– Серьезно? Без проблем? – повеселел Валера. – Абсолютно. – Прадеду жаловаться не станете? Подруги не вполне поняли, серьезно спрашивает у них Валера или шутит, но на всякий случай сдержали улыбки и заверили, что прадед ничего о выходке братьев никогда не узнает. После этого оба брата повеселели еще больше и начали прощаться с девушками, желая им и здоровья, и счастья, и всяческих успехов. – Кстати, скоро в Морозовск новая жизнь придет, – сказал Гена. – Уж не знаю, как ваш прадед к этому отнесется, а только участки возле Морозовска выставлены на тендер. Кто выиграет квоту на разработку, тот ее и будет вести. И ходят слухи, что покупатель уже есть. И покупатель серьезный. Такого не обойдешь. Из самой Москвы деньги поступят. Так что все уже решено. Морозовск будет жить. Дороги новые построят к тем местам, которые разработчики сочтут перспективными. Наверное, и ваш Черный лес уничтожат. – И что? – встревожилась Кира. – Скоро это случится? – В ближайшее время. Так что учтите, недолго вашему деду осталось на Урале править. Скоро и его черед придет. – И вы, если чего надо с переездом, нас зовите, подсобим, – сказал напоследок Валера, а Геннадий радостно осклабился в знак своего полного и безоговорочного согласия с позицией брата. Возвращаться в Морозовск на автобусе показалось подругам не только скучным, но и неразумным решением вопроса. Собирались тучи и назревал дождь, которого с утра не было и в помине. Зонтиков и плащей у подруг не имелось. Нужно было поспешить. Они чувствовали, что все это время события медленно, но верно набирали обороты, и с минуты на минуту можно ожидать взрыва, конца, чего угодно, но страшного и неотвратимого. Грозы, например. С громом и молниями, проливным дождем и пронизывающим ветром. – Нам надо спешить. – Ага. – Автобус ждать долго. – Что да, то да. – Поймаем попутку. – Предлагаешь обратиться к зятю тетки Ани? Но тот был на смене, и подруг повез его приятель – смешливый конопатый Васька, получивший права только пару месяцев назад и поэтому страшно гордящийся своим раздолбанным «Москвичом», доставшимся ему еще от деда. – Машина – зверь! – уверял он подруг. – Таких машин нынче уже не делают! Раритет! Что вы так на меня смотрите, точно вам говорю! Раритет! Первых годов выпуска машина. И заметив улыбки на лицах подруг, даже обиделся на них: – Да чего вы ржете, курицы? У моей бабки вазочка была грошовая, она говорит, в то же время ее купила, что и дед свой «Москвич». Так была тут на днях в старой комиссионке, она теперь «Антиквариат» называется. Да дело не в названии, а в том, что бабка там увидела. – И что же она увидела? – А увидела там свою вазочку, чуть было под стол не свалилась от удивления. Пять тысяч рублей вазочка та теперь стоит! Продавец ей и объяснил, мол, раритет, потому так дорого и стоит. Вот и дедов «Москвич» тоже раритет! И стоит подороже вазочки. Подруги молча удивились аналогии, которую сумел провести этот деревенский совсем простой парень между бабкиной вазочкой и машиной «Москвич». Действительно, те вещи, над которыми мы смеемся, когда им идет второй десяток лет и они окончательно и бесповоротно выходят из моды, имеют все шансы еще через пару-тройку десятков лет снова стать дорогими и модными. И если в ранней молодости их цена падала с каждым прошедшим днем, то для всерьез постаревших машин ситуация меняется с точностью до наоборот. Теперь с возрастом и с каждым прожитым днем их ценность будет лишь возрастать и возрастать. Разумеется, если вещь находится в добром здравии и исправно служит тем целям, для которых и была создана. Васек это тоже понимал и поэтому говорил: – «Москвич» у деда все эти годы в гараже простоял. Насилу его упросил мне тачку отдать. Сначала продать ее за сто бакинских одному нашему хотел, да спасибо, бабка в тот магазин заглянула. Сама не своя домой вернулась. Говорит, даже не подозревала, что моя ваза, которую вы столько раз на помойку намеревались вынести, – дескать, символика на ней советская – серп и молот, вам к интерьеру не подходит, – теперь огромных денег стоит. И что? Выбросила она вазу? Поставила на самое почетное место, телевизор новый, который батя всего пять лет назад купил, в сторону подвинула. Ну его, говорит, дешевка! Так и с машиной деда будет. Пусть сейчас он еще недорого стоит, но лет через десять или двадцать уже совсем другую цену за него давать будут. – И ты станешь держать машину про запас двадцать лет? – А ничего, я терпеливый. Дом у нас свой, гараж имеется. Пусть стоит, дорожает. И парень ласково погладил руль машины и ее обтянутое искусственной кожей сиденье. Подруги в ответ только переглянулись. У каждого свои странности. Но одно дело – беречь маленькую вазочку или пару тарелок и совсем другое – держать огромную и неуклюжую машину, чья обивка, колеса и прочие детали могут очень быстро прийти в полную негодность. Нет, определенно мужики очень странные существа. Ищут сами себе лишний геморрой, а потом еще удивляются, почему эта болезнь стала вдруг такой популярной. – Смейтесь, смейтесь! – обиженно произнес Вася, покосившись на хихикающих подруг. – Вот посмотрим через двадцать лет, на чьей стороне правда будет. Подруги ничего в ответ не сказали. Да и о чем им было еще говорить с рыжим Васяткой, если впереди уже виднелись крыши Морозовска, на которые им указал их шофер? – Мы уже на месте? Но я не узнаю места, – воскликнула Кира. – Да, как-то ты странно ехал, – сказала Леся, посмотрев на Васятку. – Я тоже мест не узнаю. – Вроде утром мы на автобусе другой дорогой проезжали. Но Васятка не смутился и спокойно объяснил: – В Морозовск две дороги есть. – Ну, ладно. Как привез, так привез. Но впереди точно Морозовск? – Точней не бывает. – Высади нас прямо тут, – распорядилась Кира. – В поселок не везти? – вроде бы растерялся шофер. – Нет. Не хотим, чтобы там видели, что мы уже вернулись. – Ой, не надо бы вам тут выходить! – испугался парень. – Да что за ерунда? Не отвалятся у нас ноги пятьсот метров пройти. – Тут поболе идти будет, весь километр. – Все равно! Говорим же, выходим тут! Бери деньги. Васятка пожал плечами и произнес: – Хозяин – барин. Деньги, конечно, возьму, только все равно я бы на вашем месте тут не выходил. – Почему? Поселок уже в трех шагах. – Ну, до поселка еще прилично, а место тут дурное. Проклятый или Черный лес его люди кличут. Чертово место! Подруги огляделись по сторонам и внезапно поняли, что со всех сторон их окружает густой ельник. И как это они сами не сообразили, куда завез их горе-шофер? – Зачем же ты сюда поехал, если тебе эти места не по нраву? – Тут дорога короче, – принялся объяснять Васятка. – Потому и поехал. С вами еще заболтался, совсем забыл, что этой дорогой редко ездят. А я вот поехал, но теперь уже и сам жалею. – Ты что-то путаешь, – покачала головой Кира, посмотрев по сторонам. – Черный лес совсем с другой стороны поселка. И до него почти пять километров ходу! – Лес-то большой! Не роща небось. Что там, что тут – одинаково гнусное место. Тут смерть с огнем живет! Самое отвратительное место во всей области. Про него все знают. И про старого дьявола, который тут обитает, тоже! Васятку даже передернуло при этих словах. И он тоскливо спросил: – Ну что? Отвезти вас до поселка, а? – Сказали тебе уже, пешком пойдем. – Тогда выматывайтесь из машины! – внезапно разозлился на подруг парень. – Не намерен из-за ваших капризов долго тут торчать. Охота вам своими жизнями рисковать, вперед почти километр топать, дело ваше. А я гибнуть так просто не намерен. У меня в этой жизни еще другие планы есть! Ага! Продать дедов «Москвич» и сказочно разбогатеть. Предприниматель фигов! Антиквар! И выбираясь из машины, Кира не удержалась от маленькой мести. – А ты знаешь, кто я такая? – спросила она у парня, придав своему лицу то выражение, которое подсмотрела на фотографии Ильи Спиридоновича Морозова сегодня в музее. – Я правнучка Морозова. И его дар передался и мне! И заметив, как немедленно затрясся парень, еще и с угрозой спросила у него: – Ну что? Испепелить тебя молнией? Прямо сейчас, не дожидаясь, пока дед тебя оприходует? Васятка замотал головой с такой силой, что девушки даже испугались, как бы она не отвалилась у него вовсе. – П-простите! – Кати отсюда, пока я добрая! Васятка давно уехал на своем допотопном драндулете, а подруги все еще кипели от возмущения, вспоминая грубого парня. Лес его испугал! Нашел, чего бояться! – Какие-то они все тут пуганые. Вот мы ничего не боимся. – Лес как лес, правда, Кира? Ничего страшного!