– И еще обещай мне, что, когда найдешь ее, отдашь ей это. Он кивнул. – Дай бог, чтобы магазин доставил ей столько же радости, сколько и мне, и чтобы «Книжный сад» дожил до следующего поколения читателей. Но она сама должна решить, что с ним делать. Единственное, что имеет значение, – это ее счастье. Эдвард поднес к моим губам стакан, и я сделала маленький глоток через соломинку. В горле у меня пересохло, и пить было приятно. – Пожалуйста, присмотри за ней, – продолжала я, – и за Милли тоже. Он кивнул. – Не волнуйся. Я буду там столько, сколько смогу, за кулисами. Они даже не узнают об этом. – Он мгновение помолчал. – Я должен тебе сказать одну вещь. Он откашлялся, а я приготовилась слушать. – Когда-то давно я был… владельцем этого здания. Я вознамерился его продать, и вот к моему агенту обратилась весьма интересная парочка подружек, мечтающих… открыть книжный магазин. Я ахнула. – Знаешь, некоторые, возможно, сочли бы это предприятие убыточным, но я думал иначе. Примроуз-Хилл был нужен книжный магазин. Тебе нужен был книжный магазин. Тяжело дыша, я улыбнулась. В этом он весь. Он всегда был таким. – О, Элоиза! – воскликнул он, слезы текли по его лицу. – Нет, – сказала я, взяв его за руку. – Я хочу видеть твою улыбку. Хочу запомнить ее… на всю вечность. Мои веки отяжелели, но я собрала весь скудный запас сил, чтобы держать глаза открытыми еще несколько мгновений, чтобы увидеть улыбку, которую он мне подарит. Он сжал мою руку, мои веки затрепетали и наконец закрылись. Однако я все еще могла видеть – по крайней мере, то, что происходило на большом экране перед моим мысленным взором. Совсем другое зрелище, и кристально чистое. И мы были там вдвоем. Мы сбросили с себя оболочку возраста и болезней, и осталась только радость, самая яркая: ее излучали наши лица, когда мы бежали, держась за руки, по лугу, заросшему травой и усеянному полевыми цветами. Милли и Валентина тоже были там и махали руками. И я преисполнилась того, чего жаждала всю жизнь: покоя. Глава 37 Валентина Вечер перед Рождеством Стол накрыт, и на старом мамином проигрывателе крутится пластинка Бинга Кросби. Я бросаю взгляд на кухню и радуюсь, что из духовки идет не дым, а лишь пикантный аромат розмарина и ростбифа. Я улыбаюсь про себя, вспомнив свой первый день в Лондоне и Лайзу с обугленной сковородкой в руках. Кажется, это происходило тысячу лет назад, а может быть… вчера. Пусть повариха из нее никакая, но глядя на цветочную композицию на столе, я понимаю, что она нашла свое призвание. – Иди открывай, подруга, – говорит мне Лайза, когда раздается звонок в дверь. – А я разберусь с этой зверюгой. – Она вытаскивает из духовки огромную сковороду и плюхает на плиту, ругаясь себе под нос: – Вот ведь чертова зараза. Дьявол тебя побери. Думала убить меня, да, дрянь? Приехали Милли и Фернандо. Она протягивает мне коробочку помадки и краснеет, когда я указываю на омелу, которую днем повесила над входом. Однако Фернандо ничуть не смущен. Он приподнимается на цыпочки и целует ее. – У меня на зубах ничего не налипло? – нервно спрашивает Лайза, когда мгновение спустя раздается очередной звонок в дверь. Я сообщаю ей, что она выглядит сногсшибательно, и иду к двери. Мне не терпится увидеть нового кавалера Лайзы, о котором она на удивление мало рассказывает. И вот он на пороге: дружелюбного вида мужчина лет сорока с фиолетовым ирокезом. – Меня зовут Джайлз, – представляется он, нервно хрустя костяшками пальцев на покрытой татуировками левой руке. Лайза быстро чмокает его, и я улыбаюсь. Фернандо крепко жмет ему руку. – Живешь здесь или работаешь поблизости? – И то и другое, – отвечает Джайлз. – Значит, соседи. – Фернандо улыбается. – Что там Лайза говорила о твоей работе? – Я бухгалтер, – говорит он. – А еще Джайлз – вокалист в группе, – добавляет она, улыбаясь мне со знанием дела. – Дорогой, расскажи всем о «Ночном резаке». – Она сияет. – Он там солист. – О-о, ничего особенного. Просто кучка парней с приличной работой, которые любят играть рок-н-ролл по выходным. Я наблюдаю, как он обнимает Лайзу за талию, а она смотрит на него с обожанием. Похоже, она нашла мужчину, которого искала все эти годы, и пока он, кажется, выдерживает конкуренцию с самыми блестящими литературными героями – по крайней мере, в Книге Лайзы. Две пары смешиваются, болтают между собой, держась на почтительном расстоянии от омелы – до поры до времени. Следующим приходит Эрик с рождественской гирляндой и бутылкой вина. – Только самое необходимое, – говорит он, целуя меня в щеку. Он снимает пальто, и я смахиваю несколько снежинок, прилипших к его свитеру. – Откупорить эту штуку? – Давай, – говорю я с улыбкой. Подошедшая Милли берет меня за руку. – Счастливого Рождества, милая, – говорит она. – Счастливого Рождества. Она ловит взгляд Фернандо через комнату и снова поворачивается ко мне. – Ты счастлива? – Да, – говорю я. – Очень счастлива. – Мои глаза внезапно затуманиваются. Я оглядываю маленькую квартирку, которая стала моим домом. Все на месте, кроме одного человека. – Милли, – шепчу я. – Как жаль, что ее здесь нет. – Милая моя, ты ошибаешься, – отвечает она, округлив глаза. – Она здесь. Я позволяю словам Милли впитываться в мое сознание, пока они не станут правдой. И это действительно правда – просто я не сразу это поняла. Мне больше не нужно искать маму. Все это время она была здесь – в «Книжном саду» и на улицах Примроуз-Хилл; в улыбке Милли и смехе Лайзы; в глазах Эрика и между строк старой любимой книги. Но главное, все это время она была в моем сердце – а это единственное место, где мы никогда не расстанемся. Улыбаясь про себя, я сочиняю в уме письмо, которое отправлю ей из Лондона с любовью – с великой любовью. Благодарности Мой муж Брэндон сделал мне предложение в Лондоне прохладным поздним декабрьским вечером 2017 года. Я понятия не имела, что он собирается поднять этот вопрос, тем более таким романтичным образом. Я была так ошеломлена, что уронила кольцо на мощеные улицы Ноттинг-Хилл (к счастью, сразу же нашла его и немедленно сказала «да»). В тот вечер я поняла две вещи: во-первых, я хочу провести остаток жизни с этим замечательным человеком, а во-вторых, свою следующую книгу напишу в Лондоне. Итак, спасибо тебе, дорогой Брэндон, за вдохновение и прежде всего за любовь ко мне. Процесс написания книги – это катание на американских горках: озарения и находки сменяются неуверенностью в себе и усталостью, радость и удовлетворение – чувствами одиночества и пустоты. Я бесконечно благодарна невероятно компетентной и понимающей команде людей, с которыми сотрудничаю: они не только понимают это, но и точно знают, как помочь автору превратить зарождающуюся идею в книгу – ту, которую вы сейчас держите в руках. Возглавляют мой список два моих суперагента, Элизабет Уид и Дженни Мейер, которые были со мной с самого начала и остаются лучшими деловыми партнерами и друзьями, о каких только может мечтать писатель. Я благодарна моему дорогому редактору, Шоне Саммерс из Random House, за веру в эту книгу и в меня, а также за все мудрые редакторские замечания и поддержку на этом пути. Ты видела суть этой истории, даже когда мое зрение затуманивалось, и это в тысячу раз лучше, потому благодаря тебе я начинала смотреть глубже. Я должна поблагодарить многих: за время, потраченное на чтение, за отзывы, советы, моральную поддержку, мозговые штурмы, объятия, вино и еще миллион вещей. В этот список (в случайном порядке) входят коллеги, друзья и члены семьи: Дениз Рой, Клэр Бидвелл Смит, Д. Дж. Ким, Хайди Галл, замечательная команда Random House/Ballantine, Лорен Вогт, Камилла Ноэ Пэган, мои издатели и читатели по всему миру, мои замечательные сыновья Карсон, Рассел и Колби, мои «бонусные» дети Джосайя, Эви и Петра, а также мои сестра и братья. И спасибо, мама и папа, за то, что вы мои поклонники номер один. Я люблю вас. * * * notes Примечания 1 Попутчица Валентины цитирует письмо автора «Сказок о Нарнии» английского писателя К. С. Льюиса его знакомой Мэри Шелбурн (Здесь и далее прим. перев.).