– Вот поэтому я и повторяю людям при любой возможности: «Не вызывайте духов, не впадайте в транс, сторонитесь медиумов и всех, кто делает вид, что говорит с вами с того света. Не молитесь кое-как, не ищите своего ангела-хранителя – он сам знает, где вас найти. Не допытывайтесь, что такое культ вуду, шаманизм, колдовство. Когда вы воображаете, что манипулируете другими, манипулируют в действительности вами. У любой помощи есть цена. Я читаю во взгляде моего наставника искреннее недовольство мной. – Как мне добиться прощения? Как исправить ущерб? – бормочу я. – Я за тебя отвечаю, Мишель, – говорит со вздохом Эдмонд Уэллс. – Не найдя тебя, я засучил рукава. Избавил твоих клиентов от вцепившихся в них блуждающих душ. Проведена противопаразитная обработка. Но ты впредь соблюдай осторожность! Теперь два твои счастливчика уверены, что достаточно тебя позвать – и ты все устроишь. Игорь даже прозвал тебя «святым Игорем», потому что уверен, что каждого человека патронирует ангел, чье имя он носит. И Эдмонд Уэллс немного подлетает вверх. – В один прекрасный день Игорь, Жак и Венера предстанут здесь перед тобой и посмотрят тебе в глаза. Это будет ужасный момент для тебя, они ведь узнают, что ты собой представляешь, и тебе придется держать перед ними ответ. Я пристыженно роняю голову. – И еще. Не слушай плохих учеников. Не на них тебе надо равняться. В день взвешивания их душ они не будут объясняться вместо тебя перед твоими клиентами. Мой наставник кивает в сторону порхающего неподалеку Рауля. – Тебе повезло, Мишель, ты сразу получил хорошие души. Нигде не написано, что при следующей раздаче ты опять попадешь в счастливчики. Обычно после неудачи с первыми клиентами ангел, получив новый выводок, понимает, как ему повезло в прошлый раз. Я морщусь. Под его взглядом хочется сжаться, стать совсем незаметным. – Для смертного неудача – повод для перевоплощения, – грохочет он. – Оступившийся ангел… получает новых клиентов. 131. Игорь, 18 лет Мы со Стасом заслужили медали. Полковник Дюкусков вручает нам награды. – Вы повышены в звании: теперь вы старшие сержанты. Весь зал, сплошь военные в мундирах с иголочки, стоя аплодирует нам. На флагштоке взмывает флаг страны, звучит прекрасный гимн матери-родины. Полковник Дюкусков шепчет мне на ухо: – Только вы двое остались в живых, когда враг превосходил вас в десять раз. Что у вас за секрет? Я тяжело дышу и медлю с ответом. Не хватало выложить ему правду про моего ангела-хранителя. – Я выжил, несмотря на мою мамашу, – говорю я. Он понимающе улыбается. Я внутренне ликую: мне восемнадцать лет и я живу. 132. Венера, 18 лет Меня сжимает в объятиях тот самый чемпион мира по боксу в тяжелом весе, заседавший в жюри конкурса. Мы занимаемся любовью. У него замашки зверя. Он пыхтит, как на ринге, – оглохнуть можно. Он заталкивает меня под себя своими лапищами, я задыхаюсь. Сто двадцать кг, объятых паром, давящих на тебя мышц, – это все равно что заниматься любовью с локомотивом или с груженой фурой. Об обходительности можно не мечтать. А как славно все начиналось! После избрания он связался со мной и предложил встретиться. Я согласилась. Он засыпал меня комплиментами, как будто я и впрямь была на конкурсе красивее всех. И тут же все испортил: напомнил, что это он, присудив десять очков, обеспечил мне титул. С его слов, своей победой я обязана ему. Ох уж эти мужчины, если их послушать, то без них мы – пустое место. Я-то знаю, что добилась успеха только потому, что в правильный момент прочла правильную молитву. Впервые я уловила некое дружелюбное присутствие. Кто это был, если не мой ангел-хранитель? Из вежливости я позволяю боксеру доделать его черное дело до конца. Он громко храпит, а я ускользаю. Послушание – мой бич. 133. Жак, 18 лет Я все меньше пишу. Все меньше читаю. Бывает, что по пять часов кряду валяюсь под одеялом перед телевизором, с урчащей у меня на коленях кошкой. Никаких конкретных передач не смотрю – равнодушно переключаю программы. Работа официанта позволяет заработать на пропитание. Еда стоит гроши: я довольствуюсь сухими мучными шариками, разбухающими при заливании их кипящей водой. Мона Лиза II в восторге оттого, что я смотрю телевизор. Она уверена, что показала мне путь к мудрости. По-моему, мои «Крысы» – хорошая книга. Но издатели не способны этого осознать, и получается, что я ничего не написал. Раз так, зачем стараться? Я так быстро толстею на своих мучных шариках, что скоро превращусь в двуногую Мону Лизу. Мне лень бриться, я отпустил бороду. Перепрыгивая с канала на канал, я спускаюсь по их иерархической лестнице вниз. От новостей перехожу к кино, от кино к фильмам, сериалам, ситкомам, к кошмарным утренним «играм эрудитов», где соперники наперегонки отвечают на идиотские вопросы, типа «назовите излюбленный корм собак». Лично мне нет дела до собак, у меня кошка, но я все равно смотрю. Сдается мне, я смогу так прожить лет сорок. Я на все махнул рукой. Но как-то раз мне попадается передача, на которую я почему-то реагирую. Это еженедельная литературная передача с высоким рейтингом. Обычно я ее игнорирую, но сегодня смотрю с болезненным интересом. Тема передачи – любовь. Первый гость – старый актер, переживший свою славу. Он погружается в воспоминания и перечисляет с игривым видом «уважаемых», как он их называет, актрис. Ведущий, тоже осмелев, позволяет себе рискованные шуточки и намеки. Второй гость – юнец моего возраста. «Огюст Мериньяк», – представляет его ведущий. Огюст – красавчик и щеголь, на его губах блуждает расслабленная улыбка. У него вышел роман-автобиография, герой которого по имени – надо же! – Огюст укладывает штабелями всех встречных женщин. Рассказав несколько смелых анекдотов, Огюст Мериньяк признается, что окрылен любовью, составляющей смысл всех его литературных усилий. Огюста сменяет дама в бархатной маске, на острых каблуках высотой 15 см – распорядительница в популярном садомазохистском заведении, предпочитающая сохранить анонимность. Большинство ее клиентов – видные персоны: политики, звезды шоу-бизнеса, промышленники. На работе они терроризируют всех окружающих, но в ее заведении предпочитают подчиненную роль. Дама описывает мучения, которым их подвергает, и утверждает, что сыта по горло экстравагантными запросами звезд. Последний гость – сексолог, выносящий всему прозвучавшему экспертную оценку. Людьми руководят гормоны, утверждает он и описывает причудливые фантазии, с которыми сталкивается по профессиональной необходимости. Один мужчина для достижения оргазма наряжается английской королевой, некая особа в тех же самых целях нуждается в десятке разных партнеров. Различные знаменитости, которых он предпочитает не называть, не могут насытить свою страсть, не прибегнув к помощи животных, овощей, самых неожиданных предметов, не говоря о самых невероятных местах, где им хочется этим заниматься… Чтобы меня не вырвало, я спешу выключить телевизор. Ни капли фантазии, ни одного придуманного персонажа, ни малейшей загадки. Неудивительно, что мои крысы никого не интересуют. Я безнадежно заплутался, пытаясь преуспеть в этом ремесле. Решено: больше никакой писанины. И никакого траура по литературе. Буду официантом в ресторане и потребителем телепрограмм, довольно с меня и этого. 134. Энциклопедия О ВАЖНОСТИ НОШЕНИЯ ТРАУРА. В наши дни траур постепенно уходит в прошлое. После похорон родственники спешат поскорее вернуться к своим привычным занятиям. Уход дорогого человека неуклонно утрачивает важность. Черный цвет перестает быть траурным. Стилисты ввели его в моду, поскольку он стройнит, а это шикарно. Однако фиксировать завершение временных периодов и человеческих жизней важно для психологического равновесия. Почему-то традицию траура по-прежнему соблюдают одни так называемые примитивные общества. На Мадагаскаре чья-то смерть – повод для приостановки деятельности всей деревней с целью участия в траурной церемонии. Похороны проводят дважды. Первый раз тело предают земле в унынии и строгости. После этого устраивают похоронную церемонию в виде шумного веселья. Называется эта церемония переворотом тел. Так, в два приема, легче принять потерю. Люди не только умирают, но и уходят с работы, от спутников жизни, переезжают. В этих случаях скорбь – формальность, которую многие считают бесполезной. Но это ошибка. Фиксировать этапы очень важно. Человек может изобретать свои собственные траурные ритуалы. Это могут быть простейшие вещи, вроде сбривания усов, изменения прически, стиля одежды. Некоторые, наоборот, безумствуют: закатывают пиры, мертвецки напиваются, прыгают с парашютом… Если траур скомкан, то чувство неудобства остается и мешает, как корень непрополотого сорняка. Почему бы не учить важности траура в школе? Тогда многие из нас избежали бы впоследствии мучений, когда мы годами не находим себе места. Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV.