– Эк не вовремя я телефон расколола-то, – пробормотала Марина, чувствуя какую-то тревогу. Она нащупала во втором кармане подаренного Георгием ангелочка, вытащила и поднесла к губам. Ангелочек едва уловимо пах туалетной водой Георгия, и у Марины почему-то защемило сердце. Тиская игрушку в кулаке, она дошла до своей машины, внимательно оглядела ее, попинала колеса и только потом села и завела двигатель. Но тронуться с места не успела – на пассажирское сиденье внезапно взгромоздился Георгий в мокрой куртке, с разбитым окровавленным лбом и красными от холода руками. Марина едва не заорала от неожиданности: – Ты?! Откуда?! Что случилось?! – Как ты сумела улизнуть? – игнорируя ее вопросы, спросил он, властно развернув к себе лицом. – Я так боялся, что они тебя догонят… Как ты уехала, как смогла? – Я по левой объездной ушла, хорошо ее знаю. Ты не ответил. Что с тобой? Где машина? И почему у тебя лицо в таком виде? – Может, мы все-таки поедем, а я расскажу по дороге? И от этой машины нужно срочно избавляться, прямо отсюда нужно ехать в прокат и брать другую. Георгий вытер рукавом куртки лицо – на серой замше остались грязно-кровавые полосы, – глянул мельком в зеркало заднего вида, скривился: – Хорош гусь! – И вопросительно посмотрел на Марину: – Чего ждем? Она все еще не могла прийти в себя, а, кроме того, злилась, не получив нужной информации сию минуту. Однако Георгий был прав – следовало поторопиться и уехать отсюда как можно скорее, чтобы не наживать еще неприятностей к уже имевшимся. – Поедем той дорогой, по которой я сюда ехала, – решила Марина и уверенно повела машину к воротам стоянки. По дороге Георгий постоянно оглядывался, хотя Коваль не видела в этом особого резона – если их не нашли в порту, то сейчас на объездной дороге точно не ищут, тем более что сами преследователи воспользовались другим путем и, возможно, не знали о существовании альтернативы. – Ну, может, теперь ты расскажешь, что с тобой стряслось? – не выдержала Марина, и Георгий засмеялся: – Ты такая нетерпеливая. – Жора!!! – Все-все, смотри на дорогу, скользко, – продолжая смеяться, посоветовал он, и напрасно. Оценив обстановку и убедившись, что ей никто не помешает, Марина разогнала машину, резко ударила по тормозам, разворачивая ее на сто восемьдесят градусов, и остановилась на обочине. Насладившись зрелищем вжавшегося в сиденье Георгия, Коваль закурила и уже спокойно, не превышая скорости, продолжила путь к развилке, на которую собиралась свернуть. – Слушай… ты кто вообще? – овладев собой, проговорил Георгий, дергая замок на джемпере, словно ему было жарко. – Я-то? – покуривая и одной рукой ведя машину, переспросила Марина задумчиво. – А черт меня знает, Жорик. Сам реши. – Я-то решу… но вот что ты будешь с этим решением делать? – каким-то странным тоном продолжил он, и Марина насторожилась: – Это что – угроза? – Подумай сама – я настолько глуп, чтобы угрожать женщине, которая однажды справилась со мной за три минуты? Мало ли, какие еще козыри у тебя в рукаве, дорогая? Кстати, Ксения – настоящее имя? – Да, – не дрогнув ни единым мускулом, ответила она, – можешь внимательно изучить мои документы, если вдруг не успел сделать этого раньше, они в сумке, – и указала рукой за спину, где на заднем сиденье лежала ее сумка. – Ты снова считаешь меня дурнее, чем я есть? Если ты не так проста, как хочешь казаться, то даже экспертиза вряд ли обнаружит подвох в твоих документах. – Слушай, тебе что от меня надо, а? Острых ощущений? – Не сомневаюсь, ты их мне блестяще организуешь, – усмехнулся Георгий, – но послушай, Мэриэнн – к чему это? Коваль вздрогнула – собственное имя, к которому она уже успела привыкнуть, в устах этого человека почему-то прозвучало угрожающе. Откуда он мог узнать? – Виола так несколько раз называла тебя по телефону, – пояснил Георгий с плохо маскируемым удовольствием, – а ты даже не подумала, что у телефона довольно хорошая мембрана, если рядом сидеть или стоять – все слышно. – Значит, под дверью уши грел в ту первую ночь, – констатировала Марина, почувствовав облегчение, – не ошиблась я. Ну, и что тебе с этого знания? Да, меня зовут Мэриэнн, я подданная Великобритании – что-то изменилось? Поверь, я не стала от этого хуже в постели, – поддела она, не удержавшись, и Георгий подхватил: – Ну, это мы еще проверим, но попозже, пока некогда – машину нужно менять, и вообще дел полно. Коваль фыркнула и замолчала, напряженно вглядываясь вперед. Она уже снова выехала на дорогу из леса, и вот уже показался тот самый пост ГИБДД, на котором ее остановили утром, но теперь Марина старалась не гнать машину и не привлекать к себе излишнего внимания. Зато ее собственное внимание привлекла припаркованная на стоянке слева от здания поста «Хонда» Георгия. Она выглядела так, словно по ней прошелся асфальтоукладчик, и было вообще непонятно, как мог уцелеть человек, в ней сидевший. – Хороша, красотка? – проследив за направлением Марининого взгляда, спросил Георгий. – Очень смешно, – дрогнувшим вдруг голосом проговорила она, – как ты вообще ухитрился из нее выбраться? – Не переживай – за минуту до того, как она кубарем пошла с дороги. Как почувствовал, – не совсем весело улыбнулся Георгий, трогая пальцем синяк на скуле, – успел дверцу открыть и выпасть до того, как эти козлы по колесам палить начали. Ну, что так смотришь? Это Россия тебе, а не Англия твоя – обнаружили свидетеля, решили убрать на всякий случай. Я же видел, как они вас из машины пытались вытащить, – объяснил он, – а парням такая компания оказалась не нужна, как ты понимаешь. «Ну, ты смотри! – ахнула про себя Марина, успевшая несколько отвыкнуть от объективной реальности своего прошлого места жительства. – Здесь по-прежнему те, у кого деньги, власть или просто пара «калашей» в багажнике, ничего не боятся. Не понравилось – лупанули по колесам, и нет дела до того, кто там за рулем сидел и что с ним стало». До автосалона, в котором брали машину, доехали молча. Георгий посоветовал взять что-то поменьше, и Марина послушалась, хотя внутри, конечно, все перевернулось – она и вдруг на маленькой машине! Но ради собственной безопасности можно было потерпеть. К воротам выгнали «Тойоту Ярис», Коваль сморщилась, но смирилась – что поделаешь. – Садись быстрее, поехали, – кинула она курившему у ворот Георгию – на него уже начал подозрительно коситься охранник, – у тебя вид, как у угонщика, – пошутила, когда Георгий сел в машину. – Ты можешь сделать мне маленькое одолжение? – Какое? – Заедем ко мне, я переоденусь – не могу же в таком виде оставаться. Марина пожала плечами и согласилась. Про себя же вдруг подумала, что раньше, в ее прошлой жизни, предложение «заехать к кому-то» она слышала крайне редко, да что там – только однажды, от Малыша, когда познакомилась с ним. Для всех остальных она была слишком недосягаема и слишком непроста, чтобы мужчина мог позволить себе подобное предложение. Сейчас ей было даже любопытно посмотреть, как живет такой человек, как Георгий. Она никак не могла определиться со своим отношением к нему. С одной стороны, Георгий нравился ей как мужчина, привлекал, притягивал, а с другой – Марина чувствовала какую-то недосказанность, что-то такое, что мешало ей поверить ему до конца. В Георгии было нечто, чего она никак не могла понять и раскусить, и эта загадка нервировала. Квартира его на пятом этаже панельной девятиэтажки поразила Марину такой стерильной чистотой, какую она предполагала только в больнице, а никак не в жилище одинокого мужчины. Чувствовалось, что хозяин любит свой дом и в свободное время уделяет ему много внимания. – Проходи, – Георгий помог ей снять сапоги и шубу, провел в большую просторную комнату, служившую, видимо, гостиной. Марина прошлась по бежевому ковру с высоким ворсом, бросила беглый взгляд на картину, изображавшую восход солнца в горах, на несколько фотографий под ней. Потом ее внимание привлек черный футляр, лежавший на низком столике. Тронув пальцем крышку, Марина подняла ее – внутри отливал золотом саксофон. «Да, он же говорил, что играет», – вспомнила она. Георгий вошел в тот момент, когда она уже закрывала футляр, и Марина, резко обернувшись на звук, вдруг заметила тень недовольства, промелькнувшую на его лице. – Прости, я не удержалась – никогда не видела саксофон так близко. – Хочешь, я сыграю тебе? – предложил Георгий, беря ее за руку. Он уже успел умыться и переодеться, и теперь благоухал туалетной водой, будившей у Марины воспоминания о проведенной с ним ночи. Не успев осознать даже, что делает, она прижалась к Георгию, спрятала лицо на груди и тяжело вздохнула. – Ну, что с тобой? – ласково спросил он, поглаживая ее по волосам. – Не знаю… у меня такое нехорошее предчувствие… – Это все глупости, детка, с тобой ничего не случится. «Детка»! Это слово обожгло Марину, ударило по нервам – так называл ее Малыш, только ему она позволяла. Даже Хохол не раз был бит по лицу за попытку присвоить это слово. – Не называй меня так, – попросила она. – Почему? – Потому что я не хочу. – А если хочу я? – А мне все равно, чего ты хочешь. Будет так, как скажу я, – в голосе промелькнули те самые нотки, от которых прежде даже у неслабых мужиков сводило что-то внутри от предчувствия скорой беды. Георгий внимательно посмотрел ей в глаза: – Могу доказать, конечно, что будет иначе – но к чему? Смысл мериться силой воли? Или тебе непременно нужно быть первой и правой? «О, а вот это уже Хохла напоминает – мол, я тебе на раз докажу, что круче, но да ладно, думай, что мне просто лень». – Жора, не надо, – попросила она, опустив глаза, чтобы не выдать себя – едва сдерживалась от смеха. – Прекрасно. Тогда, может, кофе? Ты ведь не торопишься? – поддел он. – Я не тороплюсь. А еще ты обещал саксофон. – Обещал – значит, будет. Он вышел, а Марина вернулась на диван. Атмосфера этой квартиры почему-то оказалась ей близка, хотя обычно Коваль настороженно относилась к чужим жилищам. У нее всегда возникало ощущение, что она невольно становится свидетельницей чужой жизни, чужих тайн и секретов, чужих отношений, вздохов, слез, веселья. Чужое не вызывало интереса, никогда не вызывало, скорее – наоборот. Но здесь, в этой квартире, Марине почему-то было легко и свободно, как будто она провела в ней множество счастливых часов. – Знаешь, дорогая, а в моей квартире кто-то был, – вдруг возник на пороге Георгий, и его слова заставили Марину вздрогнуть: – Почему ты так решил? – Потому что кое-какие предметы сдвинуты со своих мест. Я не был дома довольно долго, у того, кто сюда входил, имелось время на тщательный неспешный обыск. Я не ночевал здесь несколько ночей и сейчас впервые заехал. Марина внимательно смотрела в глаза мужчины и не могла понять, что именно ее сейчас так беспокоит. Но ощущение какой-то недоговоренности ее не покидало. – Жора… а ведь ты скрываешь от меня что-то, – проговорила она, наблюдая за реакцией. Только на секунду, всего на короткий миг его глаза стали другими – не испуганными, нет, скорее удивленными, но тут же приняли обычное выражение.