На это Павел вообще ничего не ответил. Некоторое время мы молча сидели рядом. Слышались лишь мерные удары теннисного мяча и возгласы игроков. — К чему ты клонишь? — спросил наконец Павел без всякого выражения. — Я бы попыталась выйти на спецслужбы, а заодно разузнать о намерениях секьюрити Хапурова на твой счет. — Круг замкнулся, так, что ли? — Павел вздохнул и немного помолчал. — Почему же пятый молчит? — Возможно, просто потерял интерес к покупке. — Я превосходно понимала, почему Павел вцепился в этого пятого. Это была вполне естественная защитная реакция. Ведь если его персоной заинтересовались по-настоящему серьезные люди… — Я считаю, что мне все же следует обратиться к своим источникам, — я имела в виду связи своего отца, генерала Охотникова. Сама я почти не поддерживала отношения с отцом, уже много лет как наше общение свелось к редким, практически формальным разговорам по телефону. Несколько минут раз в несколько лет. Однако за пределами нашей некогда дружной семьи мало кто знал об истинном положении дел. К самому отцу я почти не обращалась за помощью, но мне все же были открыты многие двери благодаря тому, что генерал Охотников пользовался вполне заслуженным уважением. Люди, к которым я изредка обращалась, были многим обязаны моему отцу. — Считаешь, до этого дело дошло? — Павел отлично все понял и моментально помрачнел. — Надо исключить самое худшее. — Ладно, действуй, — Павел, похоже, пришел к точно такому же выводу. Пока мы обсуждали ближайшие планы по спасению Павла, партия в теннис завершилась. Габриэлла подбежала к нам, разгоряченная и очень довольная. Следом шел улыбающийся господин Фабрис. Его лицо блестело от пота, и Павел негромко сказал: — Похоже, она его загоняла. — Кто выиграл? — поинтересовался он уже по-английски. — Ничья! — хором ответили игроки. — Лучший исход, — философски заметил Павел. Тимо Фабрис уселся на скамейку, решив, видимо, немного отдышаться. Он с улыбкой кивнул нам, сделав знак, чтобы мы его не ждали. — Я в душ! — Габриэлла помчалась к отелю, словно не скакала почти целый час на корте. Мы устремились следом, боясь выпустить девушку из виду. Быть телохранителем жены Павла — задача не из легких, но это уж забота самого синьора Контадино. — И все равно я уверен, что это тот самый тип, который на тебя напал. — Павел никак не хотел расстаться с успокоительной версией. — Да не вяжется это ни с чем! — Я была всерьез раздосадована его упрямством. — Да почему?! — Ну ты сам вспомни, — продолжала я более спокойно, — на тебя было совершено покушение в Милане. Как оно было подстроено? Вполне профессионально. Даже ты ничего не заподозрил. А в пансионате под Тарасовом? Похоже это на дилетанта? — А почему именно на дилетанта? — удивился Павел. — Потому что приемами рукопашного боя он не владеет вообще. Никакими. И холодное оружие — явно не его конек. А те видеоролики? Как он их раздобыл? На одном ты в Риме, на другом в Москве, если не ошибаюсь. Да еще подбросил тебе их под дверь в самое подходящее для этого время. — Ну, это, положим, не их стиль, — продолжал упорствовать Павел. — Ладно, давай поступим так. Сейчас проверяешь сообщения на сайте. Если Пятый проснулся, связываешься с ним и едешь на переговоры. А если нет… Ну, тогда приступай к своему плану. В общем, тоже едешь. — Договорились, — с облегчением вздохнула я. По крайней мере, хоть какая-то определенность. — А вы с Габриэллой из номера ни на шаг в обоих случаях. — Ну хоть в ресторан отеля можно выходить? — Только не порознь, — смягчила я условия. — И на том спасибо, — буркнул Павел. Можно подумать, мне все это доставляет удовольствие. Оказавшись у себя в комнате, я первым делом влезла в ноутбук. Рядом нетерпеливо топтался Павел. — Ничего нового. Только мои сообщения, последнее отправила сегодня утром. — Значит, ничего не поделаешь, — Павел явно был разочарован. — Придется проверять твою версию. Ты прямо сейчас этим займешься? — Сначала мне надо позвонить. — Хорошо, не буду мешать, — Павел ушел в их с Габриэллой комнату. Мне действительно нужно было остаться одной, чтобы позвонить по номеру, который я старалась вызывать как можно реже. И вовсе не потому, что мне было неприятно общаться с абонентом. Напротив, я просто обожала вести долгие беседы с Романом Игнатьевичем, который был старинным знакомым моего отца. Или даже другом (если допустить, что мой отец вообще способен дружить). Человек, к которому я собиралась обратиться за помощью, полковник внутренних служб, был непосредственно связан с кураторами Павла. Помню, как потрясен был Роман Игнатьевич известием о крушении самолета, на борту которого должен был лететь Павел. Знает ли полковник, что Павел жив? Если да, то это дает ответ на многие вопросы… Роман Игнатьевич очень тепло ко мне относился и обычно сам звонил, чтобы узнать, как у меня дела, или пригласить на семейное торжество. В таких случаях я никогда не отказывалась, в какой бы точке земного шара в этот момент ни была. Мне же почему-то порой было неловко его беспокоить, поскольку я знала о его, без преувеличения, сверхъестественной занятости. — Женечка? — услышала я в трубке густой низкий голос, и на душе у меня сразу потеплело. — Давненько ты мне не звонила. Здорова? Роман Игнатьевич всегда почему-то осведомлялся о моем здоровье, а когда я, смеясь, отвечала, что пока еще не старушка, чтобы хворать, он серьезным тоном возражал: — Ты, детка, совсем себя не бережешь. В такой мороз в тонюсенькой куртешке. Вместо «куртешки» могли фигурировать и «тонюсенькие ботиночки» вместо сапог, и все что угодно, что, по мнению Романа Игнатьевича, угрожало моей будущности. — Спасибо, Роман Игнатьевич, а вы? — Не дождутся! — переиначил мой собеседник известную фразочку. — Роман Игнатьевич… — начала я и запнулась. Я вдруг осознала, что понятия не имею, как именно приступить к интересующей меня теме. В самом деле, не могу же я прямо так заявить: «Вы случайно не знаете, кто из сотрудников вашего ведомства открыл охоту на Павла Агафонова?» — Говори, Женя. Я же по голосу слышу, что что-то стряслось. — Я хотела побеседовать с вами, — продолжала я более уверенно, — о Павле Агафонове, если вы помните, кто это. — Об Агафонове, — спокойно повторил Роман Игнатьевич. — Хорошо, подъезжай. Судя по тону, Роман Игнатьевич нисколько не удивился, что я хочу поговорить с ним именно об Агафонове. Он даже не стал уточнять, зачем мне понадобились сведения о бывшем сокурснике, который к тому же официально считается погибшим. Уже одно это навело меня на мысль, что Роману Игнатьевичу прекрасно известно истинное положение дел. Я начала поспешно собираться в Москву. Выбрав для предстоящей встречи строгий темный жакет без воротника и черные брюки, я осталась довольна получившимся образом. Такой наряд вполне подходит для визита в учреждение, в которое я направлялась. — Я еду в Москву, — сообщила я Павлу, найдя его в гостиной. — Хорошо, — коротко отозвался он, бросив на меня проницательный взгляд. — Наша договоренность в силе, — напомнила я. — Попрошу не нарушать. — Тебе надо с малолетними хулиганами работать, — недовольно пробурчал Павел. — А если я захочу просто подышать свежим воздухом? — Тогда я ничего не могу гарантировать, — отрезала я и быстрым шагом вышла из номера, не слушая недовольное напутствие Павла. Он, кажется, перечислил еще несколько мест, где я могла бы приложить свои силы. Вот уж действительно малолетний! — Что ж, не буду вводить тебя в заблуждение, я действительно с самого начала знал, что Агафонов жив и прекрасно себя чувствует, — сообщил Роман Игнатьевич. К обсуждению темы нашей встречи мы приступили лишь после того, как он настойчиво попотчевал меня бутербродами и угостил превосходным чаем. В отличие от большинства моих знакомых, предпочитавших кофе, полковник был заядлым чаеманом. — Вы знали, что он не был на борту самолета? — спросила я, не особенно надеясь получить ответ. Я вторгалась в профессиональную сферу и вполне заслужила отповедь в стиле «не лезь не в свое дело». Однако в данном случае я ошиблась. Полковник лишь добродушно улыбнулся. — Неужели ты считаешь, что он мог бы скрыть все это шевеление с подготовкой отъезда, сменой паспорта и прочим? Да, мне известно, что первоначально он собирался стать ирландцем. Потом передумал и сделался итальянцем. С его знаниями языков и прочими неординарными способностями это вполне посильная задача. По тону Романа Игнатьевича я поняла, что, хотя он и признавал Павла профессионалом высочайшего класса, особой симпатии к нему не испытывал. Чем-то ему Агафонов не нравился. — Этот Паша Агафонов тот еще жук, — невольно ответил Роман Игнатьевич на мои мысли. А может, он умел их читать? — Тогда почему же ваши сотрудники… — я не закончила фразы, не зная, как сформулировать этот довольно щекотливый вопрос. Роман Игнатьевич усмехнулся. — Почему его не доставили обратно, ты хочешь сказать? Или не задержали еще в московском аэропорту? — Полковник проницательно посмотрел мне в глаза. — А кому он, собственно, нужен? Как сотрудник он ничего особенного собой не представлял. Нет, не потому что не тянул на серьезные задания. Только вот, кроме денег, его мало что интересовало, что он и доказал своими связями с «TR premium». Потому-то ничего особо ответственного ему и не поручали. — Вы и о его работе в «TR premium» знаете? — вырвалось у меня. Полковник снисходительно рассмеялся, посмотрев на меня как на несмышленыша. — И вы ему позволили? — продолжала я удивляться. — А зачем это запрещать? — пожал плечами полковник. — Никаких секретов он разболтать бы не мог, поскольку у него к ним не было доступа. Да в «TR premium» от него этого и не требовали. Там другие интересы. Пусть себе подрабатывает. До поры до времени… А вот когда пересеклись интересы «TR premium» и зарубежных аналогичных структур, тут Агафонов всерьез забеспокоился. Запаниковал и начал готовиться к побегу, который вскоре и совершил. Поверь, продолжение этой истории мы знаем, но никаких претензий к синьору Контадино не имеем. Я ошеломленно слушала. Роман Игнатьевич действительно пересказал мне все то, что сообщил и сам Павел, только, если можно так выразиться, в ином контексте. — Так что не знаю, кто охотится за твоим Агафоновым, но могу заверить, к нам этот субъект не имеет никакого отношения. Я все еще молчала, и Роман Игнатьевич расценил это по-своему. — Хорошо, — решительно сказал он, хлопнув ладонью по столу. — Скажу тебе еще кое-что. Как я уже пояснил, все перемещения господина Агафонова были нам известны с самого начала. Вот как по-твоему, зачем нам понадобилось избавляться от него именно сейчас, спустя столько лет? Если не веришь, я могу показать тебе все отчеты, начиная со дня катастрофы. Или даже с момента приземления Агафонова в аэропорту Рима. — Может, это все-таки «TR premium»? — озвучила я второе предположение. Полковник отнесся к нему скептически. — А им-то это зачем? И опять-таки, по прошествии стольких лет? Что здесь он был мелкой сошкой, что у них. А наша к нему единственная претензия — то, что он не сообщил, что начал сотрудничать с «TR premium». Ограничил свой карьерный рост, так сказать. Доверять ему стали гораздо меньше, только и всего.