– Это… так, ничего, – быстро сказала я, засовывая клочок бумаги в карман джинсов. Я не стала ей говорить, что на самом деле это записка от Питера и что он оставил мне номер телефона. Конечно, все это ничего не значило. Я бы никогда не позвонила ему и не позволила бы себе думать о том, что может случиться, если я позвоню. Я посмотрела на здание кондоминиума с видом на пляж и улыбнулась, чувствуя себя юной и искрящейся – в точности то ощущение трепета, которое приходит только после третьего глотка шампанского. Дома, разбирая почту, я заметила письмо от Милли, которое узнала по почерку на конверте, и сразу же открыла его. Дорогая Элоиза, Как поживаешь, старая подруга? Мы не виделись целую вечность, и я страшно скучаю по тебе. Без тебя Лондон – не Лондон. Хотя, полагаю, твоя жизнь в Калифорнии намного интереснее. Я поспорила с приятелем в пабе, что в один прекрасный день увижу тебя по телевизору. «Это моя лучшая подруга», – скажу я всем, но, конечно, мне никто не поверит. Помнишь Сьюзан Уайтхолл? Она спросила меня, когда ты наконец бросишь Фрэнка и выйдешь замуж за кого-то вроде Тома Круза. Если бы кто-нибудь мог провернуть что-то подобное, то это ты, Эл. Черт возьми, надеюсь, Фрэнк не прочитает этого письма. На всякий случай упомяну, что прекрасно помню Фрэнка, помню, какой он красивый, умный и мудрый. Ладно, хватит об этом. В своем последнем письме ты спрашивала, думаю ли я когда-нибудь о нашей давней мечте о книжном магазине. Да, думаю, и довольно часто. Мне жаль, что тебе не удалось открыть магазин в Санта-Монике, но это заставило меня эгоистично надеяться, что у нашего маленького предприятия еще может появиться шанс! Представляешь, как это было бы прекрасно и весело? Мечты не умирают, ведь правда? Во всяком случае, так я себе говорю. Как поживает Валентина? Я так часто думаю о вас обоих. Присылай фотографии! С любовью, как всегда Милли Слезы защипали мне глаза, и я спрятала письмо подальше. Никогда я еще так не скучала по дому и Милли. Я решила поговорить с Фрэнком о том, чтобы свозить Валентину в Лондон. Я улыбнулась, подумав обо всех достопримечательностях, которые ей покажу. Драгоценности короны! Букингемский дворец! Моя любимая маленькая пекарня в Ноттинг-Хилле – на месте ли она, ждет ли меня, осталась ли такой, какой я ее запомнила? В гостиной зазвонил телефон. Я надеялась, что это Фрэнк, и я сразу же выложу ему нашу идею. Он мог бы попросить секретаря помочь нам с билетами на самолет, бронированием отелей и тому подобным. – Алло? – Привет, дорогая, – сказал Фрэнк. – Я только что добрался до Чикаго и… – Хорошо, что ты позвонил, – сказала я. – Я… хотела спросить тебя кое о чем. – О чем же? – Фрэнк, я… хочу свозить Валентину в Лондон. На другом конце провода воцарилась тишина. – Фрэнк? Ты еще там? – Да-да. Я тут. – Я говорю, что хотела бы показать Валентине Лондон. – Я слышу. – Его голос звучал резко, по-деловому. – Вот и хорошо. Так могу я… – Дорогая, боюсь, не могу поддержать эту затею. В Европе случается слишком много террористических актов. Я никогда себе не прощу, если… – А я себе не прощу, если не смогу показать дочери свой дом. Фрэнк повысил голос, чтобы показать, что последнее слово останется за ним. – Твой дом в Калифорнии, а наша дочь спокойно подождет до совершеннолетия, чтобы путешествовать за границу. В этот вечер я дала Бонни выходной, и теперь, когда Фрэнк был в отъезде, а Валентина ушла в гости с ночевкой, дом казался особенно пустым. Обычно я заглушала тишину чтением, но сегодня подошла к шкафу и выбрала легкий синий свитер и джинсы. К ним добавила пояс и открытые туфли и сунула кошелек и губную помаду в стеганую сумку «Шанель», которую Фрэнк подарил мне на Рождество в год рождения Валентины. Когда я доставала шелковый шарф из верхнего ящика комода, мое внимание привлекла шкатулка для драгоценностей, спрятанная в дальнем углу. Мне подарила ее мама на мой одиннадцатый день рождения. Она не могла позволить себе купить такую дорогую вещь: шкатулка досталась ей по наследству от матери, а та получила ее, когда работала швеей для одной из самых богатых семей Лондона. Но мое сердце кольнула не сама шкатулка, а то, что я положила в нее. Я подняла крышку и достала записку, которую нашла тогда на лобовом стекле, от того мужчины на пляже. Питера. Ее нужно было сразу выбросить, но у меня почему-то не поднялась рука. И вот я нахожу ее пятничным вечером, стоя тут в туфлях на каблуках. Я сунула клочок бумаги в сумочку и взяла ключи от машины. Через некоторое время я уже сидела на барном стуле в Vino Volletta, недавно открывшемся винном баре по соседству. Гулять вечером в одиночестве было непривычно, но странным образом прекрасно. Бармен улыбнулся, пододвигая мне через мраморную стойку стакан воды и меню. – Кто-нибудь присоединится к вам? – спросил он, как будто колеблясь, не дать ли мне второе меню. – Нет, – быстро сказала я. – Я одна. Он кивнул, указывая в верхнюю часть меню. – Закуски здесь. Ниже – салаты и холодные блюда, потом горячее. Курица сегодня замечательная. А на другой стороне вина. Внизу наборы для дегустации – из трех сортов. – О да, – сказала я, «дегустация» – это звучало неплохо. Мне набор из красных вин. Какой вы рекомендуете? – Ну, – сказал он, – судя по вашему акценту, вы, наверное, предпочитаете европейские сорта? Я улыбнулась. – Я действительно скучаю по дому. – Тогда я принесу набор французских красных, – решительно сказал он. – Вы не разочаруетесь. Да, я не разочаровалась, и, покончив с дегустацией, решила заказать бокал. Бармен немедленно потянулся за бутылкой, которую назвал «особой»; так и оказалось. Несколько минут спустя я почувствовала себя легкой, счастливой и несколько осмелевшей. Я полезла в карман. Я вспомнила, как Фрэнк разговаривал со мной по телефону, как отшил меня. Я так долго была так одинока. Он и сам это признавал. Что плохого в том, чтобы просто… поговорить с человеком, который хочет поговорить со мной? Я сделала еще глоток вина и помахала бармену. – Извините, сэр, вы не против, если я воспользуюсь вашим телефоном? – Конечно, – сказал он, указывая в конец стойки. Я подошла и набрала номер. После двух гудков трубку сняли. – Алло? – Да, привет… Питер? – Я ухватилась за край стойки, чтобы не упасть. – Да, это я. Мое сердце билось так быстро, что мне казалось, я вот-вот упаду в обморок. Что я делаю? – Алло? – повторил он. Тут я запаниковала и положила трубку на рычаг. Глава 21 Валентина Лондон Примерно три недели спустя В пятницу перед закрытием магазина все сотрудники «Книжного сада» сильно нервничают. Организованный нами сбор средств запланирован на завтрашний вечер. Пан или пропал – мы с Милли и Лайзой ощущали это всем своим существом и надеялись на первое. Так что всю последнюю неделю мы готовились: складывали программки и завязывали на них ленточки, печатали лотерейные билеты и делали бирки для негласного аукциона. – Черт возьми, понятия не имею, как мы собираемся собрать все эти деньги, – нервно говорит Милли, оторвавшись от экрана компьютера, и опускается на диван. – Все билеты распроданы, – напоминаю я ей. – Так или иначе сообщество Примроуз-Хилл демонстрирует свою поддержку. Прежде чем Милли успевает ответить, в магазин входит девушка со стрижкой пикси и просит Керуака. Милли, конечно же, вскакивает с места, ведет покупательницу к нужной полке и вручает ей книгу. Девушка уносит покупку в пакете, украшенном новым логотипом магазина: стебельки нарцисса, прорастающие со страниц открытой книги. – Может быть, книжный бизнес и меняется, – говорит Милли, – но пока существуют на свете читатели, шестнадцатилетние девчонки всегда будут требовать Керуака. – Она качает головой. – Только вот не пойму, зачем им Керуак, когда есть Сильвия Плат? Непостижимо. Милли переключает внимание на стопки подарочных пакетов, украшенных тем же новым логотипом. Благодаря щедрости местных предпринимателей, от пекарни до бакалейной лавки за углом, мы набьем каждый пакет до отказа. Лайза вздыхает, разглядывая бантик, который она только что завязала на одном из пакетов, и я понимаю, что беспокойство Милли заразительно. – Как ты думаешь, это и вправду поможет? В смысле, сможет ли один сбор средств принести нам достаточно, чтобы заплатить налог на имущество и остаться в бизнесе?