Индеец сделал знак рукой, что хочет говорить; может быть, это был знак и для его спутника в мягкой шляпе. – Пожалуйста! – Мой брат Фред и я, – сказал индеец тихо, но четко в ответ на приглашение инженера, – не станем подвергать опасности белых людей. Спокойной ночи! Едва индеец успел произнести последнее слово, как он сам и человек в мягкой шляпе ринулись из палатки мимо обоих инженеров и Дуффа с быстротой речной щуки, и, пока оставшиеся растерянно собирали в кучку свои мысли и чувства, снаружи уже слышался топот двух коней. – Черт! Конокрады! – в один голос завопили Джо и Дуфф и выскочили наружу. Генри кинулся вслед за ними. Добежав до лошадей, они увидели дозорного, лежащего в траве – то ли без сознания, то ли замертво, – а топот галопа уже стихал далеко в прерии. – Подлецы, разбойники! Носит здесь всякий сброд! Джо, Дуфф и Генри склонились над дозорным. Кажется, он был жив, только без сознания. – Что там у вас развинтилось? – крикнул Билл с гребня холма. – Один винтик у тебя в башке! – крикнул в ответ Дуфф. – А кто ускакал? – Черт и его бабушка! Шарлемань сбежал по склону и подошел к инженерам и Дуффу: – Может, нам стрельнуть? – Стрельните, если сможете попасть на расстоянии в три мили! Они сейчас примерно там. Валяй-ка назад к Биллу на холм да смотрите там в оба! Двух лошадей мы уже потеряли. Может, даже… – Джо поискал своего коня. – Даже моего! Так я и знал. И коня Билла. Эти ворюги знают толк в лошадях. Дуфф и Генри подхватили отключившегося дозорного, чтобы перенести его в палатку. Подбежал один из мужчин, худо-бедно исполнявший в лагере обязанности санитара, и скрылся с ними в палатке, а вокруг уже поднялась общая тревога. Открывались палатки, из них выбегали заспанные люди, все друг друга расспрашивали, и никто толком не знал, что же случилось. В палатке инженера санитар и Дуфф обследовали дозорного и установили, что был нанесен удар по голове, предположительно рукоятью револьвера; они надеялись, что скоро он придет в себя. Джо и Генри облегченно вздохнули. Снаружи поднялась ругань, слышались крики, и все узнали голос Билла Петушиного Бойца. Вот и полог палатки отлетел в сторону, и внутрь ворвался разъяренный Билл: – Моего коня угнали! Как нарочно, именно моего! Чертово отродье! Как так может быть? Откуда они вообще взялись? – Из нашей палатки, – спокойно ответил Джо. – Из… Что? Ничего себе начальник экспедиции, инженер! Вы что, откладывали здесь яйца, из которых вылупились конокрады? – Кто знает! Но если говорить серьезно, ты ведь хорошо ориентируешься здесь, на западе. Ты когда-нибудь слышал имена Фред и Топ? – Имя Фред я мог тут слышать много раз, – с насмешкой ответил Билл. – Сдается мне, что кой-кого крестили этим именем, а кого-то называли так и без крещения. Я даже смутно припоминаю, что это христианское имя, сэр! Но вот что касается Топа… как вы пришли к этому имени, если мне можно спросить? – Да не я к нему пришел, это он пришел. – Этот… что-то мне кажется… А как он выглядел? – Два метра ростом, косы, пробор, без раскраса, клетчатая хлопковая рубашка, коричневые штаны. При этом мокасины. – Нет-нет, это не он. Не тот, кого я имею в виду. Тот не носит хлопковых рубашек. Жаль, что это был не он. Но может, это и хорошо. – О ком или о чем ты вообще говоришь? – Есть такой бывший вождь. – И не один, их много, бывших вождей. Может, даже больше, чем действующих! – Но такого, как тот, редко встретишь. Похоже на него, этакий экземпляр! На него и на Джима. – Фреда. – Да пусть будет и Фред. Его наверняка крестили несколькими именами. Но оставим это. Мне пора на вахту. Спокойной ночи! Билл вышел из палатки. Дуфф и санитар между тем уже привели потерявшего сознание в чувство. Он удивленно озирался и ничего не помнил, кроме того, что его стукнули по голове. А на хребте холма на северном берегу ручья Билл снова лежал рядом с Шарлеманем. – Да что-то непонятное, – ответил он на вопрос, что случилось. – Но про Топа и Фреда я завтра утром расспрошу там, внизу. На исходе ночи поднялся сильный ветер. Мужчины застегнули ремешки под подбородком, чтобы не сорвало шляпы. Билл и Шарлемань по окончании вахты спустились к ручью и палаткам, выкурили трубку и побрели к главному инженеру. Они видели, что тот уже отдал все необходимые распоряжения, и надеялись, что он найдет минутку для разговора. Но не тут-то было. У него не нашлось ни минутки, и он направил обоих к Генри. Генри легко рассказал о событиях ночи. Он по-прежнему был полон юношеского доверия к бывалым охотникам прерий. Он вспомнил, что индеец, по свидетельству Фреда урожденный дакота, теперь враждовал со своим племенем. – Тогда это все-таки он! – воскликнул Билл так громко и энергично, что даже Джо обернулся и ровным шагом подошел к группе. – И кто же он? – коротко спросил инженер. – Очень опасный тип. Я однажды видел его в блокгаузе Беззубого Бена на реке Найобрэре! Он тогда ночью набросился с топором на художника Морриса, чтобы убить его и ограбить. – Боже Всевышний! – испуганно воскликнул Генри. – Странно, – сухо заметил Джо. – Чем уж таким привлекательным владел Моррис, чтобы довести индейца до ограбления с убийством? У индейцев такое, вообще-то, не в моде. Билл рассердился, потому что в этом деле совесть его была нечиста. – Что значит «странно»? – воскликнул он. – Неужто вы, сэр, так мало имели дело с краснокожим отребьем? Топ чертовски опасный преступник, а его друг Фред – или Джим, как его зовут на самом деле, – ему в этом не уступает! Художник имел при себе торбу, полную долларов. Это и привлекло бродяг. – Может быть, но тебе-то что? Почему ты так возбудился? – Потому что я думаю: мы еще дешево отделались, потеряв двух коней. А могло ведь случиться и другое. Эти пройдохи очень опасны. – Но ведь они явно враги дакота. – Потому что даже дакота не нужны такие отъявленные злодеи, как эти. Нет, сэр, я дело говорю. Нам надо радоваться, что они убрались, а наш убыток не так велик. – Может, ты и прав, Билл. Я ничего этого не знал, но у меня сразу возникло чувство, что нельзя предоставлять им убежище. Как ни привлекательно было заполучить для нас таких крепких парней! На этом Билла и Шарлеманя отпустили. Они отправились на берег ручья и принялись за остатки консервированной солонины из банки. Наевшись, Шарлемань поставил обломок зеркала и начал обрабатывать бритвой свою бородку. При этом ему приходилось кривить лицо, и Билл забавлялся его гримасами. Когда процедура была с половинным успехом закончена, Шарлемань стал коситься на Билла Петушиного Бойца уголком глаза, но ничего не говорил. Биллу от этого взгляда стало не по себе, он даже поправил свой шейный платок и спросил: – Чего ты так смотришь? На мне что-то не так? – Нет, храбрый петушиный боец, не на тебе, а в тебе! – И что же это? – Тайна. – Что-то я не кажусь себе таким таинственным. Скрывать мне нечего. Шарлемань откашлялся и ухмыльнулся. – Что ты опять корчишь гримасы! Давай говори! – Может, мне только привиделось. – У тебя все может быть, даже без бренди. – Не примерещилось ли мне, что я как-то завернул в блокгауз Беззубого Бена – кажись, нынешней весной это было, снег уже таял, – и однажды вечером мы сидели при смоляных факелах, помнишь, в левом дальнем углу большого трактира… – Ну, помню, помню, было дело. – Было так приятно тепло, и Бен нас хорошо угощал – и шнапсом, и ветчиной из медвежатины… – Это его коронное блюдо! – Мы угощались и начали рассказывать истории.