Я вгляделась в особенно прелестное бледно-розовое здание перед нами. – Да ты что? – Я подошла ближе к фасаду, увидела табличку «Продается», прикрепленную к переднему окну, и совсем разволновалась. – Милли, посмотри. Он выставлен на продажу! – Я знаю, – сказала она. – И уже давно. Он требует основательного ремонта, но каркас у него крепкий. Даже странно, что его так и не купили. Я заглянула в окно и снова повернулась к Милли. – Это же потрясающее место для книжного магазина! – О да, – сказала она с улыбкой. – Признаться, я не раз об этом думала. Тут к дому подъехала машина и припарковалась на улице перед зданием. Из нее вышел мужчина с картонной папкой под мышкой и улыбнулся нам. – Извините, я опоздал, – сказал он. – Ей-богу, лондонские пробки когда-нибудь вгонят меня в гроб. Мы с Милли в замешательстве посмотрели друг на друга. Он протянул руку Милли. – Аластер Фэрфилд из агентства недвижимости «Фэрфилд», – сказал он, после чего поздоровался и со мной. – Надеюсь, не заставил вас слишком долго ждать. Мало мне пробок, так мой секретарь еще имеет привычку планировать мне по две встречи на одно время. В любом случае я рад, что вы обратились ко мне. Это здание – настоящая жемчужина Примроуз-Хилл, и фотографии в рекламном проспекте не отражают всех его достоинств. Он вытащил из кармана пиджака ключ и вставил его в замок входной двери. Взгляд, который бросила на меня Милли, говорил мне: «Подыгрывай». Он провел нас по первому этажу: все вокруг было покрыто толстым слоем пыли и паутины, кое-где виднелись остатки некогда съехавшего отсюда учреждения. Черное вращающееся рабочее кресло с отломанным подлокотником уныло стояло посреди комнаты. – Как видите, – объяснил агент, – нужно засучить рукава и проявить некоторую смекалку. Я кивнула, восхищаясь паркетными полами из широких досок и отделкой из темного дерева в тон по периметру. Милли провела рукой по поверхности, похожей на старый торговый прилавок: видно было, что она, как и я, опьянена возможностями помещения. – В задней части есть отличное хранилище, – продолжил агент. – Большая запирающаяся подсобка. Когда-то здесь был ресторан, потом магазин, кажется, шляп, а в последние годы – архитектурное бюро. – Он широко раскинул руки. – Это прекрасное место для… практически для чего угодно. Позвольте спросить, какие планы вынашиваете вы? – Книжный магазин, – сказали мы обе хором и с улыбкой переглянулись. – Книжный магазин, о да. Замечательно. Как ни странно, в Примроуз-Хилл его нет. Я часто думал, что какой-нибудь предприимчивый человек обязательно должен его открыть, чтобы избавить местных читателей от утомительных поездок в центр города. Он вывел нас через заднюю дверь и по узкой тропинке провел к боковому входу. – Наверху есть две квартиры, можно жить над магазином, если захотите. Как и первый этаж, оба жилых помещения нуждаются в тщательном обновлении, но возможностей море; особенно мне нравится квартира на третьем этаже с большими окнами, выходящими на улицу. – Не напомните мне цену? – спросила я, с надеждой поворачиваясь к агенту, но когда он протянул мне листок с цифрами, мое сердце упало. Столько нам никогда не потянуть. – Продавец весьма заинтересован, – добавил агент, почувствовав наше беспокойство. – Так что не стесняйтесь сделать предложение – любое предложение. Как вы знаете, в этом году рынок переживает небольшой спад, и он намерен избавиться от некоторых активов в сфере недвижимости. Я кивнула. – Что ж, спасибо. Мы… дадим вам знать. – Давайте я запишу ваши имена на случай, если появятся другие предложения или если у вас возникнут дополнительные вопросы по этому поводу. Я покачала головой. – Нет необходимости, мы… – Конечно, запишите, – перебила Милли. Она продиктовала ему мое имя и свой номер телефона. – Элоиза Бейкер, – сказал он, кивая. – Хорошо, я буду на связи. – Ну и зачем ты это делаешь? – спросила я по пути к ее дому. – Что именно? – Водишь его за нос, вот что! Ты же знаешь, что мы не можем позволить себе этот дом. – Подруга дорогая, – сказала она. – Где твой авантюризм? «Я оставила его в Лондоне много лет назад», – подумала я, обернувшись, чтобы бросить последний взгляд на бледно-розовое здание. Но, может быть, он еще отыщется. Позже я позвонила в Калифорнию, рассчитав время так, чтобы Фрэнк наверняка был на работе. Подошла Бонни, и при звуке ее голоса я почувствовала облегчение. – Привет, Бонни, – сказала я. – Миссис Бейкер! – закричала она. – Это вы! – Да, Бонни, – сказала я. – Это я. Я в Лондоне, пока… мы с Фрэнком во всем разбираемся. Валентина дома? Могу я поговорить с ней? – Э-э… – сказала Бонни и замолчала. – Извините, миссис Бейкер, ее… нет. – А где же она? – Она… гуляет с мистером Бейкером. – Связь была неважной, и ее голос звучал невнятно. – Он просил записать ваш номер телефона и адрес, если вы позвоните. Я дала Бонни координаты и попросила, чтобы Валентина позвонила мне. – Миссис Бейкер, – сказала она почти шепотом, – без вас тут все по-другому. Все не так. Повесив трубку, я нашла ручку и бумагу и стала писать письмо дочери: Моя дорогая Валентина, Я не хотела оставлять тебя, милая, но пришлось. Со временем я попытаюсь объяснить. Сейчас я в Лондоне, в гостях у своей старой подруги Милли, о которой так часто тебе рассказывала. О, Вэл, как бы я хотела, чтобы ты была здесь, со мной. Я знаю, что ты полюбила бы Лондон так же сильно, как и я. В конце концов, в твоих жилах течет английская кровь. Я бы многое хотела тебе рассказать, чтобы помочь понять, но не могу. Но прошу: пожалуйста, доверяй мне. Знаю, тебе тяжело, когда меня нет рядом, когда я не могу посмотреть тебе в глаза, вытереть твои слезы, помочь во всем разобраться. Но я скоро приеду домой. А до тех пор буду любить тебя каждую секунду, каждый день и всегда. Из Лондона с любовью, мамуля Глава 29 Валентина На следующий день Я стою в магазине у прилавка и перебираю бумаги, которые у меня не хватает духу показать Милли или Лайзе. Это предложение передать право собственности «Брайтон Констракшн», компании, которая планирует сровнять книжный магазин с землей. Прилагается аккуратный архитектурный план с подробным описанием нового, современного кондоминиума. Результаты сбора средств – наша последняя надежда. Если они не оправдают ожиданий, пройдет совсем немного времени, и «Книжный сад» будет обнесен загородкой и подготовлен к сносу. Звонит телефон, и Милли берет трубку. Она больше слушает, чем говорит, и заканчивает словами: «Спасибо. Понимаю». – Кто это? – Мы с Лайзой подходим к прилавку. Она делает глубокий вдох, потом так же медленно выдыхает. – Джен, – говорит она. – Цифры готовы. Мы собрали… девяносто шесть тысяч фунтов. – Это означает… – говорит Лайза, прервавшись, чтобы посчитать, и нахмурившись, – что нам не хватает более ста пятидесяти тысяч. Милли пытается крепиться; она стоит, опустив глаза, но вскоре заливается слезами. Каждая книга, каждая полка памятна для нее, и ей придется со всем этим попрощаться. Нам всем придется. – Почему бы тебе не сделать перерыв, – предлагаю я. – Пойди выпей кофе. – Но Милли, как капитан тонущего корабля, отказывается отойти от штурвала, и переубедить ее невозможно. – Наверняка мы можем сделать что-то еще, – говорит она и в слезах убегает в подсобку.