— Сейчас, — неохотно отвлеклась от темы Оля. — А зачем он вам? — Мой муж хочет сделать себе такую же татуировку, — сказала Мариша. В ответ Оля многозначительно хмыкнула и замолчала. Потом она продиктовала телефон Стаса и замялась, явно не решаясь что-то сказать. — Ну, говори, — подбодрила ее Мариша. — Что там у тебя еще? — Конечно, это не мое дело, — наконец заговорила Оля, — но, по-моему, у твоего мужа в голове совсем пусто. Он что, не замечает, что татуировка не приносит счастья ее обладателям? Трое человек ее себе сделали, и все трое кто мертв, кто в больнице. — Ни я, ни мой муж не верим в совпадение, — сказала Мариша, желая подначить Олю. Оля попалась на ее уловки. Она выразилась в том духе, что если мужику что-то в голову втемяшится, то он это сделает. Даже пусть и себе во вред. — Вот, к примеру, Борис. Я ж ему говорила, что дружба с Саней не доведет его до добра. Но он меня и слушать не хотел. А я уверена, что именно Саня закрутил всю эту канитель, из-за которой ухлопали и его самого, и Борьку, да и Ленчик пострадал. — Но при чем тут Саня? — усомнилась Мариша и правильно сделала, потому что Оля тут же кинулась доказывать ей свою правоту. — Я так настроена против Сани не на пустом месте, — сказала она Марише. — Я точно знаю, что Саня предлагал Боре что-то опасное, но сулящее, по его словам, в конце огромные барыши. — Откуда ты знаешь? — А я подслушала часть их разговора, — как ни в чем не бывало призналась Оля. — Не специально, разумеется. Просто я была в соседней комнате, когда они разговаривали. Дверь была неплотно прикрыта, и я против воли вынуждена была слушать. — И что Саня предлагал Боре? — Ничего конкретного я сказать не могу, но это было как-то связано с тестем Сани. Вроде бы они собирались его «обуть». Саня что-то вроде плана разработал, как это сделать безопасно для всех троих. Я застала уже конец разговора, когда они обсуждали, какие бы им резоны привести, чтобы и Ленчика за собой потянуть. И тогда Боря предложил в качестве приманки отдать Ленчику свой «Ягуар». Мол, Ленчик не устоит. Машину он возьмет, а денег у него, чтобы заплатить Борису, нету. И взять их неоткуда. Вот и придется Ленчику выполнить просьбу своих друзей или отказаться от «Ягуара». А этого он делать некогда бы не стал. — А зачем Сане и Борису нужен был Леня? — Ну, не знаю, — ответила Оля. — Но зачем-то им позарез был нужен третий человек. И человек надежный. Так сказать, свой, а не кто-то там с улицы. — Оля, а у Бориса были еще близкие друзья, кроме Лени и Сани? — спросила Мариша. — Нет, — после некоторого раздумья, которое искренне порадовало Маришу, ответила Оля. — Не было. Они всегда втроем тусовались. Ну и бабы, конечно. Но они менялись, а мужской состав их компании оставался неизменным. — Значит, никого четвертого не было? — еще раз уточнила Мариша. — Вообще-то были, разумеется, какие-то знакомые, — ответила Оля. — Но друзьями Бори, или Лени, или Сани я бы их никогда не назвала. Просто знакомые. Чаще всего профессиональные коллеги. Это что касается Лени. А у Сани был партнер по фирме. Не помню, как его звали, они с ним особо не дружили. И еще Саня увлекался горными лыжами, так вот у него были какие-то приятели, с которыми он ездил кататься на лыжах в Швейцарские Альпы. — А у Бориса? — Не знаю, можно назвать Татьяну его близким другом или нет, но, во всяком случае, никого ближе нее у Бори не было, — сказала Оля. — Да, с Борей именно так. Двое его друзей: Леня и Саня. И женщина, которая заменяла Борьке всех — и любовницу, и мать, и друга, и кредитора. Причем кредитора, готового снабдить кредитом в любой момент и без срока погашения. Мариша поблагодарила Олю и решила сразу поговорить со Стасом и позвонила ему. Тот не сразу ее узнал. И не удивительно. Времени было всего половина пятого утра, а Стас явно не был любителем дискотек. Сначала он тщетно пытался объяснить Марише, что сейчас слишком рано, чтобы разговаривать про татуировки. Он даже пару раз бросил трубку. Но Мариша была настойчива. А Стас то ли спросонья плохо соображал, то ли от природы был не слишком сообразителен, но только отключить телефон он не догадался. Поэтому в конце концов ему пришлось вступить с Маришей в беседу. — Ну да, я сделал татуировку Борису по тому рисунку, который он мне принес, — неохотно ответил Стас. — Только не понимаю, откуда вы узнали. Про это знали только я и Борис. Но Борис вам точно рассказывать бы не стал. — Почему? — удивилась Мариша. — Потому что он настаивал на полной конфиденциальности — ответил Стас. — Настойчиво меня просил, чтобы я ни одной живой душе не проболтался о том, что рисунок не мой, а Бориса. — А как он это объяснил? — Не знаю, как вы, а я у клиентов спрашивать лишнее не привык, — бросил Стас. — Я придерживаюсь точки зрения, что клиент всегда прав. Да и какая мне разница? Меня волнует качество сделанной мной работы и платежеспособность клиента. К тому же просьба Бориса не шла вразрез с моими правилами. Вот если бы он, напротив, попросил меня всюду трубить, что я сделал татуировку по чужому рисунку, это еще как-то могло бы повредить моей репутации. Да и то не слишком. — А больше вы никому из друзей Бориса похожие татуировки не делали? — спросила Мариша. — Он что-то заикался про своего друга. Но я отказался. — Почему? Вам что, лишний клиент помешал бы? — удивилась Мариша. — Я же вам рассказывал, что Борис повел себя непорядочно, — с раздражением бросил в ответ Стас. — Увел у меня девушку. Зачем вы заставляете меня снова все это переживать? — Так вы отказались поработать с другом Бориса, потому что сам Борис стал вам неприятен? — уточнила Мариша. — Из-за Оли? — Вот именно! — рыкнул Стас. — Не желал я видеть ни Бориса, ни его друзей, ни эту проклятую татуировку. Делая ее другу Бориса, я бы невольно переносился мыслями к тому времени, когда делал похожую татуировку и когда все в моей личной жизни было по-другому. — Понятно, — вздохнула Мариша. — Но все-таки неужели Борис ничего не говорил, откуда у него рисунок, который он пожелал вытатуировать на своей спине? — Нет, — ответил Стас. — Ничего определенного. Сказал, что вроде бы нашел рисунок в одной старинной китайской книге. И он ему понравился. — Ясно, — сказала Мариша. — Только это было полное вранье, — внезапно добавил Стас. — Почему? — опешила Мариша. — Потому что рисунок был никак не китайским, — ответил Стас. — Если бы Борис сказал, что взял рисунок из книги по истории искусств, раздел, посвященный модерну, я бы еще скрепя сердце поверил. Но китайский… Решительно нет! Так что если хотите подробней узнать про рисунок, спросите у друзей Бориса или у него самого. Может быть, вам он ответит точнее. А теперь, если у вас больше нет ко мне вопросов, оставьте вы меня в покое! Так как вопросов у Мариши к Стасу и в самом деле больше не было, то она поблагодарила мастера и повесила трубку. — Ужасно хочется спать, — сказал Бритый, когда Мариша передала всей компании рассказ Стаса. — Инна, поехали домой. Ты уже сколько времени Степку не видала? — Но мы же еще ничего не поняли про этот рисунок, — возразила Инна, указывая на фотографии на стене. — А Степке все равно сейчас не до нас. Лучше попытаемся разгадать рисунок. — Утро вечера мудреней, — ответил Бритый. — Поспим, и ответ сам придет в голову. — Угу, — буркнула Инна. — Как же, сам придет… Дожидайся! — Бритый прав, — неожиданно встала на сторону Инниного мужа Мариша. — Иногда во сне приходят ответы на самые невероятные загадки. И в любом случае у меня в глаза словно песка насыпали и в голове колокола гудят. — Это от усталости, — сказал Жан. — У меня тоже гудят. Инна от комментариев, чтобы не нервировать лишний раз Бритого, воздержалась, хотя у нее в голове, похоже, расположилась целая звонница какого-то большого собора. Поэтому она покорилась и разрешила Бритому отвезти себя домой, уложить там в постель и даже согласилась выпить какую-то шипучую жидкость в стакане, которую он ей принес. После этого Инна откинулась на подушку и моментально уснула. *** Пока Инна спала, в мире происходило множество вещей. Через час после того, как Инна с Бритым и Мариша со Смайлом и Жаном, которого они оставили ночевать у себя, наконец заснули, лейтенант Спицын открыл глаза и резко сел на кровати. Кое в чем Мариша, безусловно, была права. Во сне и в самом деле приходят ответы на самые трудные загадки. Так было и со Спицыным. Весь вечер и часть ночи он ломал голову над тем, зачем двум девицам, которые все время мелькали у него перед глазами, покушаться на жизнь трех в общем-то незнакомых им мужчин. Но сколько он ни рылся в прошлом пострадавших и Инны с Маришей, лейтенант так и не смог найти точек их пересечения. А при всем своем неприязненном отношении к подругам Спицын не мог возвести на них очевидную напраслину и подумать, что они вдруг взяли и завалили трех мужиков, которые не сделали им ничего плохого. И вот во сне лейтенанта внезапно осенило, что выбрал он в качестве подозреваемых совсем не тех женщин. — Как же я мог тех-то баб выпустить из вида! Это были первые слова Спицына, которые он произнес, садясь в кровати. На всякий случай лейтенант еще раз обдумал ответ, который пришел ему во сне. Все сходилось. И он начал поспешно выбираться из пижамы и метаться по квартире в поисках брюк, рубашки и кобуры. Жил лейтенант один, поэтому помочь в этих поисках ему никто не мог. Равно как и не на кого было свалить вину за то, что они никак не находились. И Спицын в очередной раз призадумался о трудностях холостяцкого житья. Второй раз та же мысль пришла ему в голову, когда он открыл дверцы холодильника и обнаружил там вскрытую бутылку кока-колы и покрывшийся холмиком зеленой плесени засохший бутерброд с колбасой. Чертыхнувшись, Спицын пошарил по полкам навесных шкафчиков, но не нашел на них ничего съедобней пакета с сахарным песком. Но так как заварки в доме не нашлось, то от утреннего чая пришлось отказаться. Выпив стакан выдохшейся кока-колы, Спицын выскочил из дома с твердым намерением посвятить день проверке алиби трех женщин — жен погибших Сукова и Ширяева, а также невесты находящегося в тяжелом состоянии гражданина Орехова. Влетев в родное отделение, Спицын тут же бросился к бумагам, другой рукой уже придвигая к себе телефонный аппарат. — Так, будем действовать в порядке очередности. Первым нашли труп гражданина Бориса Сукова. С его жены и начнем. Итак, где там у нас отдыхала Надежда, пока ее мужа убивали? — бормотал он себе под нос. Результаты экспертизы еще не пришли. Но Спицын и сам мог восстановить очередность, в которой были совершены нападения на трех друзей. Первым, безусловно, был убит Борис, так как его тело на момент обнаружения пробыло в воде не меньше суток. Потом почти одновременно тяжело ранили на даче Орехова и убили в собственной квартире Ширяева. Из протокола допросов Спицын выяснил, что Надежда в то время, когда был убит ее муж, по ее словам, жила на даче у мамы. Дача находилась в садоводческом массиве Пупышево. И лейтенант не поленился поехать туда. Но перед этим он позвонил в то курортное местечко, где отдыхала, опять же с мамой, Аня. Там как раз у Спицына служил товарищ. К нему лейтенант и обратился с просьбой проверить, не покидала ли гражданка Анна Ширяева чудесный городок раньше того срока, который указала, отвечая на его вопросы. Последней по его списку была Алена. По ее поводу у Спицына вообще вопросов не было. Он уже знал, что у Алены алиби нет, так как в ту ночь, когда был тяжело ранен ее жених, она ночевала дома одна. Так сказала ему сама Алена. — Меня не должен смущать тот факт, что возле дачи Орехова видели какого-то мужчину, — сказал самому себе лейтенант. — Тот мужик мог быть простым грабителем, по случайному стечению обстоятельств проникшим в дом Орехова, как раз когда Алена убивала своего жениха. Кстати говоря, может быть, именно он, а вовсе не две подруги, спугнул убийцу. А следы Алены потом затоптал грабитель. Выйдя из кабинета, Спицын немного умерил пыл. Для того, чтобы установить, есть или нет алиби у Надежды, следовало бы сначала поточней выяснить время смерти ее мужа. И лейтенант отправился на поклон к экспертам. Путем нехитрой дипломатии, посулив в награду бутылку коньяка, Спицын стал обладателем драгоценной информации о дне и часе смерти гражданина Сукова. Теперь ему предстояло проверить алиби Надежды. Смотавшись в Пупышево, он опросил соседей Надежды и выяснил, что на даче ее никто из соседей в тот момент, когда убили ее мужа, не видел. А заодно он выяснил, что и родителей Надежды в это время на даче быть не могло — дом стоял пустой. — Мать Надьки сама меня попросила за домом присмотреть, — сказала соседка Надежды по даче, толстая баба, едва передвигавшаяся на ногах, напоминающих колонны. — У нас тут, знаете ли, участились случаи воровства. Все с дач тащат. И продукты, и одежду, и технику. Ничего оставить без присмотра нельзя. Так вот соседка моя и беспокоилась, что дом пустой оставался. Это был уже почти успех. Две из трех женщин алиби не имели! И Спицын вернулся обратно в отделение, где его поджидал еще один сюрприз. Факс от его приятеля из курортного городка. В факсе говорилось, что, по наведенным справкам, Анна Ширяева покинула курорт вовсе не на самолете, как сказала Спицыну, а на поезде. И гораздо раньше того срока, который назвала в милиции. Высчитав время в пути, Спицын понял, что женщина вполне могла успеть к себе домой к тому времени, когда убили ее мужа. — Интересно получается, — пробормотал Спицын. — Собака убийцу признала и не тронула. Значит, как я уже говорил, убивал человек, близкий покойному. И наконец, если Анна покинула Крым в то время, какое указано в полученном факсе, то почему явилась домой с вещами только через сутки после того, как прибыла в Питер? И где она те сутки была? Во всем этом необходимо было разобраться. И не просто разобраться, а разобраться очень и очень серьезно. И Спицын, радостно потирая руки, снова притянул к себе поближе телефон и заодно отправил своего сотрудника за Аленой, которая продолжала дежурить в больнице у постели жениха. Но теперь Спицына так легко было не провести. В Аленину преданность он верил ничуть не больше, чем в загробную жизнь. А в нее материалист Спицын не верил ни единой секунды. Первой в отделение в сопровождении сотрудника милиции прибыла, как и следовало ожидать, Алена. Спицын встретил ее многозначительной ухмылкой и, едва дождавшись, когда девушка сядет на предложенный ей стул, произнес: — Я знаю, как вы провели ночь, когда был ранен ваш жених. На самом деле Спицын точно ничего не знал и знать не мог. Он мог лишь предполагать, что Алена тайком покинула свою квартиру и вовсе не спала у себя в комнате, как считала ее мать. Но на одних предположениях допрос не построишь, поэтому для большей убедительности Спицын прибавил: — Вас видели одни ваши знакомые. В таком тоне разговор он завел исключительно ради того, чтобы посмотреть на реакцию Алены. И реакция превзошла все его ожидания. Девушка побледнела, и на глазах у нее показались слезы. — Откуда вы можете это знать? — прошептала она. — Я была так осторожна!