Да… я, конечно, знал, что в этом слепленном из вонючего дерьма деле обязательно найдется какое-нибудь еще более мерзкое вкрапление, но этого не ожидал. У молодого Ругера имелось все необходимое для утоления своей неземной страсти — деньги, машины и почти умеющие молчать приближенные, получающие щедрую оплату и выполняющие любые приказы. Некоторые из них практиковали такой же способ развлечения и участвовали в деле не ради денег, сами будучи вполне обеспеченными. Вся эта шобла достаточно регулярно выезжала из города якобы на покатушки на одной из местных гоночных трасс — такая на самом деле имелась и была популярным местом для встреч. Но на самом деле они сначала углублялись в джунгли, окольной трассой добирались до подходящего места и приступали к охоте, используя защищенную решетками багги и арбалеты — болты были «заряжены» нехилой дозой какой-то парализующей дури. Ну а дальше дело техники — наловив с пяток молодых и дурных обезьян, они отвозили их подальше от родного леса и там уже начинали отрываться по полной программе, включающей в себя всевозможные пытки. Началось все это дерьмо недавно — буквально недели не прошло. Все хранилось в тайне, но как водится каждый рот не заткнешь и чем дольше продолжается веселье, тем больше слухов. Так что об этом знали уже многие. Еще с пяток дней — и слухи дошли бы и до самого Ругера, но в этом случае смерть оказалась быстрее. Основной состав «трахальщиков» погиб вместе с главным виновником торжества и мне пришлось выискивать тех, кто знал, чем-то им помогал и молчал. Их и искать не пришлось — бармен и завсегдатаи мгновенно назвали имена тех, с кем представители золотой молодежи общались чаще всего. Таких оказалось немного… Сидящий рядом со мной обоссавшийся гоблин покосился на своего нырнувшего в затяжную агонию друга с проломленной головой и торопливо заявил: — Я только продавал! Бизнес! Только бизнес! Я не спрашивал! — Ага — кивнул я — Продолжай… — Я продавал им пауков! Черные губта — их полно в джунглях, но надо искать. — И нахрена? — Так из-за их яда особого! Его же все здешние лекари используют! Я глянул на внимательно слушающего дона Ругера и тот хрипло пояснил: — Дешевая анестезия. Но боль не убирает. Зато превращает крупные мышцы в безвольный кисель. Да и мелки достается. Главное не перебрать с дозой — иначе не сможешь дышать. — Верно! Верно! — закивал дрожащий гоблин — Я всем этих пауков продаю! И не задаю ненужных вопросов. Дон Ругер! Умоляю! Я ведь ничего такого не сделал! — Ты знал — проскрипел тот, сжимая кулаки — Ты знал и не сказал… — Ваш сын убил бы меня! — А теперь убью я… — мрачно пообещал дон Ругер. Подхватив многострадальную бутылку с текилой, он сделал из нее пару глотков и повторил: — Убью… — Или не убьет, а чуток покалечит — «успокоил» я начавшего проваливаться в обморок мужика — Поживешь без яиц несколько дней… — А потом? — А потом сдохнешь от гангрены — пожал я плечами — Ты говори, говори… — Я узнал то только несколько дней назад! И всего три раза продавал ему кувшины с пауками! Да и как я мог бы ему отказать? Ведь это ваш сын! — Ты приносил ему многоногих ядовитых тварей — кивнул я — И он покупал. Платил щедро? — Еще как! Дублонов не считал! Ваш сын был щедрым человеком, дон Ругер! Мы потеряли бриллиант нашей общины! Многие равнялись на него! — В трахании обезьян? — удивленно уточнил я и пленник опять зашелся нервным кашлем. Дав ему откашляться, я поощрительно кивнул: — Давай дальше… с подробностями. Ты приходил куда? Кто там был еще? Мне нужны все имена. — Обычно там на заднем дворе… они ставили машины полукругом, зажигали фары. Девушки танцевали и пели… — Ну а что им еще делать, если они никому нахер не нужны — оскалился я — Парни ведь любят трахать волосатых обезьян, да? — Я… я… — Ты говоришь о моем покойном сыне — проскрипел дон Ругер, на чье искаженное посеревшее лицо мало бы кто смог взглянуть без душевной боли. Но мне было посрать, и я ткнул приложившегося к бутылке гоблина в бок: — Имена. И расстановку. — Ра… расстановку? Расстановку чего? — Кто и где обычно стоял — пояснил я — С именами. Давай. Напрягай свою пока еще не треснувшую голову, гоблин… А то чую ждет нас скорая утечка мозгов… Искомое имя — то самое единственное и ультра-важное — я определил быстро. Кто-то уже называл его до этого там в таверне, а дрожащий гоблин повторил и вспомнил несколько важных деталей, четко указавших на главного вдохновителя обезьяньего рэйва с наркотой, алкоголем и безумной тупой отвагой. То, что здесь был вдохновитель, и достаточно грамотный инициатор я понял сразу. Ну не могло все это безумное дерьмо начаться вот так вдруг на ровном месте. Сначала ездили на гонки, принимали легкую наркоту, пили текилу на еще теплых капотах и лапали попискивающих горячих девушек… и тут вдруг все рванули в джунгли трахать обезьян, нервно сжимая в дрожащих от томления лапах арбалеты с парализатором? Так не бывает — если только кто-то не постарался все это устроить. Сучий сеньор Уицилин — вот это имя. Уицилен Сильва. Мелкий торговец, прибывший в поселение пару месяцев назад хрен знает откуда на небольшом автодоме, вставший на долгую парковку и быстро нашедший общий язык с теми, кто мог уже напрямую познакомить его со здешней богатой молодежью. Знакомство удалось и переросло в крепкую дружбу… а чем все закончилось уже известно. Подобный тип сраных полуэльфов обладает поразительной жопной чуйкой и ничего удивительного, что парковочное место пустовало. Бросившиеся в погоню на паре старых квадров четверо бойцов Ругера сумели отыскать едущий без огней одинокий автодом на выезде из города и там же допустили главную ошибку — начали пальбу. Сраные имбецилы… Последовавшие события быстро доказали, что выглядящий таким всемогущим дон Ругер полновластным правителем города не является. Возможно одним из, но не единственным. Понабежавшая на звуки стрельбы более чем многочисленная свора вооруженных патрульных обезоружила и арестовала их всех, заодно слегка наваляла придуркам и доставили в здешний участок, выглядящий одинокой одноэтажной постройкой с большим загоном позади — там содержался убежавший скот и мелкая шушера вроде буянящих пьяниц. Мы пришли следом, через низковатый проем вошли внутрь и оказались в единственном большом помещении. Висящие под потолком скрипящие вентиляторы нихрена не справлялись и зал был заполнен душным смрадом. — Я в своем праве, Рухильо! — это первое, что заявил дон Ругер седовласому пузатому мужику в распахнутой рубашке и потной майке. — Со всем уважением, дон Ругер, но у вас нет права устраивать вендетту в черте города — тихо, но так спокойно и властно ответил тот, что я сразу понял — пойманного Уицилена нам не отдадут. Пройдя вдоль стены, я остановился шагах в пяти от угла и глянул на зажатого спинами патрульных молодого еще гоблина с серой незапоминающейся внешностью. Средний рост, обычное телосложение, узко посаженные карие глаза, низкий покатый лоб, чуть сгорбленное положение, будто он заранее ставит себя в приниженную позицию. Он старался выглядеть ничего не понимающим и слегка туповатым, но его выдал брошенный на меня цепкий умный взгляд. Сделав еще шаг, я прижался плечом к потрескавшейся стене, дождался, когда он снова взглянет на меня и спросил, ударив наугад: — Давно из Иш-Чель вылез, сурвер? Он попытался, но выплеснувшейся наружу эмоции сдержать не сумел. Медленно кивнув, я многообещающе оскалился: — Ну ладно… ладно… — Не понимаю, сеньор… — его голос звучал почти спокойно и со вполне убедительными недоумевающими нотками честного торговца — О чем это вы? — Ну да — рассмеялся я — Скажи, сурвер… я ведь правильно понял ваш сраный замысел? Играете на обеих сторонах, пытаясь развязать войну между лесом Темных Великанов и этим поселением? Обескровливание каждой из сторон, чтобы затем нанести удар и истребить их всех? Или мешают только распоясавшиеся макаки? Есть еще причины? Лучше расскажи сам — я все равно выну ответы из твоей глотки или сразу из жопы… Судя по выпучившимся глазами блокирующих Уицилена патрульных мои вопросы их удивили. А вот Уицилен резко успокоился. Глянул на меня своими мелкими глазками, улыбнулся и… обмяк в углу, сползя на пол. Из уголков рта потекла обильная серая пена. — Дерьмо — буркнул я, после чего развернулся и пошел к выходу. — Человеку плохо! Лекаря сюда! Они могли бы и не надрывать глотки, но судя по искренности вопящего прежде ему не приходилось сталкиваться с быстродействующим ядом. Мелкий торговец с подходящим ему именем считай уже сдох. И мне от слова совсем не интересно, что сейчас будет происходить в здании, как будут суетиться вокруг трупа и как щедро начнет откупаться дон Ругер — а судя по обступившим его крепким, седым и держащимся очень властно мужикам ему придется нелегко. Хоть он всячески и подтверждал свою безнаказанность и мощь, но все происходящее говорило об обратном. Поселение в кулаке держал не он, а вон те все еще осыпанные бетонной пылью усталые бригадиры, которые не потерпят здесь бардака и произвола. Еще бы — ведь их главный работодатель из тех, кто больше всего ценит порядок и бесшумно крутящиеся шестеренки рабочего процесса… Так что здесь терять было нечего. Но имелось одно место, куда мне надо было попасть как можно скорее — прежде, чем не затоптали и не украли… Брошенный в десятке метров от здания автодом сдохшего в ядовитой пене торговца был небольшим, старым и неприметным. Дверь была приоткрыта, а внутри мелькнула какая-то тень, подсвечивающая себе короткими вспышками. Войдя в темный салон с закрытыми наглухо окнами, я вытянул руку, сдавил пальцы и в моей хватке судорожно забилась и запищала какая-то гнусавая рыбешка. — Прости-и-и-и-те… это все фуэрса негра… фурса негра попутала… — Не выражайся, падла — буркнул я, ударив дрожащий кусок дерьма о загудевшую стену — Чего отыскал, упырок? — Да ниче… — я сжал пальцы сильнее, встряхнул и сдавленно захрипевший гоблин выронил сначала ровно засветивший фонарик, а затем и несколько тяжело брякнувших о застеленный циновками пол предметов. — Это все? — Да… да… богом клянусь! Глянув на пол, я скривился — помимо фонарика там лежало три округлых бумажных свертка. Один частично развернулся и показал бок стопки серебряных дублонов. Подтащив к себе часто дышащего перепуганного воришку, я сделал максимально щедрое предложение: — Отыщешь тайник — заберешь себе одну из этих стопок. Не найдешь — я тебе твой фонарик в жопу затрамбую… — Но… — Даю три минуты — бросил я, разжимая пальцы и оставаясь в дверном проеме. Мелкому щуплому воришке понадобилось всего пара секунд на оценку ситуации. Подхватив фонарик, он заметался по салону, уже не пытаясь вести себя бесшумно. Судя по его достаточно грамотным движениям, ему не впервой искать хорошо спрятанное чужое добро. Убедившись, что он прикладывает достаточно усилий, я решил ему чуток помог и занялся большим пластиковым шкафом. Вывернув его содержимое на пол и не обратив на тряпки внимания, парой движений я разломал плотный пластик на куски, взвесил в руке сначала крышку, а затем основание шкафа и разбил их на куски. Помимо мусора в моих руках оказалась еще пара монетных упаковок, но уже золотым номиналом. Хорошо, но не то… Я сосредоточил свои поиски на кухонной полке, где под металлическим поддоном отыскал еще одну золотую заначку — между двумя склеенными бумажными листами хранились разложенные монеты. — Что-то есть! — пискнул шурующий в другой части салона воришка, торопливо бросившись ко мне — Уходить надо! Босс! Уходить надо! Забрав его добычу, я кинул ему обещанную награду и позволил выскочить наружу, выйдя следом и сразу уйдя за угол. Там замедлился и неспешно пошел к небольшой группке старых деревьев, где стояла многообещающе выглядящая большая бочка. Кивнув сидящей в тени древней бабке в кожаной жилетке и шортах на дряблом теле, я указал глазами на бочку: — Че там, старая? — Вежливость твоя? — предположила старуха.