Объяснение, пришедшее в голову, показалось мне самой таким нелепым, что я поспешно отогнала его. Не может же его недавняя грубость объясняться обычной ревностью? Он настолько не хотел делить меня с кем-то еще, что сделанное открытие привело его в ярость. Да нет, глупости. А если даже так и есть, то это вдвойне возмутительно. Я не его собственность. — Давай просто забудем об этом, — мрачно бросил Кирмунд, отводя глаза. — У нас будет время сгладить впечатление от того, что случилось. — Вот как? — не смогла удержаться я от иронического комментария. — Ты сама согласилась, — он снова бросил на меня тяжелый взгляд. — И я не позволю тебе изменить решение. Ты теперь моя женщина. И я буду брать тебя тогда, когда сам того захочу. — Даже против воли? — сухо спросила я. — Снова дерзишь? — проронил король, прищурившись. — Нет, просто уточняю, — я издевательски улыбнулась. — К тому же мое сегодняшнее согласие вовсе не означало то, что я захочу стать вашей официальной любовницей. Может, мне всего лишь, как вы выразились, захотелось унять зуд между ног. Король стиснул челюсти — видно было, что он до крайности взбешен моей дерзостью, но по какой-то причине сдерживается. Мысленно отхлестав себя по губам за то, что играю с огнем, я заставила себя произнести: — Вы правда не станете трогать Адалу, если я соглашусь? Лицо Кирмунда чуть разгладилось, и он уже вполне спокойно ответил: — Обещаю тебе. — Хорошо. Но я оставляю за собой право прекратить это тогда, когда сама захочу, — с этими словами я вздернула подбородок и, обогнув мужчину, снова двинулась в выбранном направлении. Его же ответный скептический взгляд постаралась не заметить. Пусть и дальше считает себя хозяином положения. Однажды ему придется понять, что это не так. Глава 13 Несмотря на злость, придающую моральных сил, возвращаться к остальным в таком потрепанном виде было нелегко. Нетрудно догадаться, что могли подумать спутники. И даже не знаю, какая версия была бы хуже: то, что меня изнасиловал оборотень, или то, что я переспала с королем, ринувшимся мне на помощь. Единственным, что оставалось — вскинуть подбородок и делать вид, что любопытные взгляды нисколько не заботят. Да и Кирмунд, все это время следовавший за мной молчаливой грозной тенью, быстро нашел воинам занятие, чтобы не пялились. Нужно было оказать помощь выжившим в схватке раненым, похоронить мертвых, а затем отправляться в путь. Из двух десятков воинов целыми и невредимыми остались шестеро, пятеро были ранены. В числе последних и лорд Маранас, которого ударили ножом в плечо. Эльма сейчас хлопотала над ним, словно наседка над цыпленком, позабыв обо всем на свете. И судя по лицу Ретольфа, ему не было так уж неприятно ее внимание. При виде меня друзья на время оторвались друг от друга, но я махнула рукой, чтобы не отвлекались. Натянув на лицо улыбку, призванную передать, что со мной все в порядке, нырнула в карету. Наскоро переоделась в другое платье, привела в порядок прическу и вылезла наружу. Решила заняться ранеными — работа хоть как-то позволяла отгородиться от постоянно лезущих в голову мыслей. На Кирмунда старалась не смотреть, лишь краем глаза отмечая, что он успевает везде. Отдает распоряжения, помогает другим воинам. Поневоле оценила то, что он не гнушается делать то, что и остальные, в критическую минуту не отделяя себя от других. Это даже понравилось. Правда, ровно до того момента, когда оценив степень тяжести ранений, самолично перерезал горло двум воинам. От ужаса я замерла, прекратив перевязывать ногу одного из пострадавших. Кирмунд, совершив столь жуткий поступок, как раз проходил мимо, когда я не смогла сдержать сдавленного возгласа: — Почему вы это сделали? Он бросил на меня тяжелый взгляд, пробравший до костей. Им король ясно давал понять, что не обязан отчитываться ни перед кем в своих поступках. Но все же снизошел до лаконичного ответа: — Они в пути нас будут только задерживать. Да и раны слишком тяжелые. Вряд ли выжили бы. — Все равно это бесчеловечно, — дрожащим голосом пробормотала я. — Если меня будет интересовать ваше мнение, леди Эльма, я сообщу, — огрызнулся Кирмунд и двинулся прочь. Стиснув зубы, я снова вернулась к своему занятию. Чудовище. Самое настоящее. Ведь можно же было поместить тех бедолаг в карете вместе со мной и Эльмой. А потом оставить в ближайшем поселении, заплатив местным за заботу о них. Зачем нужно было так жестоко поступать? Неужели у него ни к кому нет ни капли сострадания? Самое удивительное, что ни у кого из воинов поступок Кирмунда не вызвал никаких возражений. Восприняли как должное. Даже лорд Маранас не бросил неодобрительного взгляда. Неужели все мужчины так жестоки? Похоже, только на нас с Эльмой это произвело впечатление. Подруга сидела бледная, перепуганная, и в ее глазах, устремленных на Кирмунда, читался теперь еще больший страх, чем обычно. Когда мы, наконец, покинули это место, которое я наверняка стану вспоминать до конца своих дней, как худший кошмар, невольно почувствовала облегчение. Эльма смотрела в окошко кареты, постоянно держа лорда Маранаса в поле зрения. Я же безучастно разглядывала мелькающие мимо деревья. Поскорее бы уже миновать эту территорию. Второй стычки с оборотнями или кем-то еще наш отряд вряд ли выдержит. — Ну вот почему он такой упрямый? — донесся до меня ворчливый голос подруги. — Кто? — механически отозвалась я, почему-то сразу подумав о короле. — Ретольф, — с жаром откликнулась девушка. — Он столько крови потерял. Едва на ногах держится. И напрочь отказался ехать с нами в карете. А что если упадет с лошади? Не хватало еще, чтобы переломал себе что-то. — Да все с ним в порядке будет, — я невольно улыбнулась. — Для лорда Маранаса наверняка такая рана пустяком считается. — Все равно лучше поостеречься. — Я уже поняла, что мужчинам вряд ли что-то докажешь, — я пожала плечами. — Они все равно по-своему сделают. Так что вряд ли стоит и пытаться. — Ну не скажи, — возразила Эльма. — Если подключить женскую хитрость… — Что-то на твоего Ретольфа эта самая хитрость не слишком действует, — хмыкнула я. — А на такого твердолобого гада, как Кирмунд, и подавно. — Насчет последнего ты не права, — подруга смущенно потупилась, и я с невольным интересом уставилась на нее. — Мне пришлось немного сгустить краски, когда он пригласил в свою палатку. Показать намного больший страх и отвращение, чем те, что реально тогда чувствовала. Но ведь подействовало. Он не стал меня трогать. Я в полном потрясении округлила рот. Похоже, Эльму я недооценивала. Вот ведь лисичка. А с виду и не скажешь, что способна на подобное. Подруга фыркнула, заметив мой взгляд, и улыбнулась. — Только никому не говори. — Конечно, не скажу, — немного придя в себя, выдавила я. — Хотя в ближайшее время тебе не придется идти на такие ухищрения, чтобы избежать его внимания. — О чем ты? — тут же посерьезнела Эльма. — Я приняла предложение Кирмунда, — откликнулась я, невидящим взглядом опять уставившись в окно. — Так что теперь ключевая роль достанется мне. — Только не говори, что ты сама и убьешь его? — услышала потрясенный шепот девушки. — Именно это и хочу сказать. — И ты сможешь это сделать? — Смогу. Я с вызовом посмотрела на Эльму и заметила в ее глазах сомнение. Это даже обидело. Нет, ну ладно лорд Маранас сомневается во мне, но лучшая подруга. Девушка, уловив мою реакцию, поспешила прогнать с лица недоверчивую гримаску и завела разговор о другом: — Ты так и не рассказала о том, что там в лесу случилось. После того как тебя оборотень утащил. Не представляешь, как я испугалась. Он ведь тебя не… — залившись краской, Эльма умолкла. — Мне удалось продержаться, пока не подоспел король, — я чуть поморщилась при мысли о Кирмунде. — Значит, он спас тебя? — Можно и так сказать. — И ты сможешь хладнокровно убить человека, который спас тебя от такой страшной участи? — невольно вернулась к прежней теме Эльма. — Я расплатилась с ним сполна за эту услугу, — с горечью сказала я. — Значит, вы с королем?.. — она недоговорила и опять покраснела. — Если помнишь, у нас с королем уже это и так было, — чуть насмешливо отозвалась я. — А в этот раз… — Эльма заколебалась, но все же продолжила: — Он тоже был груб? Твоя одежда… Она была в таком состоянии… — Ну, положим, с одеждой такое сотворил оборотень, — вынуждена была признать я. — И Кирмунд в этот раз не был груб. По крайней мере, в процессе. Хотя, думаю, что если бы знал, кто я, ситуация бы в корне изменилась. — Мне кажется, он уже передумал так поступать с тобой, — неожиданно сказала Эльма. — Тогда, в палатке, король сказал, что хотел бы начать все сначала. Что пусть чувств между нами не будет, но хотя бы уважение. — И ты ему поверила? — я нахмурилась. — Наверняка сказал это, чтобы потом уязвить побольнее, когда уши развесишь. Слушай, почему ты вообще его защищаешь? — Я не защищаю, — она вздохнула. — Просто те его слова про то, что он жалеет о том, что сделал четыре года назад… Ты не думала, что он и правда мог измениться? — Сегодняшнее убийство двух раненых лучше всего доказывает обратное, — холодно возразила я. — Когда я спрашивала Ретольфа, что он думает по этому поводу, тот согласился с поступком Кирмунда, — тихонько сказала Эльма. — Мы на опасной территории, где всего можно ожидать. В любую минуту кто-то еще может напасть. А тяжело раненые значительно замедлят путь. И судя по характеру их ран, вряд ли бы выдержали даже день. А оставлять их здесь живыми мучиться было бы куда большей жестокостью. — Слушай, давай оставим эту тему, — взорвалась я. То, что подруга неожиданно принялась находить оправдание поступкам Кирмунда, по-настоящему взбесило. — А то я могу и передумать насчет уговора с королем. И тогда тебе придется на собственной шкуре испытать, так ли уж хорош Кирмунд. Эльма дернулась, словно я ее ударила, и повернула голову в сторону окна. Я заметила, как из-под ресницы медленно выползает слезинка. Уже жалела о невольной вспышке, но гордость и досада мешали попросить прощения. До конца дня больше мы с подругой не разговаривали. Я с облегчением встретила известие о том, что наконец-то можно сделать привал на ночь. Едва карета остановилась, пулей выскочила наружу, радуясь возможности отдохнуть от напряженной атмосферы, царящей между мной и Эльмой. Помогла сменить повязки у раненых. Искупалась в ручье, обнаружившемся неподалеку от лагеря, и почувствовала себя значительно бодрее. Так что, вернувшись к костру и приняв миску с похлебкой от одного из воинов, пребывала уже в лучшем расположении духа, чем раньше. Заметив, что Эльма украдкой поглядывает на меня и явно мучается из-за нашей размолвки, примиряюще улыбнулась. — Прости за мои слова, — шепнула ей, воспользовавшись тем, что рядом как раз никого не было — Кирмунд и Ретольф тоже отправились к ручью освежиться. — Я просто была слишком зла. Не на тебя. На сложившуюся ситуацию. — Ты тоже прости. Если я кого-то и должна была защищать, то это тебя, — виновато сказала Эльма. На душе стало легче, как будто груз с плеч свалился. Я с еще большим аппетитом принялась за еду. Уже подносила к губам очередную ложку, когда рука сама застыла в воздухе. Нервно сглотнув, я смотрела на вышедших из-за деревьев полуобнаженных мужчин, по мускулистым плечам которых рассыпались влажные после купания волосы. Разумеется, по Ретольфу мой взгляд скользнул лишь мимолетно. Зато, остановившись на Кирмунде, уже не мог от него отлипнуть. Во рту пересохло при воспоминаниях о том, как это великолепное сильное тело сегодня днем прижималось к моему собственному. Как приятны на ощупь эти твердые бугры мышц и какой слабой себя чувствуешь в крепких объятиях этого мужчины. Почувствовав на себе мой взгляд, Кирмунд довольно ухмыльнулся, и я мысленно отхлестала себя по щекам. Нечего тешить его и так непомерное чувство собственного величия. Отведя глаза от соблазнительного мужского тела, уставилась исключительно себе в миску. Правда, стоило королю приблизиться, как сердце ухнуло вниз, а потом заколотилось как бешеное. Досадуя на саму себя за такую реакцию, я хмурилась и кусала губы. Аппетит пропал, и я уже раздумывала над тем, чтобы просто уйти. Но это бы несомненно выглядело как бегство, и я бы только позабавила короля. Переключила внимание на Ретольфа и Эльму, чтобы отгородиться от мыслей о Кирмунде, усевшемся рядом со мной и даже не озаботившемся тем, чтобы надеть рубашку, как это сделал лорд Маранас. Хотя судя по осоловевшему взгляду подруги, даже рубашка не помогла ей избавиться от мыслей о том зрелище, что мы только что созерцали. И как только Кирмунд не замечает, какой сильный интерес его якобы жена питает к другому? Хотя, похоже, Эльма интересует короля в последнюю очередь. Эта сволочь снова пялилась на меня. Даже не глядя на него, я ощущала пристальный взгляд. И от этого даже уши пылали. Могу себе представить, что у Кирмунда сейчас в голове за мысли бегают. И чем именно ему хотелось бы заняться. Козел озабоченный. Хотя я недалеко от него ушла. При одной мысли о том, чтобы снова ощутить на коже его ласки и поцелуи, дыхание перехватывало. Пусть даже ненавидеть я короля меньше не стала. Словно сквозь слой тумана, слышала голоса мужчин, обменивающихся репликами. Даже Эльма иной раз вставляла фразы, правда, только когда обращалась к лорду Маранасу. Я же упорно хранила молчание, боясь, что срывающийся голос выдаст мое волнение с потрохами. Когда с ужином было покончено, Кирмунд отставил миску и поднялся. Проходя мимо меня, склонился над моим ухом и жарко выдохнул: — Когда моя женушка уснет, жду тебя в своей палатке. И предупреждаю, если не явишься, в следующий раз правилами приличий озабочиваться не стану. Вспыхнув до корней волос, я ничего не ответила на возмутительную реплику и с ненавистью уставилась ему вслед. Чуть насвистывая и пребывая, по всей видимости, в неплохом расположении духа, Кирмунд шел к своей палатке. Ретольф и Эльма деликатно отводили глаза, делая вид, что ничего не заметили. Только когда мы с подругой поднимались с места, чтобы тоже отправиться спать, лорд Маранас суховато бросил: