29 августа (11 сентября) 1917 года ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО! Нижайше благодарю ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО за высочайшее дозволение передать ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ мое личное послание через Русскую миссию в Орлеане. Граф Мостовский любезно передал мне именное приглашение стать гостьей величайшего события современности – коронации ВАШИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЕЛИЧЕСТВ в Константинополе, а также стать свидетельницей провозглашения ВАШИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ восстановления Восточной Римской империи. Нижайше благодарю ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО за приглашение и предоставленную возможность быть лично представленной ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. Смею надеяться, что предстоящая Высочайшая аудиенция будет весьма интересной для ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА и всех Империй, под ВАШЕЙ рукой. Помимо редкостей и даров к коронации, я полагаю привезти весьма важные темы для обсуждения. Баронесса Беатриса Эфрусси де Ротшильд 11 сентября 1917 года, Орлеан, Франция P. S. Нижайше прошу ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО дозволить представить ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ принца Фердинанда де Фосиньи-Люсинжа и его супругу принцессу Марию-Жюльетту де Фосиньи-Люсинж – урожденную Эфрусси, мою кузину. Принц де Фосиньи-Люсинж восхищается политикой и великими свершениями ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА и искренне мечтает принести пользу великому делу восстановления исторической справедливости. Он намерен испросить ВАШЕГО дозволения вложить его опыт и капиталы в развитие гостиничного дела и виноделия Ромеи. Балтийское море. У берегов Пруссии. 29 августа (11 сентября) 1917 года Мемель горел. Вначале налет «Муромцев», после которого последовал обстрел со стороны моря. Разумеется, в первую очередь целями были порт, железнодорожная станция и прочие стратегические объекты, но, как и на любой войне, доставалось всем. В городе явно нарастала паника, и вид стоящих на рейде транспортов с десантом вовсе не добавлял обывателям оптимизма. Начало высадки десанта ждали в самое ближайшее время, поэтому все прислушивались к грохоту разрывов и залпов с моря, поскольку все были убеждены в том, что как только обстрел прекратится, так русские транспорты сразу же двинут к берегу. А пока русские линкоры и крейсера методично обстреливали известные лишь им цели. Впрочем, уже было понятно, что прицельного обстрела жилых кварталов не происходит, что наводило на мысль, что сам город русские варвары хотят взять неразрушенным. Однако это не уберегло жилые кварталы от отдельных попаданий и очагов пожаров, которые стремительно разрастались. Да и после обстрела двухнедельной давности в городе было достаточно разрушений. Хотя, как и в этот раз, основными целями были порт и железная дорога. Но в прошлый раз русские, завершив бомбардировку, вновь ушли в море. Сегодня же, судя по всему, все будет самым серьезным образом. И кораблей у русских больше в этот раз, и калибр у них куда серьезней, да и многочисленные транспорты были в наличии. Нужно ли удивляться, что многие жители предпочли спешно покинуть город? Восточная Фракия. Лагерь для военнопленных № 10412. 29 августа (11 сентября) 1917 года Старая берлинская газета уже не грела сердце. Как, впрочем, и все остальное. За прошедшие почти три недели адмиралу Сушону уже триста раз все осточертело. Нет, содержали их вполне цивилизованно, тут грех жаловаться, офицеров вообще почти ничем не ограничивали, не считая запрета покидать лагерь. Впрочем, пойти тут все равно было некуда – выжженное солнцем пространство, и куда ни пойди, все равно наткнешься либо на русские патрули, либо на болгар, которые занимаются репатриацией своих единоплеменников в Болгарию. В сущности, главным развлечением здесь и были газеты, которые исправно доставлялись русскими. Среди них встречалось всякое – от переведенных на немецкий язык русских газет до газет из Лондона, Нью-Йорка, Рима, Стокгольма. Иногда попадались даже газеты из Берлина или Вены. Понятно, что большая часть из них уже порядком устарели, но по ним можно было судить о том, насколько правдиво пишут о тех же событиях русские газеты. Собственно, Военно-просветительское управление русского Министерства информации издавало в Восточной Фракии даже отдельные газеты на разных языках для военнопленных, в которых информировало своих пленников о событиях в России, мире и в, как они выражались, Ромее. Сообщалось о ситуации на фронтах, о реформах, которые устроил царь Михаил, рассказывалось об этих их «служении» и «освобождении» и обо всем таком прочем. И если ко всякого рода идеологическим потугам русских адмирал относился с предельной иронией, то вот сообщения с фронтов он читал очень внимательно, поскольку первоначальный скепсис относительно правдивости сообщаемых в газетах новостей довольно быстро пошатнулся, когда Сушон увидел подтверждения в западной и нейтральной прессе, да и сами германские газеты между строк нет-нет, да и подтверждали сообщения русских. А как иначе отнестись к новости о том, что российские линкоры обстреляли Данциг? Пусть и описано все предельно героически, но сам факт – как образом? Как они прошли мимо германского флота Балтийского моря? Впрочем, русские не только сразу сообщили военнопленным о своей грандиозной победе, но и привезли в лагерь множество фотографий хорошего качества, в которых без труда можно было видеть тонущие немецкие линкоры и крейсера, как пылают транспорты, как над «Гроссер Курфюрстом» реет российский военно-морской флаг. Эта новость просто ошеломила всех в лагере. Особенно переживали бывшие моряки «Гебена» и «Бреслау», хотя на лицах многих адмирал отмечал и облегчение. Некоторые даже прямо говорили, что уж теперь-то с них вряд ли спросят за потерянные корабли, если уж русские разгромили целый германский флот на Балтике. Разумеется, Сушон жестко пресекал подобные разговоры, но что делать с самим фактом разгрома? И если разгром Османской империи можно было списать на предательство Болгарии и на прочее стечение обстоятельств, то как быть с Моонзундом? И вообще, адмирал долго был уверен в том, что Генштаб в Берлине обязательно накажет русских, которые увязли на юге, и нанесет удар на Восточном фронте. Но ничего такого не произошло! Или Моонзунд и был таким ударом? Тогда дела Фатерлянда совсем плохи. Сушон тяжело вздохнул. Тут он заметил русского подполковника с немецкой фамилией Мейендорф, который шел к его палатке по «проспекту», как они именовали главный проход в лагере. – Приветствую вас, герр адмирал! – И я приветствую вас, подполковник фон Мейендорф! Вы привезли газеты? – Да, герр адмирал, газеты сейчас разгружают из грузовика, но ваши экземпляры я прихватил с собой. – О, это очень любезно с вашей стороны, герр фон Мейендорф! Есть вести с фронтов? – Конечно, герр адмирал. Русские войска вошли в Иерусалим. Сушон нахмурился. – А местный гарнизон? Был бой? Русский покачал головой. – Нет, герр адмирал, боя как такового не было. Но нет, немцы не сдались, вы ведь это имели в виду? – Да. – Нет, они согласились покинуть город до начала штурма. Им предоставили свободный выход и разрешили взять с собой все, кроме тяжелого оружия. Сушон хмуро кивнул. – Понятно. Благодарю вас за разъяснения, герр фон Мейендорф. Какие-то еще новости? – Да. В Иудее полностью уничтожена конная дивизия осман под командованием генерала Мендеса. Нам обещают завтра фотографии. Если желаете, то могу привезти. Адмирал сухо кивнул. – Благодарю вас. Вы очень любезны, герр фон Мейендорф. – Пустое, адмирал! Из других новостей – американцы высадили первую дивизию во Франции, британцы вновь бомбили Кельн, а немцы отбомбились над Лондоном и Манчестером. Но в целом пока на фронтах затишье. Что касается наших мест, то тут пока главными новостями можно считать прибытие очередной партии переселенцев из России. И, конечно же, подготовку к коронации в Константинополе их императорских величеств Михаила и Марии Ромейских. Хотите, организую вам приглашение на коронацию, адмирал? Личное послание императора Всероссийского Михаила Второго баронессе Беатрисе Эфрусси де Ротшильд. 30 августа (12 сентября) 1917 года Баронесса! Приглашаем Вас, принца и принцессу де Фосиньи-Люсинж стать гостями обеда, который МЫ намерены дать в пять часов пополудни во Дворце Единства в НАШЕЙ Ромейской столице Константинополе 6 (19) сентября 1917 года. Именные приглашения Вам передаст с этим письмом граф Мостовский. МИХАИЛ Дом империи, Кремль, Москва, Россия 30 августа (12 сентября) 1917 года Балтийское море. У берегов Курляндии. 30 августа (12 сентября) 1917 года Корабли эскадры Балтфлота обстреливали малочисленные укрепления порта Либавы, давая возможность десантным судам подойти вплотную к берегу и высадить свои отряды морской пехоты. Да, немцы так и не удосужились как следует оснастить берег противокорабельными орудиями, а то, что было возведено русскими еще до войны, русские же и разрушили впоследствии. Так что особых проблем с высадкой десанта контр-адмирал Немитц не ожидал. Тем более что вчерашний демонстрационный обстрел Мемеля должен был убедить немцев в том, что именно в том районе и ожидается основной удар российских войск на балтийском побережье. Что ж, судя по фотографиям аэроразведки, порт Мемеля действительно получил серьезнейшие повреждения и вряд ли вообще сможет в ближайшие недели хоть что-то отгружать в товарных количествах. Да и удар авиации по железнодорожной станции не прибавил германцам радости. Но там и не стояла цель щадить и беречь. И если по жилым кварталам особо старались не стрелять, то всю инфраструктуру разрушали самым целенаправленным образом. Сегодня же все не так. Разрушать порт Либавы не планировалось. Более того, он должен был служить местом разгрузки грузов для обеспечения русской группировки, а также вывозить из города на Большую землю раненых. Потому и авиация ограничилась в городе разбрасыванием листовок с призывом русским подданным сохранять спокойствие и ждать прихода освободителей. Бомбовый же авиаудар был нанесен по ключевым железнодорожным станциям и узлам Курляндии между Либавой и Ригой.