— Помогает, чтобы проснуться, — смущённо объяснил Молчок и пожал плечами. И снова мы пошли вперёд, не ощущая ни времени, ни усталости, ни эмоций. Лишь два огонька освещали наш путь в темноте. И невозможно было понять, когда впереди возникло сияние. Возможно, мы даже не сразу его заметили. Оно росло и с каждым шагом становилось всё ближе и ближе. На душе становилось легко и свободно. — Вперёд! Уже близко, — сказал я, подгоняя своих людей. В последний раз обернувшись в темноту, я прошептал. — Мы дошли, Лин-ани. Спасибо. Мы дошли. В ответ моего лица коснулось слабое дуновение ветра, словно нашёптывая что-то на прощание. Мы сделали последние шаги, окунувшись в сияние, а в следующую секунду вывалились на телегу, с которой нас и закинуло в странный мир Лин-ани, мир-путь который он открыл, спасая жителей города. Наши бойцы и спасённые егеря с нори, конечно, удивились такому странному способу возвращения, но бить не стали. Суч, правда, топор не выпускал, пока мы не начали говорить — но его понять можно. Когда тебе по голове прилетает командиром, поневоле будешь шарахаться от каждой тени какое-то время. Да и командиру после такого доверия меньше. Когда я заглянул в вынесенный с дороги дневник, то ещё долго и горько смеялся. И почему мы все решили, что найденная книга и будет тем самым дневником? Всё время на забытой дороге я тащил амбарную книгу какого-то купца. И ни словечка в ней не было про забытую дорогу и про то, как её создавать. В посёлок мой отряд вносили на руках. И даже не потому, что егеря, нори из Форта и солдаты гарнизона были нам так благодарны. Они были благодарны, но несли нас потому, что большинство уже и идти-то не могло. Прорыв дался моему отряду тяжело — они пробились к другим бойцам, проторили путь к границе земель Линга и сумели выйти обратно. Но потом даже самые стойкие начали валиться от усталости и потери крови. Её-то мазями не восполнишь. Разместив бойцов по койкам, мне пришлось искать лекарей по посёлку, докладывать графу о возвращении и результатах — и выслушивать от него нагоняй за задержку на севере. Но я сам был в таком состоянии, что даже гнев графа прошёл где-то по границе сознания. Я было уже направился к Соксону, когда мудрец сам меня нашёл, оглядел с ног до головы и отправил спать, приказав зайти утром. Я доплёлся до штаба, где просто уснул в объятиях терпеливо ждавшей меня Пятнашки. Глава 14 Утром я заявился к Соксону с подарком, от которого тот прыгал как молодой мальчишка — с пленником. С тем самым, которого мы добыли на севере. Бедолага схуднул, осунулся, но, помня о моих угрозах, повязку сдёргивать даже не пытался. Конвоировали его два воина из охраны графа Кадли. — Мастер, надо его куда-то определить, — напомнил я мудрецу, который порхал вокруг пленника, заражая своим воодушевлением. — Ах, да! Ты прав, Шрам…. Куда бы его?.. — Ну что, бывай, незнакомец, — я хлопнул пленника по плечу, отчего тот сжался в комок. — Если что, я буду рядом — помни. И да, прошло два дня. И, как видишь, всё обернулось не так, как ты предсказывал. Пленник заскулил. — Шрам, ну зачем ты его пугаешь? — возмутился Соксон. — Мастер, простите. Заканчивал спор с этим милым человеком, — честно признался я. — Расскажешь мне ещё подробно, — мудрец ткнул в одного из помощников. — Ведите его в изолятор в подвале! Спасибо вам, уважаемые, дальше мы сами! Гвардейцы, к которым относилась последняя фраза, сунули Соксону какой-то свиток, быстро поклонились и покинули лабораторию. Помощники увели пленника, а Соксон махнул мне рукой и пошел в кабинет. Мой рассказ вышел долгим и увлекательным. Соксон в этом сыграл немалую роль, задавая вопросы и уточняя детали. Его интересовало практически всё — каждая мелочь. Особенно был ему интересен рассказ про забытую дорогу, но, услышав, что дневник достать так и не получилось, мудрец легкомысленно махнул рукой — чем удивил меня до глубины души. — Шрам, ну ты же сам был на дороге, — объяснил мне мудрец. — И сам видел, что там происходит. — Я думал, просто дорога такая… кривая получилась, — удивился я. — Там что, всегда так? — Да всегда там так, всегда, — отмахнулся Соксон, но потом всё-таки снизошёл до объяснений. — Я по молодости очень увлекался этой темой. Искал всю доступную информацию. Ну как так, думал я тогда — ведь такой чудесный способ перемещения. Ведь можно было войти в одном месте — и выйти в другом. И в мире тебя как бы нет. Один из моих учителей дал мне доступ к книгам о дороге. Как я ему был благодарен! И даже не знал, как ещё буду… — Больше или меньше? — уточнил я. — Больше. Стоило мне узнать, что из себя представляет дорога, и я навсегда отказался от мысли открыть её заново. Дорога — это своеобразный малый мир. Мир, который создаётся не алхимией, а чистой мудростью… Вот только в мире ничего не создаётся чистой мудростью, Шрам. — Мастер, как же тогда? — поинтересовался я. — Лин-ани просто не знал, что творит, — Соксон выудил из шкафа две кружки, кувшин с вином, разлил напиток и протянул мне. — Нельзя вырвать из нашего мира кусок, отгородить его и сделать дорогу, Шрам. Забытая дорога — это часть мира снов, причём снов вполне определённых — кошмаров. Мы ничего не знаем про него, понимаешь? А он существует, где-то там… Мудрец неопределённо махнул рукой. — Просто мудростью мы проламываем в него проход, позволяя существам из плоти и крови оказаться там, где им быть нельзя! И за такое этот мир заберёт либо твои силы, либо твою жизнь. И лучше жизнь… — Жители Линга, да? — догадался я. — Да, за создание этой дороги заплатили жизнями те самые жители, которых хотел спасти мудрец, — Соксон приподнял кубок. — Да попадут они в Царство Радости… Если и были у них грехи, то такая смерть искупает всё… Забытая дорога — ее можно открыть, но существует-то она всегда. Каждого дорога выводит в нужное открывшему место, но плата… Плата бывает слишком высока. Сангар так и не решился переправить жителей по этой дороге, зная, что все могут сгинуть. Люди плыли на кораблях вдоль Диких Земель, но даже тогда предпочли обычный способ перемещения. — Тогда зачем была нужна дорога? — не понял я. — А она и не нужна, — ответил Соксон. — Сангари были одержимы знаниями. Для них это была вера, понимаешь? Они считали, что знаниями можно всё изменить. И порой они переходили границы того, как знания можно добывать… И какие знания можно добывать… — Мудрецы ведь тоже не всегда… — начал я нерешительно, но Соксон понял меня сразу. — Да! Да, Шрам! Уж поверь мне, мы нередко повторяем ошибки предшественников. Все ошибаются, и мы — не исключение. Но есть вещи, которые даже сейчас мы не готовы использовать. Да, забытая дорога позволяет пройти даже на соседний материк — заплатив кровавую цену, подарив кошмару тысячи жизней. Лин-ани пробил её через изменённые земли алхимиков, испытывая ужасающее противодействие. Ты уже сталкивался с их силой — знаешь. И сколько месяцев он поддерживал её существование? Его жизнь — это самая последняя плата. И если по дороге смогли пройти вы — то, надеюсь, остальное ему боги простят. — Думаете, несколько жизней ааори перевесят сотни жизней горожан? — удивился я. — Ну знаешь, я не думаю, что боги — это чиновники императорской канцелярии, — Соксон усмехнулся. — Они, надеюсь, зачтут и незнание, и раскаяние, и искреннее желание помочь… Странно, да? Благие намерения иногда приводят к гораздо более ужасающим последствиям, чем изначально плохие поступки… Ладно, не будем об этом. Просто знай: то, что ты не вытащил этот дневник — скорее хорошо, чем плохо. Мне вдруг захотелось рассказать Соксону о своих снах. Порыв возник внезапно, и я вовремя одёрнул себя. Соксон — всё-таки мудрец и вряд ли одобрит воспоминания ааори о прошлых жизнях. — Мне нужно будет отъехать в Мобан, Шрам, — неожиданно сказал старик. — Выеду я на днях и вернусь через полмесяца, наверно. Может, и раньше. Я сделал запас амулетов и поглотителей, их будут выдавать мои помощники. Если закончатся — ссылайся на контракт, но на вылазки не ходи. Помнишь? — Помню, мастер. — Ну вот и отлично. Вроде как всего должно хватить, но как известно: сам не бережёшься — другие не уберегут. Так что — внимательность и осторожность. — Мне хватило встречи с солдатами, — я передёрнул плечами. — Да, насчёт этой встречи… Меня она очень удивляет, — Соксон пожевал губами. — Она, конечно, удивительна, мастер, но чем? — Тем, что вы видели исход вашего боя почти полгода назад, — мудрец побарабанил пальцами по столу. — Мне сложно это объяснить, но если бы вы сами оказались в прошлом — это было бы одно. Но то, что солдаты оказались в будущем, и это будущее было предопределено — это очень плохо. Я не знаю, что делают алхимики из Линга, но они играют с очень опасными гранями нашего мира. С очень опасными даже для них самих. Это… Как азартные игры. Ты видел, как играют в монету? — Конечно, — ответил я. — Кидают монеты, чтобы выбросить нужную комбинацию. Кто выиграл — тот победил. — Когда ты кидаешь монету — ты не знаешь, что выпадет, — Соксон задумался. — Но ты знаешь, что выпадет или аверс, или реверс. Зная «варианты», ты можешь всех удивить — назвать точную комбинацию, и такая и выпадет. — Ага. — А алхимики, похищая солдат, можно сказать, бросили сразу десять монет. И предложили ровно ту грань, которая выпадет. — То есть бой мог идти совсем иначе? — Мог! Но беда в том, что они угадали! И даже показали этот вариант вам. Почему? — Почему, мастер? — Потому что знали, что будет? Просчитали вас, нас — всех? И графа Кадли просчитали? А может, исход поединка был неважен? Может быть задача была другой — задержать вас? Считай, ошиблись-то в какой-то мелочи — вы вернулись быстрее, чем планировалось. Но они исправятся, не сомневайся. Поэтому в ближайший месяц вам надо заканчивать свою службу здесь. — А если граф?.. — С графом я разберусь. Для того в Мобан и еду. Вас отпустят. А дальше пускай новых бойцов пытаются просчитать. Никому тут нельзя работать слишком долго — а вы уже здесь очень давно. К худу ли, к добру. Ну да ладно. Пора мне работать, да и тебе к своим возвращаться. — Да, мастер. — А с пленником попытаемся пообщаться… Что станет известно — я расскажу. От мудреца я уходил в глубокой задумчивости. Всё никак не шли из головы мысли о забытой дороге. Конечно, рядом с мудрецом я научился изображать крайнюю заинтересованность, но вот объяснения его далеко не всегда понимал. И в этот раз не понял почти ничего: как можно открыть дорогу, которая существует всегда, и что это за мир кошмаров? Почему такая плата? И с объяснениями про солдат я не понял ничего — вот совсем ничего. Переместиться во времени? А это как? И если это всего лишь точный просчёт, то как алхимики смогли показать будущие события тогда, осенью? Иногда мне казалось, что я привык к вопросам без ответа. На самом деле, это было не так. Потому что как показала моя очень короткая жизнь — такие нерешённые вопросы нередко приводили к не самым приятным последствиям. И в этот раз где-то внутри крепла уверенность, что раз вопросы накопились — то и ответы мне придётся узнать на собственной шкуре. Лишь бы удалось уйти из посёлка — это уже становилось навязчивым желанием. Казарма встретила меня тишиной и сосредоточенностью. Те, кто был на ногах, ухаживали за теми, кто пока ходить не мог. Да и те, кто был на ногах — передвигались неторопливо и аккуратно. Я сам временами морщился, делая неосторожный шаг на раненую ногу. Дополняла картину накатывающая времена слабость, когда хотелось срочно куда-нибудь сесть и отдохнуть. — Шрам! Хватит по делам бегать! — подкравшаяся Пятнашка заставила меня вздрогнуть. — Живо в штаб и отлёживайся! — А сама-то, сама! — не удержался я. — Я оказалась вчера самым удачливым счастливчиком! — Пятнашка взяла меня за руку и потянула в сторону штаба. — Мне можно!.. Да идём же!.. Я позволил себя увести, но никак не мог отпустить саму Пятнашку. Стоило за нами закрыться двери, как я решительно зажал девушку в угол, и все возражения запечатал поцелуем. — Дурак, — сказала Пятнашка, высвободившись. — А вдруг войдёт кто-нибудь? — Сделает вид, что ничего не видел, — ответил я, вызвав улыбку. — Слушай, есть у меня один вопрос, но поделиться не с кем… — Почему? — удивилась Пятнашка, усаживаясь за столом.