Он задирает голову, как будто заинтересовался дождевыми облаками. Проявляя уступчивость, он говорит: – Сейчас я попробую удовлетворить ваше любопытство. Хочу открыть вам один секрет. Идемте. 39. Энциклопедия РАДОСТЬ. «Долг каждого – культивировать в себе радость». Увы, многие религии забыли этот завет. В большинстве храмов царят тьма и холод. Литургическая музыка помпезна и мрачна. Священники закутаны во все черное. Ритуалы прославляют муки и соревнуются в изображении зверских сцен. Можно подумать, что пытки, выпавшие на долю пророков, доказывают достоверность их житий. Разве не радость жизни – лучшая благодарность Богу, если Он существует, за то, что существуем мы? И если Он существует, то отчего столь хмур? Единственные заметные исключения – философско-религиозный трактат «Дао дэ Цзин», предлагающий смеяться надо всем, включая себя самого, и госпелы – гимны, которые радостно распевают североамериканские чернокожие на богослужениях и на похоронах. Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV. 40. Игорь, 5 лет Устав на меня покушаться, мамаша вроде бы отказалась от намерения меня укокошить. Знай себе пьет, грозно на меня косясь. И вдруг швыряет в меня свой стакан. Я вбираю голову в плечи, и стакан, как всегда, с оглушительным звоном разбивается об стену. – Может, у меня и не выйдет тебя прибить, но долго портить мне жизнь тебе не удастся, – предупреждает она меня. Мама накидывает куртку и тащит меня за руку, как будто собралась за покупками, но у меня есть подозрение, что она не намерена шнырять по магазинам. Подтверждение не заставляет себя ждать: она оставляет меня – вернее, бросает – на церковной паперти. – Мама!.. Она удаляется большими шагами, потом вдруг возвращается и швыряет мне золотой медальон. Внутри фотография какого-то усача. – Это твой отец. Найди его, и дело с концом. Он с радостью тобой займется. Пока! Я сажусь в мокрый снег. Я должен продолжить жить, иначе никак. Начинается сильный снегопад, меня заметает снегом. – Что ты здесь делаешь, малыш? Я поднимаю замерзшую голову и вижу человека в военной форме. 41. Венера, 5 лет Днем я рисую, ночью сплю, но беспокойно. Меня одолевают сновидения. Мне снится зверь, запертый у меня в голове и пытающийся вырваться наружу. Это кролик, он прогрызает изнутри мой череп. Не переставая грызть, он твердит одно и то же: «Надо, чтобы ты меня вспомнила!» Я то и дело просыпаюсь от страшной головной боли. Этой ночью боль еще сильнее, чем всегда. Я встаю и иду к маме с папой. Они спят. Как они смеют спать, когда у меня раскалывается голова? Наверное, на самом деле они меня не любят. Я рисую свою боль, рисую существо, сидящее, кажется, у меня внутри и пожирающее меня заживо. 42. Жак, 5 лет Мне страшно. Не знаю, откуда берется этот страх. Вчера вечером по телевизору шел так называемый вестерн. От страха и ужаса меня разбил столбняк. Я дрожал всем телом. Вся моя семья очень удивилась. Сегодня утром прибегают мои сестры, они изображают ковбоев, чтобы меня напугать. Я убегаю в другой конец квартиры. Они ловят меня в гостиной. Тогда я бегу в кухню. Меня ловят и там. Я бегу в ванную. Сестры ловят меня в ванной. – Сейчас мы тебя оскальпируем! – кричит младшая, Матильда. Почему, почему она говорит такие злые слова? Я убегаю в комнату родителей, сестры гонятся за мной. Потом они пытаются меня настигнуть в чулане для стирки, но я проползаю у них под ногами, вскакиваю, бегу. Я в ужасе. Где спрятаться? Меня посещает хорошая идея: в туалете! Я прячусь там. Для пущей безопасности я запираюсь на засов. Они колотят в дверь, но мне не страшно, дверь прочная. В туалете я чувствую себя как в неприступной крепости. Пусть стучат, мне нет до них дела. Внезапно все стихает. Я слышу разговор. – Что происходит? – спрашивает папа. – Жак заперся в туалете, – пискляво жалуются мои сестры. – В туалете? Что ему там понадобилось? – удивляется мой отец. И тут меня посещает вдохновение. Я произношу фразу, которую часто слышу от папы, когда он, беся маму, желает спокойно посидеть в туалете: – Я читаю книгу. За дверью тишина. Я знаю, что у нас дома слово «книга» мгновенно вызывает уважение. – Может, выломать дверь? – ласково предлагает Матильда. Напряженное ожидание. Потом до моего слуха доносится папино ворчание: – Раз он читает в туалете книгу, оставьте его в покое. Так мне в голову врезается урок: когда дела совсем плохи, остается запереться в туалете и начать читать книгу. Я сажусь на унитаз и озираюсь. Справа – стопка газет, выше – специально прибитая папой книжная полочка. Я беру одну из книжек. Страницы усеяны льнущими друг к другу буквами, мне их не расшифровать. Я перебираю другие книги, разглядываю обложки. Мне везет: здесь есть детский альбом с кучей картинок. Эта книга мне знакома, папа читал ее мне перед сном. Это история про великана, угодившего в страну лилипутов, и про лилипута в стране великанов. Кажется, этого человека зовут Гулливер. Глядя на картинки, я пытаюсь расшифровывать буквы и складывать из них слова. Эта задача мне по плечу. Я долго таращусь на великана, связанного толпой маленьких человечков по рукам и ногам. Когда-нибудь, научившись читать, я надолго запрусь в туалете и буду читать, читать, пока совсем не забуду обо всем творящемся за дверью. 43. Четыре шара судьбы Эдмонд Уэллс увлекает нас на северо-восток, в скалистую расселину. Он указывает на проход среди гор, и мы скользим по лабиринту тоннелей, пока не достигаем огромной пещеры, освещенной четырьмя сферами высотой в полсотни метров, парящими в двух метрах над полом. Вокруг этих подвешенных в воздухе фосфоресцирующих арбузов снуют, как мухи, ангелы-наставники. – Сюда наведываются только ангелы-наставники, – объясняет наш учитель. – Но раз уж вам позарез понадобилось увидеть то, чего не видят – и, кстати, не стремятся увидеть – все остальные ангелы, то я решил удовлетворить ваше любопытство. Мы приближаемся к шарам. По размеру они не отличаются, но имеют разное наполнение. В первом помещается душа минерального мира. Во втором – растительного. В третьем – животного. Четвертый вмещает душу людского мира. Я подхожу к первому шару. Внутри трепещет мерцающее ядро. Уж не душа ли это Земли, пресловутая Гея, та самая альма-матер, о которой толковали древние? – Выходит, у Земли есть душа? – Да. Все живет, и у всего живого есть душа, – подтверждает Эдмонд Уэллс. И небрежно уточняет: – А все, что наделено душой, желает развиваться.