Ева попыталась передразнить его тон, но он смотрел так обидно, что она поняла: еще чуть-чуть — и она просто разревется. — Знаешь, Жаров, ты меня достал! — прошипела Ева. — Жаров? — уточнил незаметно подошедший вместе с Ликой Никита и уставился на Женькин бейджик, будто до этого не обратил на него внимания. — Матвей Семёнович тебе, случайно, не родственник? С одной стороны, Ева вздохнула с облегчением оттого, что появление Никиты свело ссору на нет, а с другой — она втайне надеялась, что Никита за нее заступится. За нее никогда никто не заступался. — Дядя, — хмуро признался Жаров. — Ничего себе! Что же ты сразу не сказал? Эта новость вызвала такой восторг у Никиты, что Ева, отложив обиду до лучших времен, заново пригляделась к Жарову, но ничего необычного в нем не увидела. Жаров как Жаров. Хотя о том, что кто-то из его родственников известен в волшебных кругах, она понятия не имела. — А я бы и сейчас не говорил, но дядя все равно спалит. Идемте уже размахивать волшебными палочками или что вы тут делаете? Никита тепло улыбнулся. — Я понял тебя, — неожиданно произнес он, но ни с Валерой, ни с девочками тайным знанием о Жарове не поделился. Зато сказал: — Давайте договоримся сразу: все свои разборки оставляете на потом. Волшебство — это не просто размахивание палочкой. Это возможность изменить мир вокруг. Пусть и минимально. И как думаете, сколько человек, чувствуя на кого-то злость или обиду, изменят мир в лучшую сторону? В коридоре повисла тишина. — Прости, Громова, — неожиданно произнес Жаров и, увидев обалдевший Евин взгляд, пояснил: — Ну, я просто не хочу превратиться в лягушку. — В жабу тогда уж, — не удержалась от улыбки Ева. — Ну вот и славно, — подытожил Никита. — Идемте. И кстати, поскольку я тут никого ничему не учу, ко мне можно на «ты». — А здесь правда будут волшебные палочки? — спросила Лика после пары минут тишины. Еве показалось, что она просто хочет обратить на себя внимание впавшего в задумчивость Никиты. — А что ты знаешь о волшебстве? — спросил Никита и толкнул дверь, которая ничем не отличалась от десятка тех, мимо которых они прошли ранее. За дверью оказался точно такой же коридор, и Ева всерьез задумалась о том, что стоило бы запоминать дорогу, потому что без провожатого они ни за что отсюда не выйдут. — Сама не пользовалась, — уклончиво ответила Лика. — Предмет не важен, — встрял в разговор Валера. — Это может быть палочка, колечко, шапка, пальто… Хоть ржавый гвоздь. Главное, что он будет помогать тебе сосредоточиться на том, что ты собираешься сделать. Нам же это рассказывали еще в третьем классе! — Верно! — поддержал его заметно оживившийся Никита и прибавил шагу. По пути он указывал то на одну дверь, то на другую, с воодушевлением рассказывая: «Тут у нас расшифровка древних рун. А тут синие змейки. Сирены тихоокеанские…» Ева смотрела на него, такого вдохновенного, и сама заражалась восторгом. Ей хотелось открыть каждую из этих дверей, и она точно знала, что однажды сможет это сделать. Глава 4 Артефакты — Сейчас не пугайтесь, — предупредил Никита, открывая очередную дверь. Надо сказать, предупреждение не было лишним, потому что стоило двери открыться, как раздался дикий вопль. Лика зажала уши, и Ева еле удержалась от того, чтобы не повторить за ней. — Это Соловей-разбойник. Тоже неразумный, — как ни в чем не бывало пояснил Никита, указав на сидевшего в углу на табуретке косматого человечка, который доходил Еве до колена. — Он волнуется, когда приходят новые люди. Оказалось, они дошли до столовой. Это было просторное светлое помещение с окнами от пола до потолка. Пол выглядел деревянным, но, присмотревшись, Ева поняла, что это линолеум. Зато столы были из настоящего дерева, как в сказках: массивные, на фигурных ножках. Их здесь стояло штук двадцать. — Выбирайте любой стол, — приглашающе махнул рукой Никита, а сам направился к Соловью-разбойнику. Тот, завидев его, засвистел, и футболка Никиты затрепетала от порыва ветра. — Ну тише, тише. Это свои. Соловей-разбойник отреагировал на ласковый тон тихим свистом. — А если бы был разумный? — вполголоса спросил Жаров, обращаясь непонятно к кому. Ответил, разумеется, Валера: — Если бы свистнул разумный, от столовой бы ничего не осталось. — А разумные в природе существуют? — из голоса Лики исчезли снисходительные нотки. — Говорят, да, — пожал плечами Валера. — Откуда ты все это знаешь? — не выдержала Ева. Вдруг оказалось, что она, грезившая волшебством, до этого дня рассматривала его только с прикладной точки зрения. Как папа. Для нее волшебство сводилось к артефактам, с помощью которых волшебник может менять мир вокруг. Волшебных существ в этом уравнении Ева не учитывала. Признаться, она даже не особо в них верила, потому что ролики в инете с одинаковым упоением рассказывали о снежном человеке, лох-несском чудовище, чупакабре и тихоокеанской сирене, но ни одного четкого доказательства существования хоть кого-то из них не приводилось. — От бабушки, — неохотно ответил Валера. — А бабушка у нас кто? — с любопытством спросил из угла Никита, успокоивший наконец Соловья-разбойника и теперь гладивший его по лохматой голове. — А бабушка, Арина Венедиктовна, служит… Хозяйке Медной горы, — ответил Голосов с еще меньшим энтузиазмом, и лицо Никиты вытянулось. — Вот блин, — сказал он. Было видно, что бабушка Валеры вызвала в нем гораздо меньший восторг, чем дядя Жарова, а Валера скривился так, как будто у него болел зуб. — А что в этом страшного? — уточнил Жаров, разглядывая Валеру. — Да ничего, — пожал плечами тот. — М-да, — вздохнул Никита. — Угораздило же тебя родиться в семье, где мужчин… Не очень любят. Кстати, твоя бабушка здесь весьма известна. Судя по тону, Никита не слишком одобрял такую известность. — Обалдеть, — прошептала Лика, склонившись к Еве. — Вот так учишься с человеком всю жизнь, а у него тут бабушки внезапно волшебные. — И не говори, — ответила Ева. Ей отчего-то стало очень жалко Валеру. С другой стороны, при такой генетике шанс стать крутым волшебником в короткие сроки у него был гораздо выше, чем у нее. Как ни крути, если ориентироваться на родню, то Евин папа был весьма посредственным волшебником. Во всяком случае, ни один из созданных им артефактов так и не заработал в полную силу. Стол в итоге выбрал Никита. Он же и позвонил в стоявший на нем колокольчик. Усевшись вместе со всеми, Ева принялась разглядывать Соловья-разбойника, который был занят тем, что теребил край своей клетчатой рубашки, при этом одобрительно посвистывая. «Я в мире волшебства, — подумала Ева. — И я готова на все, чтобы здесь остаться. Вообще на все». Мысль на минуту испугала, но не настолько, чтобы от нее отказаться. Вскоре к столу подошла волшебница в белом халате и аккуратно повязанном на голове белом платке, катившая перед собой тележку, на которой была сложена скатерть. — Добрый день, мои хорошие, — приветливо улыбнулась она, приставила тележку к торцу стола и расстелила на ней льняную скатерть с выцветшим от времени рисунком по краю. — Говорите, чего желаете. Только помним, что никакой газировки, чипсов и прочей гадости у нас в меню нет. — А что есть? — заинтересованно спросил Валера. — То, что ели наши с вами предки. У нас отменные блины, вяленая и запеченная рыба, картошечка, румяные пирожки. — Давайте я начну, пока все думают, — сказал Никита. — Мне пирог с капустой, заячьи колбаски и чай с медом. — Принято, — улыбнулась женщина. — Мне блины и… Картошку, — пробормотал Валера. — Что-нибудь с мясом и что-нибудь сладкое, — скучающе протянул Жаров, разглядывая что-то в окне, которое было у Евы за спиной. — Так заказ не делают, — строго произнесла женщина, а потом вздохнула и добавила: — Мясное рагу и яблочный пирог. — Мне то же самое, — подала голос Ева, рассматривая скатерть. — И мне, — к ее удивлению, сказала Лика. Женщина кивнула и, проведя рукой над скатертью, повторила их заказ.