— Там надпись, — Ева указала на стену. Все трое подошли к окну, и Лика покачала головой. — Какие-то царапины. — Я вижу слова. — Читай, — потребовал Валера, который, судя по всему, тоже видел царапины. В это время где-то в лесу раздался пронзительный то ли свист, то ли крик, и они дружно подскочили. — Нужно уходить, — прошептала Лика и сделала шаг к двери. — Куда? — прошипел Валера, перехватывая ее за локоть. — Мы сами отсюда не выберемся. Ева, что там написано? «Коли в сладких речах не почувствуешь ложь, с третьим Сирина криком навеки уснешь», — прочитала Ева и оглянулась на ребят. Лика морщила лоб, а Валера тер висок так, будто у него болела голова. — Сирин не может здесь водиться, — наконец сказал он и добавил, указав на приоткрытую дверь: — И Сирин не кричит вот так. — Кто такой Сирин? — предвосхитила Лика Евин вопрос. — Мифологическая птица. Она должна быть сладкоголосой. Чарует песнями, от них все забываешь — так они прекрасны. Хотя в некоторых сказках он — предвестник бед. Но это, типа, райская птица. От слова Ирий — рай в славянской мифологии. Откуда ей здесь взяться? — Валера, ты еще не понял? Наши представления о сказках сильно того… Давай считать, что это все-таки этот ваш райский Сирин так орет? — нервно сказала Лика. — Один крик уже был. — Но мы же распознали ложь, — возбужденно воскликнула Ева, как будто они были на школьном уроке физкультуры и у нее был шанс доказать, что учителю просто показалось, а на самом деле мяч не ушел в аут. Дверь скрипнула, и Баба-яга вернулась в избушку. — А что вы все повскакивали? — спросила она. — Мы просто осматриваемся, — с улыбкой произнес Валера. Ева стояла достаточно близко и видела, как над его верхней губой выступил пот. — А нашего друга к Кощею тоже вы проводили? На этот вопрос Евы Баба-яга ответила Лике. — Не провожала я его пока, — из ее голоса исчезла всякая приветливость. — Банька скоро подоспеет. — А зачем нам в баню? — снова спросила Ева. Ей вдруг пришло в голову, что Баба-яга может игнорировать ее, но, кажется, не ее вопросы. — Косточки попарить, — ответила та, по-прежнему глядя на Лику. Лика улыбнулась, явно услышав что-то другое. — А что вы сделаете с нами потом? — спросила Ева. Ей было так страшно, что пришлось взять Валеру за руку. За стеной во второй раз закричала неведомая птица. — А потом вы сгинете, человечки. Не достанетесь вы Кощею. Или я не хозяйка этого леса. Валера ошарашенно оглянулся на Еву, и та поняла, что он услышал настоящие слова Бабы-яги. — Возьми Лику за руку, — одними губами прошептал он, и Ева ухватилась за ладонь Лики. — А как нам отсюда уйти? — продолжила допытываться Ева. — Нету у вас пути обратного. Баньку-то я уже натопила. Сейчас ее еще разок проверю, — с этими словами Баба-яга вновь вышла из избушки, а Лика, зажав рот рукой, тонко запищала. — Уходим, — сказал Валера. — Куда? — выпучив глаза, промычала Лика, все еще зажимая рот. — В лес. Куда угодно. Домовой был прав, нельзя верить стражам. — Да тут никому, по ходу, нельзя! — Лика наконец отняла руку ото рта, и теперь ее речь звучала понятнее: — Ни Блуду, ни Яге. — Стойте! — озарило Еву. — Жаров опережал нас на пару часов, не больше. Она мне сказала, что она его пока не провожала. Значит, он где-то здесь. Она только что натопила баню, а это, видимо, что-то значит — отдохнуть перед дорогой и все такое. — А если она врет, если его вообще здесь не было? — с нотками истерики в голосе спросила Лика, и Ева потащила их обоих к выходу из избушки. — Смотрите. Справа внизу. — Сердце, — пробормотала Лика и выпустила руку Евы. — А так нет. Валера тоже на миг выпустил руку Евы, судорожно вздохнул и вцепился в ее пальцы так, что ей стало больно. — Здесь должен быть чулан или подпол, — решительно сказал он, хотя пот у него теперь выступил не только над губой, но и на висках. — Классная перспектива, — пробормотала Лика. — Зато хоть птица их эта дурацкая нам теперь нестрашна. — Угу. Будем верить, что эта птица была тут самым страшным. Глава 17 Побег Морок, под которым находились Валера и Лика, внес значительные коррективы в их передвижения. Например, для того, чтобы заглянуть за угол и проверить, не идет ли Баба-яга, пришлось идти всем вместе. Оказалось, что в нескольких метрах от избушки стояла покосившаяся баня, из трубы которой шел дымок, распространяя вокруг узнаваемый запах запаренных веников. Яги видно не было. К счастью, собаку она не держала, поэтому некому было предупредить хозяйку о том, что пленники вздумали удрать. Вернувшись в дом, они принялись обшаривать все неприметные уголки. Дело осложнялось тем, что стоило Лике и Валере перестать держаться за Еву, как избушка в их глазах преображалась: исчезали темные углы, появлялись цветастые занавески на окнах, не было подпола. Подпол обнаружила Лика. На миг выпустив руку Евы, она успела сделать шаг, а потом вновь ухватилась за Евину ладонь и ойкнула. Под вязаным — в видимой ей версии избушки — цветным половичком оказалось большое ржавое кольцо, на которое Лика благополучно наступила. В реальности Евы половичок был затертым куском какой-то рогожки, под которой лежал слой соломы. Держась одной рукой за запястье Евы, Валера присел на корточки и отгреб солому в сторону. Ухватившись за кольцо, он потянул, но люк не сдвинулся с места. — Не открывается, — пыхтя, произнес он. — А если волшебством? — прошептала Лика, косясь на дверь. — Она может почувствовать, — шепнул Валера в ответ. — А у нас есть другие варианты? — нервно спросила Ева, и Валера тяжко вздохнул. У него получилось, а волшебство здесь и вправду давалось легче. — Я же легонечко, — ошарашенно прошептал Валера после того, как люк с грохотом вырвался из пола и ударился сперва о потолок, а потом о бок печи. Избушка покачнулась и, кажется, закудахтала. — Мамочки! — пискнула Лика. — Она же сейчас вернется! — Я вниз, — произнес Валера, и не успели они ничего сказать, как он соскользнул в подпол. — Что там? — спросила Лика. Ее коленки тряслись так, что было непонятно, как она вообще стоит. — Тут обычный погреб. Полки с какими-то горшками и банками. Капустой квашеной пахнет. — Ага. Даже здесь запахло, — сказала Лика. — Женьки нет. Нужно где-то еще поискать, — подал голос Валера. — Или как-то у Яги выпытать. — Валер, это морок, — оглядываясь на приоткрытую дверь избушки, сказала Ева. — Оттуда не пахнет капустой. Пахнет сыростью и плесенью. — О-па, — голос Валеры дрогнул. — Тогда, может, спустишься? Ева ненавидела темноту, но не могла же она бросить Валерку там одного. — Идем, — вздохнула она.