В июне 1960 года представители Франции встретились с делегацией Временного правительства Алжирской республики в Мелёне для переговоров. — Де Голль нас бросает, — ворчат солдаты. Провал этих первых переговоров посеял сомнение, что их бывший герой по-прежнему на их стороне. На улицах Палестро начинают закрываться магазины европейцев. Их немного. Это едва заметно. Опустошенная витрина, сорванная вывеска, погашенная лампа. Придя в очередной раз к военным, Али видит Мишель, быстрым шагом выходящую из казармы. Как обычно, в присутствии этой женщины все слова, пусть даже он их и знал, вылетают из головы. Но на сей раз Мишель тоже молчит. Два жгуче-красных пятнышка размером с монету выступают у нее на щеках, потом расплываются, окрасив все лицо до ушей ярко- или нежно-розовым. Так и хочется потрогать пальцем. Она резко оборачивается, и Али видит по ту сторону, во дворе, капитана с длинным подвижным носом, который пристально смотрит на них. Так они и стоят все трое, никто не знает, что сказать, и каждому ясно: невозможно смотреть на двух человек одновременно. В казарме солдаты хмурые и недобро косятся на Али, когда он входит в кабинет капитана. — Де Голль объявил референдум по самоопределению, — объясняет переводчик. — Они теперь не знают, что и думать. Возле крытого рынка уличный зазывала бьет в барабан и визгливым голосом сообщает о назначении председателя Совета в декабре. Европейцы плюются или пожимают плечами. Во дает Шарль. Они больше не верят. — Это обманный маневр, уловка де Голля, — говорит Али братьям. — Они никогда не выпустят Алжир: партизан подавили, все в руках у армии. ФНО принимает свои мечты за действительность. — Но если независимость все же придет, брат? — Разве мы не должны?.. У всех троих на уме послание Юсефа. Ночами, в тиши и темноте, множатся кражи оружия из всех казарм страны, дезертирства и убийства. Между французскими военными и их местными подчиненными отношения накаляются. Они больше не играют в кости у колес джипов. Не учат друг друга забавы ради ругательствам на своих языках. Возвращаются в горы мужчины, которых выплюнули казармы после многих лет военной службы. — Командир велел возвращаться домой, — объясняют они, пожимая плечами. Едва вступив в свою деревню, а то и раньше, там, где дорога делает изгиб, где растут темные купы вечнозеленых дубов, некоторые из них исчезают. Никто не спрашивает, что с ними сталось. ФНО объявил: тем, кто оделся, нельзя будет снять форму и жить прежней жизнью. Придется предварительно отмыться в крови офицера. Прослышав об этом, Али наверняка сравнивает роль, которую он играет при капитане, с той, что выпала недавно исчезнувшим во французской армии. Ему, вероятно, легко убедить себя, что у него с ними нет ничего общего. О Фаттахе, дохляке из Таблата, говорят, что он участвовал в допросах с пристрастием, сам держал рукоять. О Буссаде, великане из Миуба, говорят, что он копал могилы. За этими людьми тянется такой глубокий след, что, не тронь их даже ФНО, — за оружие схватились бы семьи убитых. Они были обречены, им не найти мира в своих деревнях. А Али только попросил защиты для себя и своих родных — защиты, которой пользовались все вокруг него. Он заплатил за эту защиту, как полагается, как человек чести, не оставляющий долга за своей дверью. Никто не может его в этом упрекнуть. Место, которое он занимает там, в горах, защитит его от поспешных репрессий — так, по крайней мере, он думает, хочет в это верить и скажет потом, что верил. С тех пор как Али нашел пресс в водах вздувшейся реки, он слишком хорошо играл роль землевладельца, чтобы деревня забыла оказанные услуги. Он давал работу тем, кто в ней нуждался: сыновьям бедняков, детям вдов. По-дружески относился, дал шанс быть мужчинами, а не ничтожествами. Они наверняка это запомнят. О нем скажут, думает Али, что он, возможно, ошибался в политических суждениях, но тут, в горах, всегда был хорошим сыном, хорошим братом, хорошим отцом, хорошим кузеном, хорошим главой, хорошим мужем, короче говоря, хорошим алжирцем. В этом году он собирает оливки со своим кланом, еще не зная, что никогда больше не увидит, как плоды созреют на его деревьях. • • • Как рождается страна? И кто мучается в родах? В некоторых областях Кабилии существует поверье, о «спящем ребенке». Оно объясняет, почему иная женщина может родить, когда ее муж отсутствует много лет: ребенок-то был зачат мужем, но уснул в ее чреве, чтобы выйти только много позже. Алжир — как этот спящий ребенок: он был зачат давно, так давно, что никто не может договориться о дате, и спал много лет, до весны 1962-го. При подписании Эвианских соглашений [36] ФНО настаивает на этой формулировке: Алжир возвращает себе независимость. Почти полвека спустя после их подписания Наима записала следующие выжимки из этих соглашений в вордовский документ, широко пользуясь копированием и курсивом. Общая декларация делегацийот 18 марта 1962 г. I — СОГЛАШЕНИЕ О ПРЕКРАЩЕНИИ ОГНЯ В АЛЖИРЕ СТАТЬЯ 1 19 марта 1962 г. в 12 часов будет положен конец операциям и любым военным действиям. СТАТЬЯ 2 — Обе стороны обязуются запретить всяческие акты насилия, как коллективного, так и индивидуального характера. — Должны закончиться любые подпольные действия, нарушающие общественный порядок. II — ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ ДЕКЛАРАЦИИ ОТ 19 МАРТА 1961 Г., КАСАЮЩИЕСЯ АЛЖИРА А) ОБЩАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ Французский народ на референдуме 8 января 1961 года признал за алжирцами право выбирать, путем прямого всеобщего голосования, свою политическую судьбу по отношению к Французской Республике. Что касается образования независимого и суверенного государства, соответствующего алжирским реалиям, и сотрудничества Франции и Алжира, отвечающего интересам обеих стран, — французское правительство считает, как и ФНО, что решение о независимости Алжира в сотрудничестве с Францией единственно верное в этой ситуации. ГЛАВА I Об организации органов власти в переходный период и гарантиях самоопределения а) Референдум по самоопределению позволит избирателям высказаться, хотят ли они, чтобы Алжир был независимым, и, в этом случае, хотят ли они, чтобы Франция и Алжир сотрудничали на условиях, определенных настоящими декларациями. с) Свобода и искренность референдума будут гарантированы. h) Соблюдение личных свобод и общественных свобод в полном объеме будет восстановлено в кратчайшие сроки. i) ФНО будет рассматриваться как легальный политический орган. l) Лица, бежавшие за рубеж, смогут вернуться в Алжир. Переселенные лица смогут вернуться на прежнее место жительства. ГЛАВА II О независимости и сотрудничестве А) О НЕЗАВИСИМОСТИ АЛЖИРА I — Алжирское государство получает суверенитет целиком и полностью во внутренних и внешних делах Это суверенитет во всех областях, в частности обороны и иностранных дел. Алжирское государство свободно строит собственные институты и вольно выбирать политический режим, который сочтет отвечающим его интересам. На международной арене оно также вольно определять и проводить, как предполагает суверенитет, политику по своему выбору. Алжирское государство безоговорочно подпишет Всеобщую декларацию прав человека и создаст свои институты на основе демократических принципов и равенства в политических правах всех граждан без дискриминации по признаку расы, происхождения и вероисповедания. II — О ЛИЧНЫХ ПРАВАХ И СВОБОДАХ И ИХ ГАРАНТИЯХ ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ (Набирая на клавиатуре следующие строки, Наима подумала, что они на диво ясны и кратки. Они должны были защитить ее деда. И именно эти несколько строчек, подумала Наима, набирая, оказались на диво неэффективными.) Никто не может подвергнуться мерам полиции или правосудия, дисциплинарным санкциям или какой бы то ни было дискриминации по причине: — мнений, высказанных по поводу событий в Алжире до дня голосования по самоопределению; — поступков, совершенных в рамках тех же событий до объявления прекращения огня; — ни одного алжирца не могут заставить покинуть алжирскую территорию, равно как и запретить выезд из страны. ПОЛОЖЕНИЯ, КАСАЮЩИЕСЯ ФРАНЦУЗСКИХ ГРАЖДАН, ИХ ГРАЖДАНСКОГО СТАТУСА И ПРАВ (Следующие статьи оказались самыми трудными для Наимы, все эти цифры и законодательные сроки читать нелегко. Она перекатала их как есть, целыми абзацами, при помощи копирования, потому что изложить их вкратце не удалось. Эти следующие строчки защищали тех, кого стали называть черноногими. Наиме кажется забавной, но и трагичной мысль, что, несмотря на четкость изложенных положений, большинство тех, кому они обещали место под солнцем, покинули страну задолго до сроков, оговоренных, например, в статье а.) а) На период в три года со дня самоопределения граждане Франции по гражданскому статусу и правам, родившиеся в Алжире, с документальным подтверждением десяти лет проживания на алжирской территории на день самоопределения; или с документальным подтверждением проживания и чьи отец или мать, родившиеся в Алжире, отвечают или могут отвечать условиям гражданских прав; имеют все алжирские гражданские права и рассматриваются, таким образом, как французы, имеющие алжирские гражданские права. По истечении трех лет они получают алжирское гражданство по запросу или подтверждению записи в избирательных списках.