверила за зеркалом — место очень в духе Ру. Я могла без труда представить, как она стоит тут, наводит красоту и знает, что, когда смотрит на себя, смотрит на свои тайны. Но нет. Ещё в спальне стояли бок о бок два длинных, узких шкафа, занимавших всю стену. Все четыре раздвижных двери были чуть приоткрыты. В том шкафу, что стоял ко мне ближе, лежало очень качественное снаряжение для дайвинга. В другом висел длинный ряд красивых платьев, а за ним виднелись сложенные стопки одежды. Ткань была дорогой, покрой — искусным. Копаясь в её одежде, я ощущала странную интимность. Она ощупала меня, и теперь мне казалось, будто я ощупываю её в ответ, провожу руками по её телу. У неё было много обуви. Туфли на каблуках и без каблуков, сандалии, ботинки из мягкой блестящей кожи. Аккуратно выстроенные в три ряда, они занимали весь шкаф, но, опустившись на колени и запустив в них руки, я ничего не обнаружила. В другом углу комнаты, у окна, стоял прикроватный столик с одним-единственным узким ящиком. Я раскрыла его, вдохнула запах пачули и миндального масла, увидела коробку презервативов, бледно-голубой вибратор в форме пули большого калибра, несколько тюбиков с лубрикантами и массажными маслами. Всё, что нужно юристам, едко подумала я. За этим великолепием стоял набор для вейпа и несколько ампул с марихуаной разных сортов. Если я искала её самое секретное место, то я его нашла, но ни в ящике, ни с внутренней его стороны, ни за ним не было ничего. Я слишком резко захлопнула ящик, донельзя расстроившись, и в тот же самый момент услышала звук открывающейся двери. Входной двери. И шаги, лёгкие, быстрые, приближавшиеся ко мне. Я не услышала рычания проклятой красной машины. Меня не предупредили. Я улеглась прямо на грязный ковёр, под кровать. Лёжа на спине, смотрела широко раскрытыми глазами на пружинную сетку. Моё дыхание казалось мне слишком громким. Я велела себе дышать как можно медленнее, тихо пропускать воздух через нос. Рядом со мной стояло ещё несколько пар туфель. Целый ряд выстроился с той стороны кровати, которая была ближе к двери. Три пары кроссовок, две — домашних тапочек-балеток. Мимо кроссовок прошли ноги Ру в изящных сандалиях, над которыми виднелся край джинсов. Я задержала дыхание, надеясь, что стук сердца отдаётся гулом лишь в моих собственных ушах. Что она тут делает? Она должна быть в зале. Ноги приблизились ко мне вплотную. Она сбросила сандалии, и что-то, судя по мягкому стуку, сумочка, шлёпнулось на кровать. Лязгнула молния, джинсы свалились на пол. Она переступила их, вытянулась рука, подняла их с пола. Господи, может быть, спортзал — эвфемизм? Может быть, она посылает ко мне Луку, чтобы открыть свой ящик для секса и обработать очередного похотливого болтливого юриста? Я почувствовала под левым плечом что-то мокрое, монетовидной формы. Сквозь ткань тонкого свитера сочилась склизкая жидкость. Моя кожа готова была сползти с тела и отправиться в химчистку. Если Ру привела мужчину, мне не оставалось ничего иного, как лежать с этой мокрой дрянью на плече и царапать нос о пружинную сетку, пока она выбивает секреты из веснушчатой шкуры толстого старого банкира. Когда зазвонил её мобильник, я едва не вскрикнула, так резко прозвучал жизнерадостный рингтон в тихой комнате. — Алло? — сказала Ру. Чуть помолчав, добавила скучающим тоном: — Не могу говорить. Повисла тишина. Видимо, она сбросила звонок. Со мной она так и поступала. По крайней мере, ей звонил не мужчина, спрашивавший, дома ли Лука и можно ли прийти. Звонила несчастная жертва, которая попалась в её сети, как и я. Может быть, я даже знала эту жертву. Я надеялась, что это не Тейт. Если Тейт ей платила, я вряд ли узнала бы ответ на вопрос о Филлипе. Я почти хотела, чтобы Ру ответила на звонок, и я, наконец, всё выяснила. И, словно услышав мои мысли, неведомый кто-то вновь позвонил. Ру не ответила. Встала с кровати, громко скрипнув пружинами, и ушла. Телефон над моей головой, на кровати, продолжал трезвонить. Ноги Ру исчезли. Я слышала, как она чем-то шуршит возле ящика. В этом ящике я порылась — там лежала спортивная одежда. Наконец звонки прекратились. Я увидела, что смотрю на кроссовки, стоявшие у моего лица. Ярко-голубые, со странными подошвами. Какая-то замысловатая система поддержки стопы? Я увидела название фирмы, «Balenciagа», бегущее вбок от края подошвы. Её кроссовки стоили больше, чем мы платили за ипотеку, но она ходила босиком по грязному ковру. Я могла подцепить чёрт знает что. Слизь ползла по плечу, как живая бактерия. Пыль времён первых жильцов щекотала нос. Телефон вновь заверещал. Точно Тейт. Кто ещё стал бы звонить так настойчиво? Третий звонок оборвался на середине. — Ради всего святого, Панда, просто заплати за квартиру, — недовольно пробурчала Ру. Её голос доносился от кровати. Панда? Это могла быть только Панда Гриер. Вряд ли Ру знала какую-то другую Панду. Она заговорила о чём-то так взволнованно, что я не могла разобрать ни слова. Будто где-то вдалеке крякала утка. — Ладно, ладно, ладно, — повторяла Ру донельзя скучающим тоном, пока кряканье не прекратилось. — Но я не могу с тобой встретиться. И так из-за тебя опоздала в зал. Эти слова ещё больше расстроили утку, зато обрадовали меня. Судя по всему, никакого юриста не предвиделось. Ру собиралась натянуть спортивные штаны и свалить, дав мне, наконец, закончить поиски. — Ладно. Ставлю на громкую связь и одеваюсь, — я услышала, как телефон вновь мягко шлёпнулся на кровать. — Ты одна? — спросила Панда Гриер. — Да, — ответила Ру. Её футболка приземлилась на пол. — Я не записываю, — сказала Панда. — Я верю, — с Пандой Ру была не так осторожна, как со мной. Может быть, потому что Панда, судя по голосу, не играла. Её тон был серьёзным и плаксивым. — Я не скажу ничего такого, так что, пожалуйста, не вешай трубку. Мне просто надо кое-что выяснить, — взмолилась она. Ру вновь подошла к кровати, взяла телефон. — Выясняй, пока я писаю. И так опаздываю, а мой лимит дерьма на неделю уже исчерпала твоя дама сердца. Пришлось чуть ли не переспать с ней, чтобы она дала мне попользоваться бассейном. — Тейт не… хватит говорить гадости… хватит… — забормотала Панда, готовая расплакаться. От злости. Это я знала. Ру кого угодно могла вывести из себя. В то же самое время я не могла не заметить, что с Пандой Ру говорит совсем иначе, нежели со мной. Судя по голосу, к Панде она не испытывала ни малейшего интереса. В таком же тоне она могла разговаривать и с парнем, который пришёл обрабатывать дом от насекомых. Я ощутила что-то похожее на удовольствие. Денег у меня было больше, чем у Панды, но вряд ли это была единственная причина. Уважение, которое она ко мне испытывала, для фальшивого было слишком неохотным. И ещё мне было приятно услышать, что Тейт даже с Ру вела себя как засранка. Значит, у Ру не было никакого серьёзного компромата на неё, если она с трудом смогла выпросить такую мелочь. Либо Филлип не изменял Шарлотте, либо Ру была слишком занята мной, чтобы вдаваться в историю с поцелуем. Дверь ванной захлопнулась, и я осталась тет-а-тет с вшами, населявшими ковёр. Я поймала себя на том, что разглядываю голубые кроссовки. Они чем-то меня манили. Я с трудом могла отвести от них взгляд. Внезапно в голове щёлкнуло так резко, что я удивилась, как Ру не услышала. Никаких других кроссовок у неё не было. А Ру собиралась в спортзал. Значит, она выйдет из ванной, наклонится за этими кроссовками, и мы встретимся. Лицом к лицу. В туалете спустили воду. Я выкатилась из-под кровати так быстро, как только могла, и на четвереньках доползла до шкафа со снаряжением для дайвинга. Пробралась мимо регулятора плавучести и гидрокостюмов, переступила сумку, забилась в угол. Сквозь рейки мне было хорошо видно, как Ру вышла из ванной в одних крошечных шёлковых стрингах и с телефоном в руках. Панда продолжала что-то говорить; Ру вновь поставила на громкую связь, положила телефон на тумбочку. — Мой муж не… гей, — яростно прошептала Панда. — Само собой, — ответила Ру тем действующим на нервы тоном, которым она владела в совершенстве. Я замерла в шкафу, моргнула. Тысячи подробностей о Панде и её браке переосмыслились в одно мгновение. — Он прошёл программу, — резко, настойчиво продолжала она. — Мы оба прошли. — Конечно. И эти программы просто прекрасно работают, — сказала Ру чересчур серьёзно, чтобы её слова не звучали как пародия. Слишком много всего произошло. Моё плечо по-прежнему было мокрым. Я стряхнула то, что к нему прилипло, и едва не подпрыгнула. На пол шлёпнулся использованный презерватив. Я чуть не взвизгнула. К горлу подступила тошнота. Я сглотнула, чтобы справиться с ней, с отвращением, наползающим изнутри и снаружи. Я стояла тут с презервативом на плече и узнавала подробности о Панде, которых не хотела знать. Мне стало очень грустно, очень её жаль. Мне хотелось, чтобы всё это скорее прекратилось, чтобы я быстрее смогла отмыться и позволить себе тихий нервный срыв, но Панда не умолкала. — Я не лесбиянка! У нас дети! — Хммм. Я и забыла, что Бог посылает таким, как вы, бесплодие. Или, может, отправляет вас в ад, если вы решите зачать. Как там учит ваша церковь? Панда и Фрэнсис посещали очень консервативную церковь и придерживались всех правил. Теперь, когда я случайно подслушала разговор, все неясности о Панде и её чересчур красивом муже обрели ужасный смысл. Мне стало так жалко их обоих, и я ещё сильнее возненавидела Ру. Одна пара туфель, стоявших в её шкафу, стоила больше, чем аренда этого жуткого дома, и всё-таки она выцарапывала из Панды плату. Если бы ставки в моей собственной игре не были так высоки, не знаю, что бы я в этот момент сделала. — Единственный мой грех заключается в том, как сильно и глубоко я тебя ненавижу, — произнесла Панда. — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей семье. — Ладно, тогда просто так заплати за аренду, — сказала Ру. Положила телефон на тумбочку и принялась натягивать лосины. — Через две минуты я проверю сайт, и, если увижу, что всё оплачено, можешь продолжать трахать себя чудесной зубной щёткой своего прекрасного мужа-натурала, представляя Тейт Бонакко. Если только не… Меня всю трясло. Я так ненавидела Ру. Вся жизнь Панды предстала мне в один момент, как картинка. Она подружилась с Тейт не ради того, чтобы умилостивить эту свирепую богиню секса. Она была влюблена в Тейт. Как это ужасно — тосковать о любви и довольствоваться ничтожными крохами. Они с Фрэнсисом всю жизнь друг другу лгали, и Ру угрожала рассказать её очень целомудренной семье, может быть, даже её настоятелю. А может быть, только Тейт. Даже это сработало бы, потому что, как я теперь понимала, Панда повесила своё сердце на крючок равнодушной дружбы Тейт. — Я перевожу деньги, — сказала Панда. — На что я буду месяц покупать продукты, ума не приложу. Я подумала — может быть, Панда не любит меня, потому что видит во мне своё отражение? Я чересчур сблизилась с Шарлоттой по моим личным причинам, но, может быть, эта дружба с точки зрения Панды представлялась чем-то иным, и ей было неприятно так пристально смотреть на себя? — На что хочешь, — ответила Ру. В одной руке она держала лифчик, но надевать не торопилась. Навела на себя телефон, слишком низко для селфи, расправила плечи, втянула загорелый живот. Я услышала щелчок камеры, потом она сказала: — Проверь сообщения. Мы обе услышали возмущённый крик Панды, после чего Ру спросила: — Ну что, натуралка, мои лучше, чем у Тейт? Тишина. Панда сбросила звонок. Ру рассмеялась, встряхнула головой, сунула телефон в сумочку. Кипя от злости, я смотрела, как она натягивает лифчик. Потом она наклонилась, выудила из-под кровати кроссовки, пять минут назад стоявшие перед моим лицом. Вышла из комнаты, быстрой походкой прошла по коридору.