— Ну, тут смотри, передвинул предмет — лишился сил. Тоже закон сохранения энергии. — А силы восстановятся? — Ага. Я с детства все двигаю. Привык уже. И всегда чувствую, когда пора остановиться. — То есть тебе с теми дверьми было просто? — уточнила Ева. — Честно? Очень не просто. Это ведь не совсем двери — это пространства за ними. Я вообще не уверен, все ли там теперь нормально. Иду вот и думаю: вдруг я не просто двери местами поменял? Вдруг за ними пространства перепутались? Ева нахмурилась, вспомнив мысли, посетившие ее, когда Валера двигал двери. Ей казалось, что происходит какой-то обман, что-то неправильное. — Жаров точно где-то впереди, — заверила его Лика. — Так что за этой дверью пространство осталось тем же. Но если так подумать, то с остальными вполне могло нехорошо получиться. Лика замолчала, и над ними вновь повисла угрюмая тишина. — Мне не нравится этот коридор, — наконец признался Валера. — Он как будто не собирается заканчиваться. — Но так ведь не бывает, — без особой уверенности предположила Ева. — Да с этим вашим волшебством все что хочешь может быть, — пробурчала Лика и вдруг дико взвизгнула. Следом за ее криком что-то подкатилось под Евины колени, сбивая ее с ног. Лампа выпала у вздрогнувшего Валеры из рук, и осколки стекла разлетелись по полу. Валера, ругаясь себе под нос, тут же подхватил лампу. — Фух. Чуть масло не разлилось. Вы чего кричите? — На меня что-то налетело, — тоненьким голосом сообщила Лика, и Валера поднес лампу ближе к ней. Фитиль больше не был защищен стеклом, поэтому от движения пламя заколебалось, но, к счастью, не погасло. Ева скосила глаза и взвизгнула не хуже Лики. Между ней и Ликой на полу лежало странное существо, прикрывавшее лицо от света локтем. — Что это такое? — тряся руками, испуганно спросила Лика. — Да что же вы так пугаете? Это обычный домовой, — облегченно выдохнул Валера. — Он вас сам боится. Здравствуй, хозяин. Валера присел на корточки. Домовой, если это был он, некоторое время не шевелился, а потом осторожно сдвинул руку в сторону и скосил глаз сперва на Валеру, потом на Еву. — Вы с той стороны? — хриплым шепотом спросил он, и Валера согласно кивнул. — Это вы открыли путь? Валера снова кивнул. Домовой еще немного повозился и наконец, убрав руки, осторожно сел. У него оказалось совсем молодое лицо. Одежду ему заменяли лохмотья, от которых шел запах сырости и пыли. Некоторое время домовой разглядывал их всех по очереди, а потом неожиданно сказал: — Ты врешь, человечек. Вы просто прошли вслед за тем, кто открыл проход. — Может, и так, — не стал спорить Валера. После этих слов домовой разом сник. — Снова не успел, — пробормотал он. — Вы откуда здесь? — спросила Ева, испытывая одновременно брезгливость и жалость к этому существу. В фильмах домовых изображали опрятными старичками, мудрыми и немного наивными. Ну, если это были не фильмы ужасов, где в домовых вселялось не пойми что и жильцы домов начинали исчезать, сходить с ума и творить всякие малоприятные вещи в угоду фантазии сценаристов. Этот домовой был тощим, грязным и косматым. — Я почувствовал, что проход открылся, и хотел вернуться домой. Да только опять не успел. Он будто не знал, куда деть руки, и сейчас комкал край своей рубахи. Ева понятия не имела, о чем лепечет домовой, и, судя по лицам Лики и Валеры, в этом она была не одинока. — Вы о каком проходе? — осторожно спросила она. — Вон о том, — домовой махнул костлявой рукой в ту сторону, откуда они пришли. — Вы про зал с дверьми? Вы жили за одной из них? — наморщив лоб, уточнил Валера. — Да нет же! — досадливо тряхнул головой домовой. — Я в академии жил. А потом сюда сбежал, как все это началось. Кто же знал, что проход закроется? — А что началось? — спросила Ева. — Да где это видано, чтобы жар-птица супротив уговору через Предел перелетала. У Кощея же с нашей Хозяйкой уговор был: каждый при своем остается. А жар-птица-то уговор и нарушила! А я теперь без дома. Думал, в Тридевятом царстве пока поброжу. Да только в него разве попадешь? А я хотел себе какой-никакой дом хоть на время найти. Как домовому без дома-то? Лика, стоявшая до этого чуть в стороне, подошла к ним и, присев на корточки, что-то протянула домовому. — Вот. Это шоколадка. Возьмите. Домовой несколько секунд разглядывал Лику, а потом с опаской принял угощение. — Ее развернуть нужно, — подсказала Ева. — Я домовой. Я поболе вашего знаю, — с достоинством ответил он и, ловко сняв обертку, вгрызся в плитку зубами. Подождав, пока домовой утолит первый голод, Ева спросила: — А куда ведет этот коридор? — В страшный зал, — ответил домовой, вытаращив глаза. — Вы, смотрю, незлые. Я вам тоже добром отплачу. Вы туда не ходите. Там погибель. Я то место всегда обхожу. Лучше вернитесь назад. Позади вас в любой мир выйти можно. Друзья переглянулись, и Валера осторожно спросил: — А как оттуда в другие миры попасть можно? Там двери движутся и стены тоже. Ева почувствовала тепло в груди. Валера не видел движущихся стен, но поверил ей безоговорочно. Это было ново и очень важно для нее. — Они успокоятся, человечек. Это просто потому, что проход открылся. В тот раз, когда я сбежал, так же было. Это от тех, кто зло несет. Лика, поморщившись, потерла висок. Видно было, что она, как и Ева, мало что понимает. — А как вы открыли дверь, чтобы сюда попасть? — спросил Валера. — Так это не я был, — замотал головой домовой. — Для того чтобы целый мир открыть да закрыть, сила особая нужна. — Целый мир? — эхом откликнулась Лика. Домовой лишь несчастно кивнул. — То есть мы сейчас не в нашем мире? — попыталась прояснить ситуацию Ева. — Ну а о чем я вам столько времени толкую? Эх вы, детеныши несмышленые. Вопросы задаете. Верите. А я ведь злым духом быть могу, — прищурился домовой, и после этих слов в коридоре наступила неуютная тишина. Неровный свет лампы выхватывал из темноты жутковатые нечеловеческие черты лица домового, а по гладким стенам скользили тени, будто бы складываясь в чьи-то фигуры. — Но вы же не злой, — уверенным тоном сказала Лика. — А почем тебе знать? — упер руки в бока домовой, и Лика вдруг цепко схватила его за локоть. — Эй, ты что? — дернулся домовой, но Лика его почти сразу выпустила и отшатнулась прочь. Она тряхнула рукой в воздухе, будто пыталась сбросить капли воды. — Не пойму я так, злой он или нет, — пожаловалась она. — Так этого о другом не понять, человечек. Такое и о себе не сразу поймешь. Только беда покажет, каков ты на самом деле. — Вот мне прямо не хочется проверять, знаете ли, — огрызнулась Лика. — И стоять здесь не хочется. Валер, давай мы уже куда-нибудь пойдем? — Наш друг попал в беду, — сказала Ева домовому. — Мы думаем, что его увели сюда. На самом деле Жаров не был другом никому из них. Валера с Ликой вообще познакомились с ним несколько часов назад. Однако сейчас они все стояли в темном коридоре перед волшебным существом и пытались придумать способ вернуть Женьку обратно. Может, именно об этом говорил домовой? Только беда покажет, каков ты на самом деле? — Плохо дело, — вздохнул домовой. — Путь мог открыть только тот, кому подвластен лунный свет. А это лишь один волшебник во всем белом свете — Кощей. — Кто⁈ — Ева воскликнула так громко, что эхо от ее голоса пошло гулять по коридору, и хмурый Валера на нее шикнул. — Он разве существует? — уже тише добавила она. — Да как же ему не существовать? — удивился домовой. — Он же бессмертный. Вообще-то Ева была уверена, что это сказочный персонаж, потому что никакой достоверной информации о Кощее не существовало. Он был героем пары десятков фильмов и нескольких сказок. Причем даже внешний вид у него менялся от фильма к фильму и от сказки к сказке. То он представал рыжебородым толстяком, то тощим лысым человеком в черных доспехах, то крючконосым волшебником, умеющим превращаться в ворона или летучую мышь. — Кощея там не было. Там был обычный сотрудник лаборатории, — отмел идею домового Валера. — Значит, не обычный, — уперся домовой. — Да неважно это уже, — раздраженно сказала Лика. — Важно то, что нам нужно забрать Жарова и как-то вернуться назад.