Стоило подумать о дворце Золотого Полумесяца, как меня охватывало беспокойство. Нет ничего невозможного в том, чтобы подобное случилось здесь, особенно если учесть, что какой-то атлантианец или Последователь уже проник на территорию замка. – Что ты собираешься делать? – прошептала Тони. – С Темным, который, вероятно, находится в городе? – озадаченно уточнила я. – Что? Нет. – Она стиснула мое предплечье. – С ним. Я глянула на Хоука. – С ним? – Да. С ним. – Она со вздохом отпустила мою руку. – Если только нет еще одного парня, с которым ты целовалась в маске. – Ага. Таких много. Целая толпа, – сухо ответила я, и Тони закатила глаза. – Мне нечего с этим делать. – Ты хотя бы говорила с ним? – Тони постучала себя по подбородку, глядя на Хоука. – Нет. Она склонила набок голову. – Ты понимаешь, что когда-нибудь тебе придется при нем заговорить? – Я сейчас говорю, – заметила я, хотя и знала, что она вовсе не это имеет в виду. Тони прищурилась. – Ты шепчешь, Поппи. Я и то тебя с трудом слышу. – Ты прекрасно меня слышишь. У нее был такой вид, словно она хочет опять пнуть меня под столом. – Удивляюсь, почему ты еще не объяснилась с ним. Я понимаю весь риск, но я бы на твоем месте выяснила бы, узнал ли он меня. А если узнал, то почему ничего не сказал? – Не то чтобы я не хочу знать. Но… Я глянула на Хоука и замерла, когда его взгляд встретился с моим. Он смотрел прямо на меня, и хотя я знала, что он не может видеть мои глаза, казалось, что он их видит. Он не мог слышать нас с Тони оттуда, где стоял, и при том, как тихо я говорила, но его пристальный взгляд пронзал так, словно он мог видеть не только меня, но и сквозь меня. Я попыталась отогнать это ощущение, но чем дольше он удерживал мой взгляд, тем сильнее оно становилось. Должно быть, это из-за цвета его глаз. Такой странный, сияющий золотом оттенок. Глядя в эти глаза, можно много чего представить. Он разорвал зрительный контакт и стал смотреть на вход. Мое дыхание сделалось прерывистым, сердце колотилось так, будто я пробежала по всему Валу. – Это было… впечатляюще, – пробормотала Тони. Я заморгала, тряся головой, и повернулась к ней. – Что? – То. – Она подняла брови. – Вы с Хоуком пялились друг на друга. И нет, я не могла видеть твоих глаз, но знала, что вы старались испепелить друг друга. Я ощутила, как к щекам прилил жар. – Он просто делает свою работу, а я… просто забыла, что хотела сказать. Тони опять вскинула бровь. – И это всё? – Конечно. – Я разгладила платье на коленях. – Таким образом, он просто убеждался в том, что ты жива и… – Дышит? – предположил Хоук, напугав нас обеих. Он стоял всего в шаге от нас, подкравшись с незаметностью тренированного гвардейца и бесшумностью привидения. – Поскольку я отвечаю за ее жизнь, то в первую очередь должен убедиться, что она дышит. У меня застыли плечи. Как много он подслушал? Тони безуспешно попыталась прикрыть смешок салфеткой. – Рада это слышать. – Если нет, то это будет означать, что я пренебрегаю своими обязанностями. – Ах да, твои обязанности. – Она опустила салфетку. – Ты был очень занят, не щадя жизни и здоровья, защищал Поппи между поисками рассыпанных стразов. – Не забывай, что еще я помогал ослабевшим леди-в-ожидании добраться до ближайшего кресла, пока они не упали в обморок. В его странных, завораживающих глазах блестело озорство, и я… я была ошеломлена им, как и поведением обеих леди-в-ожидании раньше. Это был тот Хоук, которого я встретила в «Красной жемчужине». За поддразниванием и личным обаянием скрывался целый колодец боли. – У меня много талантов, – добавил он. – Не сомневаюсь, – ответила Тони с усмешкой, пока я боролась с побуждением выпустить чутье. Он перевел взгляд на нее, и на его правой щеке появилась ямочка. – Твоя вера в мои умения согревает мне сердце. – Он посмотрел на меня. – Поппи? Я захлопнула рот и округлила глаза под вуалью. Тони вздохнула. – Это ее прозвище. Ее так называют только друзья. И брат. – А, который живет в столице? – уточнил Хоук, по-прежнему глядя на меня. Я кивнула. – Поппи, – повторил он. Мое имя прозвучало так, словно было завернуто в шоколад и перекатывалось у него на языке. – Мне нравится. Я улыбнулась. Улыбка вышла такой же натянутой, как и внезапное напряжение внизу живота. – Хоук, над нами нависла угроза рассыпать стразы или тебе что-нибудь нужно? – поинтересовалась Тони. – Мне много чего нужно, – ответил он, опять переводя взгляд на меня. Тони подалась вперед, словно ей не терпелось услышать, что именно ему нужно. – Но обсудим это позже. Пенеллаф, тебя зовет герцог. Я сейчас же провожу тебя к нему. Тони вдруг застыла как статуя, я даже не была уверена, что она дышит. У меня внутри похолодело. Герцог так быстро зовет меня после вчерашнего? Я знала, что не для пустой болтовни. Неужели лорд Мэзин исполнил свои угрозы и нажаловался герцогу? Или это из-за того, как я, сняв вуаль, смотрела на герцога и улыбалась? Или он выяснил, что я ударила кинжалом человека, который пытался меня похитить? Многие только приветствовали бы то, что я помешала похищению, но герцога Тирмана заинтересовало бы лишь то, что я ношу кинжал. Мог ли кто-нибудь видеть меня там и доложить герцогу? Или он узнал о «Красной жемчужине»? У меня внутри все оборвалось. Я уставилась на Хоука. Он что-то сказал? Боги, поводов бессчетное множество, и ни одного хорошего. В животе бурлило, словно я напилась прокисшего молока. Мне удалось приклеить на лицо улыбку, и я встала со стула. – Я подожду в твоих покоях, – сказала Тони, и я кивнула. Хоук пропустил меня вперед и пошел на шаг позади меня. В такой позиции он мог реагировать на угрозы как спереди, так и сзади. Я вышла в зал, где на стенах висели мерцающие белые и золотые гобелены, а слуги в темно-бордовых платьях и туниках сновали по различным делам, которых требовало такое большое хозяйство. Хоук не повел меня к пиршественному залу, а направил к лестнице, и мое сердце упало еще глубже. Мы пересекли фойе, приблизились к подножию лестницы, и только тогда он спросил: – С тобой все хорошо? Я кивнула. – Похоже, тебя и твою камеристку встревожил вызов герцога. – Тони не камеристка, – выпалила я и тут же мысленно выругала себя. Глупо было так старательно молчать. Но все равно хорошо, что я заговорила не в фойе, где вокруг столько народу. И я хотела продержаться хотя бы день. Приготовившись к худшему, я искоса глянула на Хоука. Выражение его лица было абсолютно нечитаемым. Если он и узнал мой голос, то не подал виду.