Я вступила в переписку с Джолио, которая развивалась точно так же, как и с предыдущими фалеристами. Узнав, что мне от него нужно, он тотчас же выразил желание общаться непосредственно с Павлом, заодно не забыв осведомиться, жив ли господин Агафонов. Сговорились они все, что ли, не иначе? Я туманно ответила на оба его запроса, предложив свою кандидатуру в качестве посредника. «У вас действительно есть эта медаль?» — счел необходимым подстраховаться Джолио. Получив утвердительный ответ, он выразил готовность встретиться, чтобы лично убедиться, что это тот самый вожделенный раритет. Я ответила согласием и поинтересовалась, где я могу с ним встретиться, чтобы продемонстрировать медаль. Оказалось, Джолио находится в Москве. — Значит, продолжает сотрудничать с Хапуровым, — сделал вывод Павел, просмотрев переписку. — Что ж, тебе меньше забот, а мне расходов. Все вышесказанное означало, что мне пора укладывать вещи в дорожную сумку и отправляться в Москву. — Поедешь на машине? — мимоходом поинтересовался Павел, не отрываясь от монитора. — Где мне лучше с ним встретиться? — этот вопрос занимал меня с самого начала. — И где у вас, коллекционеров, вообще принято назначать такие встречи? Не в офис же мне к нему идти. — А в этом нет ничего криминального, — спокойно отозвался Павел. — Можно и в офис. Так даже лучше — оценишь общую обстановку. — Да зачем она мне?! — возмутилась я. — Жень, сейчас любая мелочь важна, — устало возразил Павел. — Интуиция у тебя всегда была на высоте. Может, поймешь, не в этих ли конторах все дело. Таким своеобразным способом Павел весьма обтекаемо дал понять, что опасается происков службы безопасности все того же Хапурова. И как раз таки здесь моя интуиция навязывала прямо противоположный вывод — Хапуров вообще не имеет никакого отношения к охоте на Павла и, скорее всего, давно уже и думать о нем забыл. У меня не шли из головы подброшенные под дверь квартиры Павла видеозаписи. Ведь если все покушения на Павла совершали люди Хапурова, то зачем бы им понадобилось запугивать его такого рода компроматом? Какой в этом смысл? Как и вообще в ознакомлении Павла с этими роликами. Нет, скорее шантажист пытался запугать Павла именно своей осведомленностью о его работе на Хапурова. После чего отснял видео с тем самым авантюристом Рэлли, дав понять, что знает о сомнительных контактах Павла, так сказать, в хронологическом порядке. Вот такая коротенькая логическая цепочка. Но на ней, к сожалению, далеко не уедешь. — Хорошо, я сейчас выясню у Джолио, где и когда он намерен со мной встретиться, — озвучила я свои ближайшие планы. Павел кивнул с довольным видом. — Отлично! Даже если и в этот раз будет пустышка, следующий окажется тем, кто нам нужен. Он ведь будет последним. Я тем временем поинтересовалась у Джолио, где мы сможем встретиться, чтобы совершить сделку. От обсуждения деталей в процессе переписки я категорически отказалась, ведь в мои планы не входила продажа медали. Я лишь сообщила, что в Москве буду завтра в середине дня. Джолио сообщил, что временно проживает в гостинице. Он предложил встретиться в гостиничном ресторане, заверив, что там вполне приватная обстановка. На этом мы и распрощались. — Заломи цену вдвое больше той, что ты предложила Бережковой, — напутствовал меня Павел. — Тогда медаль точно останется при тебе. Я кивнула, решив про себя, что увеличу цену втрое. Почему-то во мне крепла уверенность, что приз, скорее всего, окажется в последнем свертке. Или ни в каком. Глава 6 В ресторане гостиницы я оказалась минут за сорок до назначенного времени. Джолио, разумеется, еще не появился, но именно на это я и рассчитывала. Мне было важно заранее оценить обстановку. Ресторан действительно оказался почти пустым, видимо, постояльцы гостиницы не слишком его жаловали. Так что коллекционер не ошибся, здесь вполне можно вести конфиденциальную беседу без лишних глаз и ушей. Я неторопливо причесалась в дамской комнате, заодно слегка подправив макияж. Затем я заняла столик в глубине зала у самой стены, расположившись так, чтобы видеть входную дверь. В ожидании заказа я еще раз просмотрела запись беседы с Джолио, а заодно и его фотографию. Будем ориентироваться на светлую шевелюру. Джолио, видимо, задерживался, поскольку я успела пообедать, расплатиться по счету и даже немного заскучать. А вот наконец и он. К моему столику уверенно направлялся невысокий широкоплечий блондин. — Добрый день, прошу прощения за небольшое опоздание, — произнес он на чисто русском языке. Издали Джолио (как его, кстати, на самом деле зовут?) производил впечатление розовощекого добрячка с легкой бесшабашинкой. Этакого располагающего к себе свойского парня. Однако, приглядевшись, я поняла, что это впечатление обманчиво и с ним лучше быть начеку. Взгляд его светло-голубых глаз был цепким и проницательным, а между бровей залегла глубокая вертикальная морщина — признак крутого нрава. Природа наделила Джолио своеобразной формой губ со слегка приподнятыми уголками, отчего выражение лица казалось приветливым и добродушным. Что ж, весьма удобно. Не надо постоянно себя контролировать и прилагать усилия, чтобы скрыть свои истинные эмоции. Я вежливо поздоровалась и возразила, что нарочно пришла пораньше и даже успела пообедать. — А я вообще не собирался здесь обедать, — заявил коллекционер. — Тогда, может, закажем по чашке кофе? Нам принесли кофе с коньяком. Это был выбор Джолио, который я вполне одобряла. — Вы секретарь господина Агафонова? — И этот туда же! — Я его доверенное лицо, — заявила я, не слишком погрешив против истины. Джолио некоторое время изучал меня, слегка прищурившись. Вскоре его лицо приняло равнодушное выражение, и он отвел глаза, отпив немного кофе. — Мы долгое время считали Агафонова погибшим, — произнес он, отставив чашку. — Катастрофа была страшной, а Павел Агафонов был в списке погибших, да и как иначе. Я поинтересовалась, кого он подразумевает под словом «мы». — Сотрудники нашей фирмы, конечно, — ответил он, посмотрев на меня. Значения его взгляда я не поняла. — А Хапуров? — осторожно спросила я. — А при чем здесь Хапуров? — Джолио пожал плечами. — Понятия не имею. Он вдруг спохватился. — Ах да, я ведь не представился! — Он привстал и слегка поклонился. — Джон Рэлли, технический переводчик. Рэлли? Я присмотрелась к своему визави более внимательно. А ведь в нем было что-то общее с тем самым персонажем короткометражного фильма. Какая-то едва уловимая общность типажей. — Евгения Охотникова, — представилась я с улыбкой. — Мы с вами коллеги. Я решила ограничиться этой информацией, решив, что для шапочного знакомства ее вполне достаточно. К тому же мне в свое время, кроме всего прочего, довелось поработать и переводчиком. — Могу я поинтересоваться, как к вам попала столь редкая медаль? — спросил Рэлли-2. — Ведь не продал же вам ее господин Агафонов? — Почему вы так думаете? — тотчас спросила я. Коллекционер усмехнулся. — Потому что официальная информация о ее продаже нигде не всплывала, — спокойно ответил он. — Иначе я бы воспользовался этим шансом, как вы сами убедились. А если он вам ее продал, значит, вы с ним очень коротко знакомы. А он чертовски проницателен, этот Джон Рэлли. — А почему вы решили, что Павел Агафонов все-таки жив? — бросила я следующий пробный шар. — У меня есть свои источники, — коллекционер продолжал безмятежно улыбаться. Или всему виной особое строение челюсти? — Скажите, — я решилась на совсем уж отчаянный шаг, — а некий Кальдекут Рэлли вам случайно не родственник? Джон Рэлли обнажил в улыбке крупные белые зубы. Так вот как он, оказывается, улыбается. Или демонстрирует улыбку, что не совсем одно и то же. — А от вас, видимо, ничего не скроешь, правда, Евгения? — Он вовсе не выглядел обескураженным. У меня даже создалось впечатление, что наш разговор его забавляет. — У нас один отец, а, следовательно, и фамилия общая. — Значит, вы братья, — произнесла я, чтобы оценить его реакцию. — Да, единокровные, — реакция оказалась довольно вялой. Видимо, родственные связи не входили в число первостепенных ценностей Джона Рэлли. Но, выходит, именно брат и поставлял ему информацию о деловой активности Павла. И мало ли о чем еще. — Могу я увидеть медаль? — Джону Рэлли явно наскучило ходить вокруг да около. Я молча положила перед ним открытый футляр. Рэлли, взяв футляр обеими руками, принялся внимательно изучать медаль. Тщательно рассмотрев ее с одной стороны, он осторожно перевернул медаль и столь же внимательно исследовал с другой. — Да, это действительно тот самый экземпляр, — произнес он, положив передо мной футляр. — Сколько вы за него хотите? Я назвала сумму, которую задумала еще в подмосковном отеле. Взгляд Джона Рэлли сделался холодным и равнодушным, словно он в одно мгновение утратил всякий интерес к покупке лежавшей перед ним медали. — Хотите получить щедрые комиссионные? — Он смотрел на меня в упор неприязненным насмешливым взглядом. — Она не стоит таких денег. — Тогда не покупайте, — спокойно ответила я. Торговаться я не собиралась, мне этого не поручали. — Могу я поговорить с самим господином Агафоновым? — Он поручил мне вести переговоры от своего имени, — отрезала я. — Я озвучила ту самую сумму, которую назначил сам господин Агафонов. О том, что сумма может быть пересмотрена в сторону уменьшения, он не упоминал. — Тогда я вынужден с сожалением сообщить, что сделка не состоялась, — Рэлли вздохнул. Вот уж не думала, что он умеет вздыхать. По мере того как развивалась наша беседа, я все больше сомневалась, что этот господин способен хоть на какое-то проявление обычных человеческих чувств. Оказалось, что способен. Например, пожалеть о несостоявшейся сделке. Рэлли извлек из внутреннего кармана визитку и положил ее передо мной. — Если господин Агафонов все же пойдет на пересмотр выдвинутых условий, пусть свяжется со мной по этим координатам, — он глазами указал на визитку. — Вас не затруднит передать ему это? Я милостиво убрала визитку в сумочку и пообещала, что непременно все передам. Рэлли торопливо попрощался и быстрым шагом вышел из ресторана. Деловой человек, ничего не скажешь… Выждав несколько минут, я направилась следом. Прежде чем отправляться в обратный путь, мне требовался небольшой отдых, да и привести мысли в порядок тоже не помешало бы. Я никак не могла прийти к однозначному выводу, замешан Джон Рэлли в этих историях с покушениями или нет. Да, но какой у него может быть мотив? Украденная медаль дешевле купленной? Если его цель, конечно, именно медаль. А что, если нет? Может, Павел прав, и Джон Рэлли, так или иначе, связан со службой безопасности Хапурова. В ответ на мой прямой вопрос о Хапурове Рэлли заявил, что не имеет к нему никакого отношения. Не дословно, но смысл был именно такой. Я решила найти укромное местечко, чтобы позвонить Павлу, а заодно немного посидеть и собраться с мыслями. За зданием гостиницы виднелся то ли сквер, то ли небольшой парк, туда я и направилась. — Павел, мне нужно срочно с тобой поговорить, — начала я с ходу, едва разыскав скамейку в относительно безлюдном уголке парка. — Есть новости. — Слушаю, — отозвался Павел, и по его тону я поняла, что он очень взволнован. — Помнишь, когда ты увидел фотографию коллекционера, то сказал, что встречался с ним в фирме, связанной с предприятием Хапурова? — Да, я помню. И что?