Давно пора возвращаться в рай. Жак, мой Жак только что познакомился с Натали Ким! Чистое совпадение. Случайности происходят не только по высшей воле, бывают и независимые случайности, вызванные перипетиями жизни. Мы с Раулем, держа в руках наши сферы, спешим устроиться друг напротив друга и наблюдаем за развитием событий. Зажигаются наши сферические экраны. – Ох уж эти люди! – ворчит Рауль. – Больше всего меня удручает их манера создавать пары. Мужчины и женщины торопятся сделать это, еще не зная, кто они такие на самом деле. Часто их толкает на это страх одиночества. Молодежь, вступающая в брак двадцатилетними, – это как строящиеся дома, которые, достигнув первого этажа, решают расти вместе, уверенные, что ритм всегда будет одинаковым. Достигнут крыши, перекинут мостики. Вот только успех приходит крайне редко. Потому-то разводов все больше. На каждом этапе развития сознания возникает потребность в новом партнере. Собственно, для пары нужны четверо: мужчина плюс его женская половинка, женщина плюс ее мужская половинка. Два полноценных существа уже не ищут в других того, чего недостает им самим. Тогда они могут соединяться, не фантазируя об идеальной женщине и идеальном мужчине: они нашли их в самих себе, – формулирует мой товарищ по небесному одиночеству. – Мнишь себя Эдмондом Уэллсом? – усмехаюсь я и предостерегаю: – Сначала короткие формулы, а там, глядишь, и до энциклопедий дойдет. Он спесиво надувается и притворяется, будто не слышал моего предупреждения. – Что там у тебя творится? – Болтают, спорят. – Как Жак? – Паршиво. С перевязанной головой. 187. Жак, 26 лет У меня перевязана голова, но мне лучше. Натали Ким говорит, ее слова доносятся до меня словно издали: – Я так смеялась, когда читала в вашей книге про жирную тупую кошку, день-деньской пялящуюся в телик! Где вы все это берете? Сидя перед Натали за маленьким столиком, я не могу оторвать от НЕЕ глаз. Чувствую, как распрыгалось мое сердце, не могу выдавить ни слова. Хорошо, что голова перевязана – какое-никакое алиби. Я слушаю ее, смотрю на нее, пью ее. Время остановилось. Кажется, я уже хорошо ее знаю. – Я давно мечтала увидеть вас на книжном салоне, но, кажется, вы там нечастый гость? – Я… я… – Откуда у вас эта страсть к раю и ко всему происходящему на том свете? – интересуется Натали, прихлебывая зеленый чай, пока я пытаюсь восстановить дыхание. – В одном интервью я прочла, что вам помогают сны. Так чтоб вы знали, ваши сны похожи на мои. Когда я читала вашу последнюю книгу, мне пришла мысль, что рай вы описываете именно таким, каким его представляю я: спираль света с участками разной окраски… – Я… я… Она встряхивает длинными волосами: мол, все понятно. Ко мне наконец-то возвращается дар речи. Мы долго болтаем. Тема – жизнь: моя и ее. Наши жизни тоже похожи. Все мужчины в жизни Натали разочаровали ее. В конце концов она решила жить одна. Она признается, что у нее впечатление, будто мы с ней знакомы всю жизнь. Я говорю, что у меня тоже впечатление долгожданной встречи после далекого путешествия. Мы опускаем глаза, смущенные слишком быстрым признанием в похожем чувстве. Секунды наливаются свинцом. Я вижу все, как в замедленном кино. Сегодня 18 сентября, мой день рождения, говорю я ей. Нельзя было мечтать о лучшем подарке на 26 лет, чем эта беседа с ней. Я предлагаю немного прогуляться. Мона Лиза III подождет. Не хватало, чтобы я позволил кошке меня тиранить. Мы блуждаем несколько часов. Она рассказывает о своей работе. Она – гипнотерапевт. – Семьдесят процентов моей клиентуры – люди, которые хотят бросить курить, – жалуется она. – И как, бросают? – Только те, кто решил бросить еще до того, как пришел ко мне. Я улыбаюсь. – Еще я помогаю стоматологам. Некоторые люди не выносят анестезию. Таких я гипнотизирую. – Это вместо обезболивания? – Именно. Раньше я программировала пациентов, чтобы при выдирании зуба не шла кровь, но одновременно не происходило образование сгустков и шло заживление. Теперь я прошу: «Три капли, не больше». Наш мозг справится с чем угодно. Вытекает три капли крови, не больше и не меньше. – Курение, выдирание зубов, что еще? – Под гипнозом я побуждаю людей возвращаться в прошлое. Там они находят погрешность, ошибку программирования, из-за которой раз за разом терпят неудачу и не могут выйти из замкнутого круга. Когда этого оказывается мало, я отправляю их на поиски погрешности в еще более ранние жизни. Это очень занятно. – Вы надо мной издеваетесь! – Знаю, это может показаться немного… странным. Я воздерживаюсь от выводов. Но даже просто наблюдая, нельзя не отметить, что мои пациенты очень подробно излагают свои прошлые истории и потом чувствуют себя заметно лучше. Что мне проверять, если все так и есть? Происходящее – само по себе убедительная терапия. Теперь улыбается она. – Я насмотрелась на людей, погрязших в иррациональном: на мистиков, шарлатанов, на получивших откровение свыше… Посещала всевозможные клубы, ассоциации, гильдии, секты. Я – своего рода туристка, путешественница по духовным сферам. По-моему, всему этому хаосу недостает доли деонтологии. Она рассказывает мне о своих прежних жизнях. Она побывала танцовщицей на Бали и еще множеством всевозможных личностей, животных, растений и минералов. Она считает, что родилась еще до Большого взрыва, в другом измерении, в другой вселенной – близнеце нашей. Мне неважно, правду она говорит или фантазирует. По-моему, чудесно было бы рассказывать все это друг другу длинными зимними вечерами у камина. Мне надо столько всего у нее узнать! Хватит ли нам одной жизни, чтобы наговориться, если посвящать разговорам только пять-шесть часов в день? Я закрываю глаза и тянусь губами к ее губам. Пан или пропал! Либо схлопочу пощечину, либо… Наши губы соприкасаются. Ее черные зрачки искрятся. Искорка, высеченная ее сердцем, сталкивается с моей собственной. Натали. Натали Ким. В 22:56 я беру ее за руку. Она сжимает мою руку. В 22:58 я отваживаюсь на более глубокий поцелуй, она отвечает. Я прижимаюсь к ней всем телом, чтобы почувствовать ее формы. Она стискивает меня изо всех сил. – Я так долго тебя ждала, – шепчет она мне на ухо. Я говорю себе, что если литературная карьера принесла мне только это мгновение, то оно того стоило. Все мои разочарования, отказы, неудачи в один миг перестают существовать. В 22:59 я впервые в жизни думаю, что «это, наверное, все-таки моя планета». 188. Энциклопедия ПЕРЕЖИТАЯ И РАССКАЗАННАЯ ИСТОРИЯ. История, которую нам преподают в школе, – это история королей, сражений и городов. Но она далеко не единственная. До 1900 г. больше двух третей людей жили не в городах, а в деревнях, лесах, горах или на морском берегу. Сражения имели значение лишь для незначительной части населения. Но История с большой буквы «И» оставляет письменные следы, а писцы обычно трудились при дворе, увековечивая происходящее на бумаге для своих повелителей. Они рассказывали только то, чего требовал от них государь. Понятно, что из-под их пера выходило лишь то, что заботило последнего: реляции о битвах, монарших браках и проблемах престолонаследия. История деревни игнорируется почти полностью, ведь у крестьян своих писцов не было, а сами они писать не умели, поэтому передавали свой опыт устно, в виде саг, песен, мифов, сказок и даже шуток, звучавших у вечернего костра. Официальная история предлагает дарвиновскую версию эволюции человечества: отбор наиболее приспособленных, исчезновение слабейших. Она подразумевает, что австралийские аборигены, племена джунглей Амазонки, американские индейцы, папуасы потерпели историческое поражение ввиду своей военной слабости. А ведь очень может быть, что эти так называемые примитивные народы способны обогатить наше общее будущее тем, чего ему недостает, делясь своей мифологией, правилами социальной организации и медицинскими премудростями. Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV. 189. Ангелы Мы, не отрывая глаз от яиц, следим за поцелуем. Из-за наших спин звучит голос Эдмонда Уэллса: – Все-таки тянет вас на «клубничку»! Но вам повезло, вам попались «хорошие» клиенты. 190. Венера, 35 лет