– Правда, именно там. – Вэл, – говорит Лайза, улыбаясь до ушей. – Похоже, мы только что нашли твоего парня. – Так я же могу ему позвонить, – говорит Дебби, хватаясь за телефон. – На днях как раз говорила с мамой – он не женат, это точно. Я бы могла устроить вам свидание за ланчем или кофе. Я качаю головой. – Нет-нет, не стоит. И, потом, разве ты сама на него не претендуешь? – Брось, – говорит она, протягивая левую руку и демонстрируя кольцо с бриллиантом. – Я помолвлена. К тому же романтические возможности для нас иссякли, когда нам обоим стукнуло девять. Целоваться с ним было бы все равно что… с братом. Фу. Я смеюсь. – Ну так что, – продолжает она, взяв следующую прядь моих волос, – познакомить вас? – Даже не верится, – говорю я, поворачиваясь к Лайзе за поддержкой. – Что же это будет – свидание вслепую? Уж не знаю. Хотелось бы, чтобы это произошло как-то… более естественно. Лайза кивает. – Может быть, тебе пойти в его любимое кафе и случайно столкнуться с ним, пролить кофе ему на рубашку или что-то в этом роде? – Да, неплохо, – говорю я, – кроме того, чтобы пролить ему кофе на рубашку. Лайза поднимает указательный палец. – О, еще ты можешь украсть у него портфель в поезде, а потом побежать за ним и вернуть. Я качаю головой. – Нет, это не годится. Дебби кивает. – В пятом классе я проделала нечто подобное. Я была абсолютно без ума от одного мальчишки по имени Крэг. И тщательно разработала план, как привлечь его внимание, случайно ткнув его в руку пластиковой вилкой за обедом. Я нафантазировала себе, что он сочтет это забавным и мы будем смеяться над этим долгие годы. Я представляла, как после нашей свадьбы он станет всем рассказывать смешную историю о том, что мы познакомились на почве того, что я ткнула его вилкой. Беда в том, что вилкой я в него почему-то не попала, зато попала кетчупом со своего подноса. И испортила ему рубашку. – Она качает головой. – Трагедия, – говорит Лайза. Дебби кивает. – Так оно и было. – Она поворачивается ко мне, и ее взгляд встречается с моим в зеркале. – Давай я все-таки позвоню ему позже и подумаю, как вас свести. – Хорошо, – наконец говорю я. Она улыбается и протягивает мне блокнот и ручку. – Вот, напиши свой номер телефона, чтобы я могла ему передать. Я нацарапываю на листке номер и смеюсь. – Кто-нибудь объяснит мне, почему я снова чувствую себя пятнадцатилетней? Лайза улыбается. – Вот сейчас, Вэл, ты, кажется, раскрыла самую страшную тайну взрослых: никаких взрослых не существует. – Отличная прическа, – говорит Милли, когда в конце дня я захожу в магазин. – Спасибо. – Я рада, что ей нравится. Дебби действительно оживила меня: приятная перемена после… всего. – День триумфа, – говорит она, выключая свет. – Лучшие продажи за последние несколько недель. – Правда? Она кивает. – Хочешь, провожу тебя до дома? А по дороге ты мне все расскажешь. – Конечно, – говорит она, запирая магазин. – Пойдем, если хочешь, но не потому, что мне требуется сопровождение. Я ходила по гораздо более темным улицам Лондона дольше, чем ты живешь на свете, моя дорогая. – Знаю, – говорю я со смехом. – Я просто подумала, что в моей компании тебе будет веселее, вот и все. Я рассказываю Милли о последнем звонке Джеймса Уитейкера из «Бевинс и партнеры». Он убеждает меня рассмотреть два новых предложения, которые позволили бы легко урегулировать вопрос с налогами. Конечно, оба предполагают закрытие книжного магазина и снос здания, чтобы освободить место для современного жилого дома, но чем дольше это тянется, тем сильнее горит земля у меня под ногами. – Адвокаты никогда не сдаются, – говорит Милли. – Я не собираюсь принимать никаких решений до окончания сбора средств, – говорю я. – У нас еще есть время. – Вот именно. Отвечай туманно. Скажи ему, что обдумываешь собственные варианты. Когда придет время, он получит ответ и, надеюсь, это будет большое жирное «нет». Я киваю, чувствуя, как в заднем кармане жужжит телефон. Номер незнакомый, но я на всякий случай решаю ответить. – Алло, это Валентина? – Глубокий, звучный мужской голос. – Да, – отвечаю я. – Это Дэниел. Дэниел Дэвенпорт. – Дэниел, – говорю я, чувствуя предательскую внутреннюю дрожь. – Привет. – Привет, – отвечает он. Милли ухмыляется, одними губами произносит «спокойной ночи» и исчезает за углом. – Извините, я вам не помешал? – спрашивает Дэниел. – Нет-нет, – говорю я быстро, возможно, слишком быстро. Я делаю глубокий вдох и прислоняюсь к фонарному столбу. – Вовсе нет. – Хорошо, – говорит он. Я сразу же представляю, как он, улыбаясь, стоит у окна своей квартиры на верхнем этаже в центре города: темные волнистые волосы, застенчивая улыбка, на плите греется ужин, на столе только что откупоренная бутылка вина, на тумбочке книга. – Сегодня я разговаривал с нашей общей знакомой Дебби, и она сказала, что нам с вами есть о чем поговорить. Глава 20 Элоиза Год спустя За дверью спальни мужа виднелся свет. Обычно я стучала, но сейчас одной рукой держала стакан с водой, а другой – рубашки на вешалках. Кроме того, Фрэнк оставил дверь приоткрытой, так что я не беспокоилась, что потревожу его. – Привет, – сказал я, открывая дверь локтем. Он лежал на боку в полосатой пижаме, которую я подарила ему на Рождество два года назад. Услышав мои шаги, он быстро сел. – Элоиза? – удивленно сказал он. – Я же просил тебя стучать. – О, – растерянно сказала, – извини. Утром я забрала вещи из химчистки и просто хотела положить твои рубашки в… – Я осеклась, заметив, что на его кровати разложены десятки фотографий, черно-белых и цветных. – Что ты делаешь, Фрэнк? Что это за фото? – Ничего, – сказал он, поспешно сгребая их в кучу, но один снимок выскользнул и упал на пол лицевой стороной вверх. Я присела, чтобы поднять его, и гроздь вешалок выпала у меня из рук. Сначала я обратила внимание на ее глаза – большие, прелестные глаза, – а потом и на другие черты: высокие скулы, идеальные пухлые губы, тонкая талия. Светлые волосы мягкими волнами ниспадали на плечи. Она смеялась, сияя, как будто человек с фотоаппаратом был для нее всем. Я с усилием сглотнула и посмотрела на Фрэнка. Я знала ответ на вопрос, который собиралась задать, но все равно спросила: – Это она, да? Диана. Фрэнк забрал фотографию из моей ослабевшей руки, бросил поверх остальных, засунул всю пачку в конверт из плотной бумаги и положил в ящик тумбочки. Он ничего не сказал, и я тоже: мы оба погрузились в ледяное молчание. Когда пару минут спустя он повернулся ко мне, его глаза были полны сожаления, даже нежности. – Элоиза, прости меня… – Не надо, Фрэнк. – Я покачала головой. – Столько лет. Я никогда не могла достучаться до тебя. Раньше я думала, что дело во мне, что я недостаточно хороша, недостаточно красива, недостаточно интересна. Но теперь вижу, что я ни при чем. Фрэнк, я не могла достучаться до тебя, потому что ты был недосягаем – потому что твое сердце все еще с ней. Мы больше не вспоминали тот вечер, но с той поры поведение Фрэнка изменилось. Он чаще приходил домой к ужину и даже как-то предложил сводить меня в новый ресторан морепродуктов на Мейн-стрит, но я вежливо отказалась. Я тоже стала вести себя по-другому. Иногда я не спускалась к завтраку или отказывалась идти на официальное мероприятие, на котором мне не хотелось присутствовать, даже если знала, что это вызовет сплетни в нашем кругу. Я даже получила водительские права – это был, как я считала, самый мой смелый шаг.