— Ага, конечно. Она поддела ногтем край ленты и одним рывком оторвала ее. Приготовившись открыть коробку, она засомневалась. — Это не бомба или что-то в этом роде, — заверил ее Алан. — Я бы тут не сидел. Ребекка подняла крышку. Внутри были сотни, нет, тысячи пауков. Фальшивые. Крошечные пластмассовые игрушки. Она в замешательстве посмотрела на Алана. — Наверное, ты должна раскопать свой подарок, — сказал он. Ребекка знала, что у нее было чрезмерное, даже нелепое, количество фобий, но пауков, особенно пластмассовых, среди них не числилось. Она погрузила руку в коробку почти по локоть, не сообразив, что внутри может быть мышеловка или что-то типа того. Нет. Мышеловка уже бы сработала. Значит, бритвенное лезвие. Она стала рыться осторожнее. Алан смотрел на нее с самодовольной ухмылкой, из-за которой ей хотелось затолкать всех этих пауков ему в глотку. Хорошо. Очень хорошо. Враждебность в этой ситуации гораздо лучше, чем страх. Ее пальцы добрались до дна коробки, и она осторожно двинула руку по кругу. Это было нелегко, но, к счастью, уже через несколько дюймов ее указательный палец коснулся чего-то твердого. Она схватила это, и вытащила аудиокассету. Алан хлопнул в ладони. — Очко в пользу Бекки! Трудно поверить, что кто-то еще использует эти штуковины, а? Она повернула ключ, включая аккумулятор, затем вставила кассету в проигрыватель и прибавила звук. Секунд пятнадцать стояла тишина. А затем появился отчетливый голос Стивена. — Говори, черт тебя дери. Скажи что-нибудь! Покажи ей, что ты в норме. — Я в норме, Ребекка, — услышала она голос Гэри. Несмотря на слабый, испуганный голос, это определенно был он. — Я живой. Как бы Ребекка ни хотела, чтобы Алан не видел ее слез, она не смогла сдержаться и заплакала от облегчения. — Скажи, что ты ее любишь, говнюк, — сказал Стивен на пленке. — Я тебя люблю. Но, пожалуйста, не… Раздался звук удара и болезненное мычание Гэри. — Можно я его тоже ударю? — прозвучал голос Алана на заднем плане. — Заткнись. А теперь читай. Тем же испуганным голосом, прерываемым болезненным оханьем, Гэри зачитал несколько предложений газетной статьи о пустом аэростате, приземлившемся на задний двор одной семьи. Пока Гэри на пленке говорил, Алан полез в карман куртки и достал газету. Он развернул ее, указал на дату — сегодняшнюю, — а затем ткнул пальцем в статью на первой странице, которую читал Гэри. — Хорошо, хватит, — сказал Стивен на пленке. Кассета резко переключилась на песню Элиса Купера. Алан принялся покачиваться в такт, засовывая газету обратно в карман куртки. — Ну вот, твой муженек цел и невредим. Ты счастлива? Ребекка попыталась ответить, но не смогла произнести и слова. Алан пожал плечами. Он извлек пленку и положил в карман к газете. — Ну, думаю, перерыв почти закончился. Теперь будет интереснее. И под «интереснее» я, естественно, подразумеваю «опаснее» и «по-настоящему кровопролитно». Он снова полез в карман куртки. — В этой игре слишком много реквизита, как по мне, — сказал он, вытаскивая клочок бумаги и передавая его Ребекке. — Эта карта приведет тебя к месту привала. Поезжай туда. Разбивай лагерь. Твой муж и его дружки весь день только и делали, что зависали возле палаток, вот и ты делай то же самое. Думаю, у твоего мужа было преимущество перед тобой, так как у него опыта в разбивке лагеря побольше, но и у тебя есть преимущество перед ним, потому что я тебя много раз предостерегал: ожидай, что произойдет что-то очень плохое. Алан открыл пассажирскую дверь и выбрался из машины. Он помахал рукой и улыбнулся, как и при встрече, и направился в сторону леса. Дойдя до края поляны, он обернулся и выкрикнул: — Хорошо тебе отдохнуть, Ребекка! Пауков можешь оставить себе. 10 Убедившись, что его не видно, Алан облокотился на ствол дерева, наклонился вперед, и его вырвало. Сердце бешено колотилось, в ушах звенело, а внутренности, казалось, полыхали. Когда тебе хочется расчленить кого-нибудь так же сильно, как наркоману — вмазаться, изображать небрежность и говорливость — истинное мучение. Когда он потерял контроль и приставил нож к ее шее… Ну, ему стоило нечеловеческих усилий, чтобы не довести дело до конца. Он хотел колоть ее ножом. Хотел причинить ей боль. Хотел срезать ее лицо и носить как маску. Хотел втыкать свой нож в ее тело, пока не заболят мышцы, а от нее останется только изрубленное мясо и сломанные кости. Но Алан собой гордился. Он сдержал себя. Алан знал, что, если еще раз проштрафится, Стивен, скорее всего, застрелит его. Стивена он, конечно, не боялся, но ему точно был нужен этот парень. У Стивена хватало терпения подстерегать жертву, преследовать ее, выбирать идеальный момент для удара, и еще он отлично знал, как потом заметать следы. Алан был слишком нетерпелив (он знал это и без постоянных напоминаний Стивена) и без помощи своего напарника уже наверняка был бы в тюрьме. Как бы то ни было, свою работу он выполнил, и на девчонке не осталось ни единой царапины, так что Стивену не из-за чего было крыситься. Алан все еще считал, что вся эта затея тупая, но, с другой стороны, он был вынужден признать, что скучно ему не было. И естественно, он собирался компенсировать себе то, что не смог изрубить Ребекку в машине. О да. Насвистывая, он продолжил прогулку длиной в милю через лес. Если ему повезет, он поймает и разорвет белку. * * * Иди в полицию. Ребекка никак не могла выбросить из головы мысль, что она должна просто развернуться, поехать в полицейский участок, рассказать копам обо всем произошедшем и позволить решить вопрос людям, которые имеют хоть какое-то представление о том, что делают. Может быть, она подвергала жизнь Гэри риску, играя в эту игру. Даже если не обращать внимание на то, что Ребекка почти наверняка не сможет выиграть, неужели она ожидала, что они просто отдадут ей Гэри, если она все же выиграет? Как бы не так. Более вероятно, что они оба погибнут, а потом эти психопаты уедут и сделают то же самое с очередной парой. Если бы полиция окружила Алана и Стивена, они бы могли оставить Гэри в живых, чтобы скостить себе срок. Правда, они уже убили Скотта и Дага. Или нет? У нее не было доказательств, что хоть кто-то был мертв. Никаких, кроме слов Алана и Стивена. Может быть, все трое были живы. Может быть, жены Скотта и Дага сейчас делали то же самое, что и она. Фантастичная мысль, но не невероятная, так ведь? Иди в полицию. Нет. Она не могла так поступить. Ребекка не так много времени провела с похитителями, но она верила, что, если нарушит правила, они убьют Гэри и уедут из страны. Алан бы уж точно убил. В этом Ребекка не сомневалась. Она бы могла привести полицию в хижину, но Гэри бы там уже не было. Конечно же, они предвидели возможность, что она побежит прямо к властям, поэтому должны были хорошо его спрятать. Пойдя к копам, она бы убила своего мужа. Лучше играть. По крайней мере, так у нее оставался шанс спасти его, каким бы ничтожным он ни был. Она отчаянно хотела вернуть Гэри, но знала, что как минимум частично ее стремление вовлечь полицию диктовалось желанием выйти из игры самой. Чтобы не проходить через тот же кошмар. Чтобы не рисковать жизнью и, возможно, умереть. Наверняка умереть. Она наверняка должна была умереть в эти выходные. Ужасной смертью. Может быть, еще и долгой и мучительной. Кто знал, когда они похитили Гэри и что они с ним делали все это время? Может быть, пережить его приключение означало быть привязанной к столу, пока они ножовкой отрезают по кусочку пальцы рук и ног. Может быть, Гэри читал газету только одним глазом. Ребекка могла поехать прямо в бар и вызвать полицию. Но она не собиралась этого делать. Ей было плевать, насколько сильно она была напугана или насколько сильно рисковала лично — она собиралась сделать все возможное, чтобы спасти Гэри. Нестерпимая боль во время убийства будет менее мучительной, чем необходимость жить в мире наедине с собой, если она бросит мужа.