– За тебя ходатайствовал известный журналист Владислав Иванович Грачев. Между прочим, он сам прошел эту школу, когда был корреспондентом в Объединенных Арабских Эмиратах. Там его тоже чуть не посчитали шпионом… Пока он не понял, что в чужой стране – чужие законы… И свои права качать там сложно… Мы закроем глаза на многое. И даже забудем об Урале. Поможем с информацией, раз она тебя так беспокоит… Нет, мы не вербуем, как тебе могло бы показаться… Есть люди, которые помогают нам бескорыстно… Но мы им тоже отвечаем бескорыстием. Если, конечно, будет такое негласное согласие… Аллен осторожно держал в руке металлический подстаканник, аккуратно отхлебывая из стакана ароматный чай. – Это единственное твое спасение, – дружески заметил Салтыков. – Только тогда мы пойдем навстречу. – А что я должен делать? – тихо, невнятно спросил Аллен. – Прежде всего, совет хорошего журналиста нам не помеха. Никаких ваших профессиональных тайн… – Ну, а что конкретно? – Быть нашим другом. На нас можно, Аллен, положиться. Это гарантия… что ты будешь на свободе и работать так, как работал… Мы умеем держать язык за зубами! Аллена выпустили на свободу, взяв подписку о невыезде. Что был в КГБ – в посольстве ни слова. Просто он приехал с Урала и сейчас ему надо отписываться… За гарантию пусть не беспокоится. Он сразу позвонил Ларисе. Они пошли в «Метрополь» и пообедали. Потом поехали к нему на квартиру. Он удивился той чистоте, которая царила в его комнате. Она расцвела: – Дурачок, забыл, что, уезжая на Урал, дал мне ключ… Он ударил себя по лбу. – Я чмошный англичанин! Они лежали в постели усталые до изнеможения. После перенесенных испытаний это были лучшие, сладкие часы его жизни. – Ты не слыхала, кто такой «стукач»? – вдруг обратился он к ней. – Ну, кто стучит на соседей, на сослуживцев, даже на родственников… А что тебя это так волнует? – Я – стукач! Мне придется стучать на свою страну… Меня повязали по рукам и ногам… – Ты не стукач, а дурак! – толкнула в плечо Лариса. – Как я поняла, тебя никто стучать не заставляет… – Ты же не знаешь, на что я согласился? – Иначе бы тебя вышвырнули или заставили пилить лес в тайге… А я, горемычная, осталась бы одна… – Я хочу еще, – ласково сказал он. – Сколько хочешь. Может, я и родилась такой сексапильной для тебя. С Грачевым встретились в Доме журналистов, куда тот пригласил Аллена на кружку пива. – В моей голове все спуталось, – в досаде на себя, с горечью сказал Аллен Оливер. – Дай срок. Все распутаем, – и лицо Владислава окрасилось здоровым молодым румянцем. Глава 40 Максим жил затворнической жизнью. Почти полгода он проболел малярией: то лежал в госпитале, куда устроил его генерал Лаврентьев, то лечился дома. После госпиталя Максим воспрянул духом. На работу его взяли в Министерство иностранных дел. Про африканскую эпопею постепенно стали забывать, да и сам он относился к ней иронически… За это время, собственно, в личной жизни ничего не изменилось, хотя им с Егором уже стукнуло двадцать шесть лет. Отмечали в ресторане «Прага» компанией – Егор был с Дашей, а Максим (Настя не пошла) взял «напрокат» девочку – секретаршу из министерства. На Настю он страшно обиделся: в такой день она сбежала с Ромкой в театр, а на звонок Максима холодно сказала: – Максим, давай забудем. Что упало, то пропало. Но вечер в ресторане прошел с «изюминкой» – все были довольны и настроены на оптимистическую волну. В стране шла горбачевская перестройка, которая внушала надежды на что-то большее и неопределенное… Но кругом все бурлило, и, словно от камня, брошенного в воду, расходились волнистые круги. У Максима появился просвет в конце тоннеля… В ПГУ на него имели виды, и он был на приеме у генерала Романова. Проболтали почти с час, и генерал остался доволен Максимом. Он так и сказал: – Ну, как вижу, ты не из робкого десятка. И в хорошей форме… О чем думали в ПГУ, Максим еще не знал, но в нем появилась уверенность. И, как бывает с людьми такого типа, мгновенно подскочила гонористость… В министерстве Максим занимался Скандинавскими странами. Раза два ездил в командировку: то в Швецию, то в Норвегию. Это прибавило ему внешнего лоска и солидности, хотя… тусовочность жила в нем, казалось, со студенческой скамьи. Егор пока был в резерве. Как серьезно заметил Братышев, «несколько лет надо отстояться. Такова судьба нелегала». Неожиданно Егор встретился с Юркой Горбатовым (настоящей фамилии он так и не знал). Тот крутился в ПГУ и, как понял Егор, в американском отделе. С Асей получилось толково. Ее быстро оформили секретарем в английском отделе, поняв, что девчонка неординарная. С Братышевым встречались ежедневно, и тот заставлял его заниматься делом, куда, между прочим, входили обычные практикумы по поднадоевшим способам вербовки агентуры, методам проникновения в психику, средствам скрытого наблюдения и съема информации… В перерывах иногда выдержанный Братышев невыдержанно жаловался на сына. Артема после Суворовского Егор встречал лишь случайно. Тот удивительно быстро женился и работал собкором радио в Канаде. – Совсем отбился от рук, – говорил Сергей Анатольевич. – Полностью под каблуком жены. Теща для него все… даже внука ни разу не увидели. Разве не обидно! Егор понимал наставника. Но помочь ничем не мог. Вечные проблемы отцов и детей. Как-то у Егора был совершенно свободный день. Приехала Ася. Он позвонил Максиму и спросил, что тот делает. – Лежу на диване, – сонливо заметил Максим. – Тогда приезжай, да немедля. Будет сюрприз! Максим приехал и познакомился с Асей. Егор цепким взглядом уловил, что она ему понравилась. – Поехали в консерваторию, – предложил он. – Глядишь, на концерт попадем, да и кафешка там неплохая! В консерватории шел фортепьянный концерт Чайковского. Со второго отделения ребята сбежали в кафе и просидели до закрытия. Максим проводил Асю. А поздно вечером позвонил Егору. – Брательник, это не девочка, а ягодка. Что же ты скрывал ее… Егор, слушая Максима, насмешливо улыбался. – Если так… С тебя причитается. Прошло какое-то время, и Егор узнал, что Максим не на шутку загулял с Асей и даже забыл про Настю. Да и Ася, поняв, что с Егором каши не сваришь, потихонечку к нему остывала… Рано утром позвонил Братышев и сказал, чтобы Егор тотчас приехал… Егор, наскоро позавтракав, поцеловал сестренку и помчался в управление. В приемной генерала Романова сидел Братышев. Полуобняв, он повел Егора к генералу. Романов вышел из-за стола навстречу, оглядел со всех сторон Егора. – Хорош жених. Хоть сейчас в ЗАГС! Они сели за полированный стол, и Егор догадался, что он получил новое назначение… – Поедешь в Швецию, – заявил генерал. – Задача твоя простая. Даже очень простая. Завязать хорошие связи с ручной и творческой интеллигенцией. Надышаться их жизнью. «Крыша» журналиста ТАСС даст тебе возможность неплохо вписаться в эту своеобразную среду, а может быть, и богему. Будут и поездки к соседям в Голландию, Данию… Пора расширять психологический горизонт. – Без конкретизации? – удивился Егор. Генерал засмеялся. Засмеялся и Братышев. – Ишь какой! Ему подай конкретное дело, – усмехнулся Романов. – Так что без конкретизации… Карты раскрывать тебе не будем! Через несколько дней Егор уезжал в Швецию. Глава 41