Будто услышав его слова, обошедшая одно из зданий и оказавшаяся на склоне каньона танкетка пришла в движение, резко ускорилась и на полном ходу рванула вниз, за считанные секунды оказавшись на дне и всей массой врезавшись в легкий грузовик с решетчатым кунгом. От удара снаффа грузовик отнесло в сторону, где он налетел колесами на какое-то препятствие и завалился. Из-за кабины повалил дым, послышался донесшийся даже до нас пронзительный свист закипающего чайника и… раздался глухой хлопок сопровождающийся тусклой вспышкой и дикими воплями гоблинов. Танкетка врубила огни, высветив валяющихся оглушенных, горящих гоблинов и… принялась кататься по ним траками, разрывая тела на части и вдавливая мясное пюре в бетон. Тогда же ударили скупые автоматные очереди из бойниц, что добивали тех, кто успел вскочить и пытался удрать. Сразу две очереди скрестились на кабине, быстро превратив ее в решето. – ЧЕ ТВОРИТЕ, СУКИ?! – яростный женский голос послышался в ту секунду, когда на какой-то миг снафф замер, а автоматные очереди прервались – ЧТО ТВ… Двойной выстрел оборвал ее крик, а танкетка, юрко развернувшись, откатилась назад и… опять рванула вперед, на этот раз ударив по уже смятому кунгу, откуда тут же раздались крики обреченных. Отсидеться не удалось… вздыбившаяся гусеничная машина, крутнув траками, взобралась на искореженную клетку и завертелась на ней, сдавливая стальные прутья и убивая все живое под ними. Еще раз бахнул котел, ударив столбом свистящего пара по танкетке и раздавленной клетке. Вверх поднялся туман из пара и поднятой пыли. Сидя на покосившемся балконе, деля это пространство с пыльной пластиковой лысой куклой, мы наблюдали за бойней и терпеливо ждали завершения кровавого выступления. Ждать пришлось еще несколько минут – водила в снаффе то ли никак не мог насытиться пируэтами, то ли ему был дан приказ продолжать до полной уверенности что выживших не осталось. Когда машина отошла в сторону и остановилась в паре десятков метров, от грузовика осталась лишь сплющенная лепешка дымящегося металла с начинкой из мяса и патронов. Боковая дверь снаффа открылась, из нее один за другим выбрались трое, нервно держась за стволы и крутя башками по сторонам. Я предостерегающе уронил руку на плечо зашевелившегося орка и, отступив в сторону, опустил цевье винтовки на уцелевший фрагмент перил и взглянул в прицел. Направленный в землю прожектор и несколько бортовых огней помогли высветить рыскающих вокруг места бойни темные фигуры. Чуть поведя стволом, я убедился, что смогу сделать несколько быстрых выстрелов, но пока решил подождать. И дождался – один из рыскающих что-то крикнул. Я не разобрал, но тон был успокаивающим. Настолько успокаивающим, что я тут же навел винтовку на проем двери и едва из нее вылезла тощая, но с удивительной хозяйской осанкой очередная фигура, утопил спусковой крючок. Получивший пулю в голову «хозяин» завалился обратно в машину. Выстрел ожидаемо оказался громким, глушитель уже почти сдох, но… с такой плевой дистанции, с высоты, из темноты и по достаточно освещенным замершим в ступоре целям… Я выстрелил еще пять раз. Первые три раза попал, четвертый ушел в молоко – оживший и завизжавший ближний ко мне гоблин вдруг рухнул и странным образом завертелся на бетоне, перекатываясь, ползя, снова перекатываясь, подбрасывая задницу, будто встает, снова падая… в общем я невольно засмотрелся и дал ему оттанцевать секунд двадцать, в то время как Рэк хрипло гоготал. Когда гоблин уже решил, что его танец определенно удался, я прострелил ему башку и удовлетворенно выпрямился. На танкетку я даже не смотрел – за все время стрельбы она не двинулась с места, а дверь осталась открытой. – Пошли собирать… – Урожай из танков – Рэк расплылся в довольном оскале – Видишь разницу, командир? – В чем? – Как с бабой охотиться идешь – приносишь обосранные дробовики и ссанные тряпки. А как с мужиком дельным – тащишь домой танк на привязи… А? Так ведь? – Как же вы меня… – покрутив головой, я не стал продолжать. Что толку сотрясать воздух? Эти никогда не угомонятся. – А собеседника так и не добыли – вспомнил Рэк. – Еще найдем – пообещал я, опять оглядываясь на далекую высотку, в чьих окнах опять мигнули огни – А отсюда пора сваливать. – Больше никто не придет? – Придут – возразил я – Но явятся целым долбанным конвоем… – Стрелять задолбаемся – согласился Рэк. – Так что перебазируемся чуть дальше вглубь и притихнем до рассвета. – И бухнем! – Нет. – Пожрем? Мое пузо добра не помнит… – Это можно – согласился я – Это можно… – Так что у них там за терки случились? – без особого интереса спросил орк, следом за мной втискиваясь обратно под колючий полог кустарника – Хера они боданулись… – Да посрать – буркнул я – А тебе почему не посрать? – И мне посрать… а вот на один вопрос не посрать. – На какой? – Почему выпить то нельзя? Мы же уже всех запланированных убили… – Ты задрал, орк… – Не ну вопрос ведь интересный. – Двести грамм. Не больше. – Вот это разговор! Жалко что байцзю нет… но может она найдется в лагере Ромашка, командир? Спросим ласково у первого встречного… Глава седьмая В броневике остался я, а за руль сел Рэк. Садить орка с наемницей в одну машину и оставлять их там наедине я не собирался – иначе потом еще попробуй вскрыть снаружи эту консерву с кровавым паштетом. Изуродованная жизнью и неумелыми руками танкетка, приняв в клетку самые крупные и не слишком ценные трофеи, выдвинулась вперед, выполняя свою природную функцию боевого сопровождения. Мы пристроились сзади, имея при этом отличный обзор благодаря приземистости впередиидущей машины. Одна беда – там, где дорога вполне подходила нам, снафф пройти не мог, а там, где было вполне комфортно ему, мы упирались переносицей броневика в преграду и приходилось отступать. Передвигаться по старым руинам, без воздушной разведки и защищенного мобильного или удаленного стационарного компьютерного центра, что проложит дорогу – ад. Именно в эти рассветные часы я особо пожалел о том, что Ночная Гадюка осталась запакованной в контейнер. Мне бы не помешали ее возможности – вкупе с парой дронов тактической поддержки. Но мы справились. И продвигались до тех пор, пока искусственное солнце не вышло на полную мощность, залив Мутатерр ярким светом. Встав за стеной стилизованного под красный вытянутый коралл здания, мы разложили лепестки солнечных панелей, после чего Хорхе принялся хлопать вокруг техники, Ссака встала в дозор, а я с Рэком опять отправился побродить по развалинам. На этот раз мы двигались в противоположную от бетонного каньона сторону, вдвигаясь в не хоженую и почти не исследованную территорию Мутатерра. Дублинцам сюда соваться и не надо было – к чему лишний риск, правда? Лучше уж мотаться туда сюда по самой окраине руин и потихоньку разбирать их на строительный материал. А вот мы с Рэком сунулись. И охренели сразу же, как только свернули за оплывший угол похожего на выблеванное клубничное мороженное здания. Я был настолько впечатлен, что даже замедлил шаг. И меня впечатлила не вделанная в стену здания мозаичная табличка с надписью «Детский сад Фруктовая Тучка-Кучка», а площадь перед ним, что некогда была небольшим парком, если судить по контурам бетонных клумб. Ловушки… Самые различные всевозможные ловушки занимали собой практически каждый метр бывшего парка. Растяжки, подвешенные ветки и кирпич, торчащие из земли кое-как арматурины, давно провалившиеся ямы большие и малы, гниющие луки и арбалеты с лопнутыми тетивами, проржавелый дробовик с пластиковым прикладом и обрывком проволоки на спусковом крючке, воткнутые в песок таблички «Мины»… – Командир… – Уже видел – отозвался я, медленно скользя на полусогнутых вдоль стены бывшего детского сада. Орк указал на главное «украшение» этой местности – вделанную в стену небольшую красную системную полусферу, что была безнадежно мертва, если только она не решила хитро замаскироваться с помощью внутреннего взрыва, что небрежно вскрыл ее корпус уродливыми лепестками. – Задания, задания, сучьи бесполезные задания ради заданий – усмехнулся я, глядя на поле ловушек – Работа тупо ради работы… – Это как в арсеналах, командир – рыкнул орк – Перекладывайте магазины с этого стеллажа на вон тот рядом. А потом приходит следующая смена и делает все то же самое ровным счетом наоборот. Дебилы! – Это где ты так трудился? – А хер его знает. Но я был вооружен и несчастен… это помню отчетливо. А я еще очень хотел заткнуть кулаком слюнявую пасть орущего на меня щегла в слишком большой для него униформе… – Ясно – хмыкнул я, опускаясь на колено рядом со статуей счастливо улыбающегося мальчика, двумя руками держащегося за бетонный шнур пластикового воздушного шарика с остатками патрона внутри. Лампу ввинчивали, а не вставляли. Значит этот остров создал Россогор. Рядом со мной опустился Рэк, спрятавшись за полуразбитым тазом спортсменки с поставленным вертикально веслом, с которого свисала сплетенная вроде бы из коры бечевка, удерживающая на весу горлышко стеклянной бутылки со смазанными чем-то темным осколками. – Жопочистку посеял кто-то свою – заметил орк – Надо бы вернуть… – Тихо – шикнул я, стаскивая шлем. Наклонив голову, прислушался. И уловил доносящиеся до меня три голоса. Вроде мужские и вроде они как недалеко. Отражающееся от множества препятствий слабое эхо затрудняло мне задачу, но с пары перебежек от статуи к статуе, я наконец локализовал источник звука и двинулся к нему по прямой, одновременно привязываясь к местности. Мы в двухстах метрах от освещенного утренним солнцем плоского высокого здания. От него нас отделяет несколько более мелких построек типа коттеджа на несколько семей и этот вот бывший парк, что заканчивается широкими нисходящими ступенями, разделенными каскадами бывших искусственных ручьев. Раньше тут плескала водичка, покачивали тенистыми кронами искусственные деревья, зеленела гибридная стойкая трава, а разлегшиеся на полотенцах гоблины прожигали очередной день ленивой жизни… Вслед за обогнавшим меня орком приткнувшись к углу полуразрушенной кирпичной будки, глянул вниз и увидел наконец тех, к кому мы так торопились. Три голых мутанта и мачете. Какой сука интересный набор. Оказалось, что я прошептал это вслух и орк тихонько добавил: – А еще моток проволоки и та стеклянная жопочистка… – Уймись! – Да она говном пахла! Почему здесь все пахнет говном? – Тихо… Замолкшие ненадолго мутанты снова заговорили, и я обратился в слух, силясь понять причину их собрания, заодно рассматривая их невероятные до блевоты тела. Один казался лопнувшей китайской паровой мясной булочкой – хер его знает почему мне на ум пришло такое сравнение. Но выглядел точь-в-точь как набитая жирным мясом белая лопнувшая булка, причем лопнувшая по центру и из этого зияющего отверстия наползло всякого, что чуть позднее заросло тонким слоем все того же белого подрагивающего теста с черными прожилками вен. Разъехавшиеся грудные мышцы повисли по сторонам вздыбленного торса, почти запрятавшись в подмышки несуразно тонких рук. Картину довершали огромные жирные бедра в частых опухолях и почти нетронутые ядомутом голени и ступни. У второго взорвалась жопа, а не грудь. Огромный мясной нарост он уложил на металлическую колесную табуретку, под которой болтался пластиковый шланг, откуда медленно сочилось что-то бурое. Что-то сочилось… ну да… С трудом оторвав взгляд от жопы украшенной шлангом от древнего пылесоса, я взглянул на шарообразную лысую голову и понял, что там смотреть вообще не на что – разве что на две свешивающиеся по бокам черепа опухоли, что раньше явно были ушами. Третий был самым маленьким и можно даже сказать сухоньким по большей части. Мутанта в нем выдавала только левая рука и левое же плечо – одна сплошная багровая опухоль, перетянутая грязным бинтом и подпертая снизу самодельным костылем. Длинные волосы – удивительно длинные – черным блестящим покрывалом накрывали багровую опухоль и казалось, что это распухшая вторая голова. В правой руке он держал мачете и аккуратно поливал его жиденькой струйкой мочи, неспешно при этом кивая и приговаривая: – Раз вы решились – то и я решусь, братья. – Че?! – вякнул опухолеухий, приподнимая руками наросты по бокам головы – Че ты сказал, старший брат?