— Случалось. — Насиловал? — Нет. Но убивал насильников. — Про алкоголь не спрашиваю — вижу, что все в меру и с хорошей закуской. — Можешь не захваливать, Деккерс. Мне эта работа не нужна. — Ты погоди отказываться. Сначала выслушай. — Ну? — Ты ведь передохнуть чуток хочешь, прежде чем отправляться на поиск более мирных мест? — Верно. — Вот и отдыхай. Дам тебе койку в комнате на четверых. Но там пока никого и вся комната будет твоей. Без окон, само собой, зато есть плакат с не слишком забрызганной голой бабой. — Тоже окно в жизнь — согласился я. — В день буду платить один серебряный дублон. Это если все мирно и тихо будет. Во время любого кипеша дневная ставка повышается вдвое. Если что-то серьезное — то и втрое. Получишь ранение — лечение за наш счет, плюс компенсация. — Не… — Три дня — он выставил три оттопыренных пальца — Мне надо три дня твоей жизни, Бонк. Ты отоспишься, отожрешься, подлечишь ссадины дорожные, соберешься с мыслями — и езжай себе куда хочешь. Я даже подсажу тебя к кому-нибудь надежному в повозку. — Почему именно три дня? — Дельфы совсем обнаглели. А недавнее их позорное побоище их только раззадорило — надо ведь теперь доказать, что они действительно крутые, а не просто так тату на задницах набили. А у меня как на грех не хватает двадцати парней — отправлены охранять особый обоз. Вернуться должны через три-четыре дня. И вот тогда я выдохну наконец… и напьюсь до потери пяточной пульсации… Смекаешь? — Ага… — Ну? — Хрен с ним — кивнул я и показал три пальца в ответ — Три дня постоя за твой счет, Деккерс. И пусть ничего не случится… — Да ничего не случится — заверил меня старший охранник — Это просто я перестраховываюсь. — Ну да. — А оружие у тебя есть? — Ствол есть — кивнул я, хлопая ладонью по сумке — И кое-что планировал докупить. Но раз все равно ничего не случится, то может и не стоит торопиться… — Ты докупи, докупи… оно ведь знаешь как бывает… — Ага… — Ща допьем и покажу тебе твою комнату. Она на этом же уровне… Три дня проползли медлительным стадом ленивых слизняков. И за это время случилось ровным счетом нихрена. Я жрал, спал, неспешно закупался, лечился, снова жрал и снова спал. Изредка встречал задумчивые закаты и восторженные рассветы на террасе пятнадцатого этажа, хотя больше задумчиво глядел на неутихающую возню там на широкой бревенчатой улице, соединяющей башню с сушей. За пролетевшие столетия не изменилось ровным счетом ничего. Вообще ничего. Гоблины все так же применяли свои навыки и всю свою энергичность на то, чтобы раздобыть побольше чего-нибудь ценного и обменять все это на звонкую монету, горячую дешевую любовь и забористое пойло. Планета была спасена высокой ценой, но никто не извлек полезных уроков из случившегося. Можно ли винить в этом возящихся в грязи гоблинов? Нет, нельзя. Ведь они всего лишь далекие потомки тех, кто сумел уцелеть в конце Эпохи Заката, сумел выжить, найти укрытие, а затем как-то наладить быт, сохранить жизни близких и кое-как расплодиться. Все это наверняка было настолько тяжело, что думать о правильном воспитании голодных гоблинят было некогда. Да и не объяснишь подыхающей от голода семье почему он должен бродить по мелководью с гарпуном, вместо того чтобы закинуть сеть в реку и вытащить под центнер жирной нерестящейся рыбы. Медведям ведь можно. Почему нам нельзя? Выходит, машины во многом правы? Как и правы наверняка давно уже сгнившие некогда гениальные умы, заварившие всю эту кашу с мирами-куполами… Разумных обезьян надо держать под твердым контролем шипастой стальной руки… Бичевать и наказывать ампутациями за оплошность и безделье, награждать витаминами и шизой… Когда три дня истекли, а к Деккерсу так и не вернулись его убывшие бойцы, я по собственному желанию остался еще на двое суток. Все это время я неспешно бродил по этажам от текущего нулевого до двадцатого, прислушиваясь, приглядываясь и не задавая вопросов. Никто не спрашивал про гоблина по имени Оди. Никто не видел рядом или вдали рыщущих чужаков. Нигде не случилось ничего реально странного и малообъяснимого. Пределы башни я не покидал, а террасы выбирал лишь те, что имели крыши, не забывая при этом о широкополой соломенной шляпе. За это время я узнал немало о самой воспетой здешней профессии — руинники. Те, кто дерзал находить и исследовать заброшенные древние руины. Исчезнувшая цивилизация оставила после себя немало всего — ведь их забирали в транспортники лишь с ручной кладью, как правило. Никаких безразмерных баулов. По малому рюкзаку на рыло. И никаких домашних питомцев с собой. Все эти пушистые декоративные уродцы обрекались на смерть, но всем было плевать — остатки утопии рушились и все думали лишь о себе. Под руинами понимались любые полуразрушенные или уцелевшие постройки, зачастую ушедшие под землю или накрытые грязевыми валами цунами рядом с побережьем. Но то, что скрывалось в джунглях было лишь вершиной айсберга — истинные сокровища находились под водой. Наступавший океан иногда был очень быстр и внезапен. Удар, прорыв жалкого перешейка и за пару часов целый город уходил на дно. Там внизу сохранились целые кварталы — вот только добраться до них очень непросто. Именно поэтому профессия сухопутного руинника почиталась куда меньше. Тут на суше приходилось бороться с жарой, змеями, странными тварями и охранными системы. В океане было почти тоже самое, а еще там не было кислорода. Еще десяток лет назад умелые фридайверы могли заработать состояние всего за один невыносимо долгий нырок. Имелись и водолазные колокола. Восстановились водолазные костюмы — допотопные, но все же рабочие. Плавучие города, состоящие из больших плотов, медленно двигались вдоль побережья и управлялись общинами ныряльщиков, где дети сначала учились плавать и нырять и только потом ходить и бегать. А затем пришли Дельфинесы. И за жалкое десятилетие они почти полностью подмяли под себя профессию подводных руинников. Как конкурировать с теми, кому помогают стремительные и умные дельфины? Это попросту невозможно. Большинство сдалось и либо ушло дальше на север — по слухам в самые гиблые воды — другие сменили работу, а третьи попытались конкурировать, но один за другим начали исчезать — чаще всего там на глубине, попросту не выплывая. Ну да… тяжело ли погибнуть, если заплутаешь внутри затонувшей многоэтажки или запутаешься в водорослях? Или если тебя убьет нож влекомого дельфином упырка… Дельфы богатели и раздувались, пополняя свою численность за счет внутренней рождаемости и все увеличивающегося потока новобранцев. Дельфы проводили безумные кровавые ритуалы, устраивали оргии, умело изображая из себя безумно любящих океан фанатиков и… одновременно жадно скупая этаж за этажом Башни Ведьм. Еще они не забывали приобретать огнестрельное оружие и всегда были готовы заплатить щедрые деньги грамотным инструкторам… На настоящее время они представляли собой грозную, но контролируемую силу. Или так было раньше — по башне ходили пугливые слухи о начавшемся в рядах дельфов серьезном разладе. В отличие от своих предков их молодежь выросла, не зная поражений и страха. Они отличались повышенной агрессией и желанием отличиться. Гремучая смесь… медленно копящаяся в тесноватом подвале древнего небоскреба. Так что Деккерс правильно полагался на свое чутье в желании подстраховаться. За эти пять дней он нанял еще семерых мутных гоблинов вроде меня. Все мы умели правильно держать оружие и были готовы нажать на спуск — большего старшему охраннику и не требовалось. На шестой день я решил уйти. Тело восстановилось, минимальные закупки у случайных продавцов я сделал и уже не мог просто валяться на койке и размышлять о всяком тяжелом дерьме. Старший охранник прибыл на зов быстро и не стал меня останавливать — только что ему пришла благая весть о скором возвращении проверенных бойцов. Я впервые увидел его улыбающимся и вроде как даже помолодевшим. Рассчитавшись со мной, он согласился с моим предложением доработать шестой день до вечера, не став задавать лишних вопросов. Подкинув на ладони жалкую плату, я убрал ее в карман и весь день посвятил неспешному блужданию по вверенным Деккерсу этажам, демонстрируя всем злую морду, накачанные бицепсы и фирменную безрукавку охраны Башни. Все это действовало только на поглядывающих на меня девушек, а сонным от жары мужикам было глубоко посрать. Некоторые даже норовили оттолкнуть, но заметив мой взгляд, тут же тушевались и принимались бодро лавировать плечами и жопой, вежливо обходя вообще все, включая мелкий мусор. День прошло вяло, но не впустую — я убедился в действенности того способа, которым планировал воспользоваться для неприметного, но при этом обыденного отбытия из надоевшей башни. Проверив вещи и собравшись, я убедился, что ничего не забыл и вышел из почти обжитой комнаты, кивнув на прощание заселившемуся несколько дней назад соседу. Тот весело осклабился в ответ и, не вставая с койки, помахал мускулистой ручищей — он вообще был тем еще амбалом, достигая габаритов Рэка. Шагнув за порог, я сделал пару шагов и остановился. Сам не знаю почему, но я остановился. Поэтому как раз и встал столбом, чтобы разобраться в своих вдруг зазвеневших во всю силу мысленных сигналов тревоги. Очнувшись, сделал еще пару шагов и кивнул торопящемуся на ночную смену второму новенькому охраннику — тощему, высокому, молодому и молчаливому алкашу, свободное время не отрывающегося от соски с дешевым пивом. Этот тоже пробулькал что-то в качестве приветствия и прошел мимо, обдав меня запахом пота, пива и настоянного на самогоне тропического одеколона. Этот запах не передать. Так пахнет банан, прошедший через жопу хищника… Но дело не в запахе. Дело в том, что этот тощий гоблин испытал эмоции при виде меня. Он их почти не проявил, но эмоции в нем полыхнули. И точно также случилось с предыдущим охранником из моей комнаты. Он тоже аж воспылал, хотя до этого я валялся на койке рядом, а он сохранял безразличность. С чего тогда вдруг возникли их эмоции? Оглянувшись, улыбнулся тоже оглянувшемуся гоблину и двинулся дальше к лифту, одновременно подбрасывая на плече старый рюкзак. Подбросил и… все понял. Эти охранники проявили интересно не конкретно ко мне, а к рюкзаку и оружию за моей спиной. Причем не из жадности. Нет. Они радовались, что я навьючился всеми своими пожитками и двинул на выход — то есть, они радовались моему уходу из башни, а не знать о моих планах они не могли, ведь я не скрывал своих намерений. И с чего бы рядовым охранникам радоваться моему отбытию? У нас не было столкновений, мы не ссорились из-за коек, и они не выиграют в деньгах благодаря моему уходу, к тому же мы не конкурируем за назначение на позицию выше. Мы все просто временные охранники, ожидающие прихода основного состава. Так что радоваться они были не должны — но сучата радовались. До лифта я не дошел. За прошедшие пять дней с их ежедневным патрулированием и демонстрацией бицепсов, я неплохо изучил все уровни. Каждый закуток не знал, но чисто на инстинктах определил самые не просматриваемые и редко посещаемые места. Едва свернув за угол, я шагнул в сторону, скользнул к закрывающей щель решетке, отодвинул ее и оказался в темной пыльной нише. Раньше тут располагался какой-то технический угол, а теперь здесь хранили свой инвентарь уборщицы. Сегодняшняя смена пятнадцатого этажа закончена и за своими швабрами они раньше рассвета не явятся. Так что расположился я с удобством, дав себе время на принятие решения. Деккерс сейчас выше где-то уровней на двадцать. У них там собрание старших охранников, где они будут обсуждать нехватку персонала и перенаселенность нижних уровней. Все закончится обязательной выпивкой в одном из баров и именно поэтому я уволился заранее, попрощавшись с Деккерсом еще днем во время патрулирования. Вместе со старшим охранником на то заседание ушло несколько старых опытных охранников, каждому из которых было доверено по пять этажей. Всем ведь хочется выпить на халяву и почувствовать себя важным. Что происходит с рядовым составом, когда начальство убывает побухать? Ответ очевиден — рядовые либо тоже бухают, либо выполняют работу спустя рукава и не напрягая ленивую жопу. И тут эта странная радость новеньких охранников при виде моей убывающей в закат рожи. Совпадение? Да запросто. Этот мир настолько упырочно чудесен, что возможно любое совпадение. Но я не из тех, кто верит в столь чудесные совпадения. К тому же Деккерс за эти дни показал себя реально нормальным работягой, что не без мата и упоминаний сучьих эльфов сверху, но действительно впахивал, выполняя доверенную работу на все сто процентов, а вдобавок к этому еще и пытаясь заглянуть в ближайшее будущее, чтобы подстраховаться. Деккерс мне понравился. Собирай я отряд — он был получил приглашение в мою охранку. Так что посижу я тут еще чуток, а потом выйду прогуляться. А пока сижу тут среди еще мокрых половых тряпок, прикину, чем собираются в ближайшее время заняться те мутные охраннички и на кого они могут работать. Хотя ответ на последний вопрос скорей всего очевиден… Просидев в темноте около получаса, прикинув для себя всю возможную раскладку, вспомнив все реально ключевые места, где бы я сам нанес удар в первую очередь и в какое время, я в двадцатый раз проверил оружие и выскользнул из закутка в сумрак вечерних коридоров Башни Ведьм… Для начала мне надо наведаться в бар и на барахольный рынок. Все дешевое и убойное покупается именно там… Я не знаю кто еще из охраны замешан и поэтому не стоит откровенничать со всеми подряд — а то получу пулю и сдохну. Пока придется действовать самостоятельно, а затем все прояснится само собой. Надо торопиться и вряд ли у меня в запасе больше двадцати минут… Глава 11 Семнадцатый уровень. Служебная крутая лестница, что начинается на нулевом закрытой дверью только для охранки и идет прямиком сюда. На площадках хранится всякое имущество вроде старой мебели и прочего никогда не выкидываемого хлама. Охрана использовала крутые пролеты для редких тренировок, и я сам набегал здесь не меньше ста кругов в свободное время — скучно было и пытался ставить рекорды, носясь с двадцатикилограммовым мешком песка в руках или за спиной. Верхняя дверь всегда была заперта, но поста рядом не ставилось — незачем. Рядом с дверью суетился мой сосед по комнате. Он уже отпер дверь и начал осторожно приоткрывать, смотря через плечо, но не видя меня, стремительно приближающегося в его мертвой зоне. В дверную щель сунулась татуированная мускулистая рука, схватилась за косяк, там внутри навалились и дверь распахнулась, наполовину впуская нетерпеливо рычащего бугая. Безумно расширенные зрачки, подергивающаяся в мелких судорогах потная харя… он заметил меня мгновенно, глядя поверх низенького охранника. Но отреагировать не успел. Я с силой пнул соседа в жопу, посылая его вперед. Ударившись о дельфа, он оттолкнул его внутрь, но тот удержался благодаря вцепившейся в косяк руке. Следующим движением я перерубил ему руку, пнул еще раз и тут наконец они оба закричали, сплетенной кучей падая на площадку. На моей груди зажегся старый фонарь, послав луч в темноту и высветив десятки нагих татуированных тел плотно сгрудившихся на двух видимых лестницах. Выпавший из руки тесак пробил фирменную безрукавку и воткнулся в спину захрипевшего охранника. Две сорванные с пояса гранаты улетели вниз, упав на голые тела, а я уже хватался за коротко обрезанный помповый дробовик. Дважды я выстрелил стоя на месте, а затем начал уходить, продолжая стрелять. Ответный огонь покрошил бетонную стену и сорвал часть древних плиток с косяка, но я уже выскочил наружу и послал на лестницу последнюю из своих осколочных гранат. Купить их оказалось не так-то и просто… Выпав из боевого сосредоточенья, я только сейчас услышал звуки стрельбы и дикие крики, рвущиеся из темного проема двери вместе с клубами жидкого дыма. До этого для меня все проходило в полной тишине. И дыма как-то маловато… припав на колено, я звякнул зажигалкой, выждал секунду, схватил две бутылки с пылающими фитилями и зашвырнул их в темноту, после чего принялся перезаряжаться. Крики сменились чудовищным по силе надсадным воем. Из двери выскочило несколько крутящихся пылающих фигур, забившихся о стены, налетевших на меня. Обойдя два веселых огонька, я прикрылся третьим от неприцельной стрельбы, присел, чтобы защититься от плывущего вверху едкого дыма и открыл ответный огонь. Опустошив дробовик, спешно отошел, укрылся стеной и снова перезарядился. К этому моменту криков стало куда меньше, а чужая стрельба полностью исчезла. Из двери валом валил дым, находиться в котором было попросту невозможно. У них всего два варианта — попытаться прорваться через мертвые пылающие тела ко мне и продолжить штурм, либо спешно отступить ниже, чтобы остудить шипящие обожженные жопы в ласковой соленой водичке… Через пару минут стало ясно, что они выбрали второй вариант. Воспользовавшись этим, я оттащил пару поджаристых мясных туш от прохода, захлопнул тяжелую металлическую дверь и повернул по-прежнему торчащие в замке ключ. Перепрыгнув жалобно хрипящего голого подранка со сползающей со спины татуированной кожей, я через весь уровень рванул к другой стороне небоскреба, проклиная еще плохо изученный здешний лабиринт коридоров и закоулков. Я добежал с небольшим опозданием. Еще одна стальная дверь была приоткрыта и заблокирована, а на кафельном полу рядом лежало два истекающих кровью трупа в жилетках охранников. В одном из них я опознал того тощего алкаша, что был обрадован моим уходом. Бок алкаша был прорублен застрявшим в ране тесаком, в руке остывал большой пистолет, а у стены сидел один из патрульных с простреленной ногой, в то время как старший этажной смены, что явствовало из нашивки на жилете, звенел ключами, открывая малый арсенал. Такие комнатки были на каждом этаже. Оружия в них хранилось мало, боезапаса еще меньше, но в случае штурма они бы очень пригодились. Сидящий у стены раненый палил одиночным по приоткрытой двери, за которой слышались возбужденные нервные голоса Обернувшись на шум моих шагов, они дернулись, но я успокоил их своей широкой улыбкой и выстрелом дробовика по долбанной двери. Дверь зазвенела, в щели заорало и плеснуло кровью, а я оттолкнул охранника от арсенальной двери, распахнул ее, сунулся внутрь и схватил три ребристых кругляша драгоценных гранат. Отогнуть, выдернуть, выждать, шагнуть к побитой картечью и пулями дверьми и закинуть подарки внутрь, после чего мгновенно отойти — бывает и дверь вылетает, припечатывая замешкавшихся к стене и делая кровавый сэндвич. Вернувшись к арсеналу, я набрал себе еще чуток подарков и тонко намекнул торопливо перезаряжающему пистолет старшему смены: — Огнеметом по сучьим жопам. Огнеметом… Поняв меня, он бросил пистолет раненому напарнику и полез в арсенал за тяжелой горячей сладостью у дальней стены. Он что-то спрашивал, аж давился словами, но не был в курсе, что я даже не слушал и уже бежал дальше. Я проверил еще три точки, отмеченные мной в голове как ключевые, но там было пусто. По пути предупреждал охрану о начавшемся трындеце, но большинство уже сообразило, что происходит что-то очень нехорошее и начали занимать позиции по регламенту. Ни в одной из трех точек на трех разных этажах не обнаружилось никакой угрозы, и я понял, что в этот раз штурма не состоялось. В четвертой следующей кипиш имелся, но там охрана справилась сама, покрошив шестерых молодых дельфов. Даже не молодых, а совсем пацанов — татуировки старили еще детские лица, но вряд ли им больше четырнадцати. Незаконченные татуировки на пробитых пулями телах говорили о том, что они набраны со стороны и все еще в статусе рекрутов. Пушечное племенное мясо, пущенное на убой… Еще ниже было тихо, разве что встревоженные гражданские задавали вопросы о шуме. Еще ниже большинство спало, бухало или трахалось. Перепрыгнув троицу сношающихся, пробежав коридор и миновав бар, по пути выпив стопку текилы из-под руки замешкавшегося за стойкой гоблина, я спрыгнул с открытого всем ветрам балкона на уровень ниже, прыгнул еще раз в сторону и вниз, где зацепился за плетенный каркаса и, до полусмерти испугав какую-то полуголую бабенку, повторил свой веселый трюк, приземлившись на не выдержавшую мой вес крышу. Рухнув на чью-то кровать — опять сношаются, чтоб их — перекатился по голым визжащим телам, локтем случайно сломав мужику многие надежды, выскочил в окно и рухнул еще ниже, упав на крохотный бетонный огрызок. С него обычно втихаря мочились те из охранников, кто не боялся нехилого штрафа и пинка по яйцам от начальства. А дверь вела к широкой лестнице к нулевому уровню, где имелось прикрытые деревянными щитами проломы в железобетонном полу. И я знал один из незакрепленных щитов. Добежав, поднял его рывком, скользнул под него и провалился, с плеском приземлившись на некогда нулевой, а теперь официально минус первый этаж дельфов, недавно отжатый ими у прежних владельцев.