— Женщину хотя бы, или ты по мальчикам? — Я могу выбрать любую из тысяч женщин, и быть с ней, мозг даже не заметит разницы. Или самому стать одной из них. — Но ты-то будешь знать правду, что все это не по-настоящему. — С чего ты решил, что все то, что сообщают тебе твои чувства, как-то: зрение, слух и осязание, есть настоящий мир. Может, ты тоже сидишь в таком же коконе, разница между мной и тобой только в том, что я знаю, где я, а ты нет, — взгляд его наконец-то приобрел осмысленность, Тахл вышел из вирта, впрочем, на сто процентов он из него никогда не уходил. — Зачем пожаловал? — За тобой должок, — напомнил я. — Знаю, зачем пожаловал? — Есть один тип, посредник, принимает только в вирте, мне нужен его реальный адрес, сможешь? Я только подумал о Росси, а Тахл уже копался в моем мозгу, словно в собственном шкафу. — Посмотрим, так IP, уровень, подсистема, нет. — Что нет? — не понял я. — Не смогу, во всяком случае с теми данными, что имеешь. Там многоуровневое шифрование, через ложные адреса, словом, ты не поймешь, но нет. Вот те раз, а я так рассчитывал… что же теперь делать? И, конечно, мои чувства были для Тахла открытой книгой. — Не кисни, есть выход, нужно, чтобы кто-то проник к нему внутрь, в систему. Изнутри, думаю, я смогу вычислить, да, почти наверняка. — Осталось проникнуть. — Чего проще, запишись к нему на прием. — Я бы хотел нанять людей для одного, как бы это… весьма щекотливого дела, позади меня материализуется кресло, и я опускаюсь в него. — Насколько щекотливого? — то ли я уменьшился, то ли Росси увеличился, но наши глаза оказываются на одном уровне. Неужели на кого-то эти психологические штучки еще действуют? — Нужно немного преступить закон, — это вирт, здесь можно говорить свободно, никто нас не подслушает, во всяком случае, в теории, как и никто не сможет ничего предъявить — две аватары обсуждают свои аватарские дела. — На! — сбоку от меня что-то зашуршало, агрегат непонятного назначения, который я считал стоял здесь для мебели и из пристрастия хозяина к беспорядку, внезапно ожил, в металлический лоток упал стеклянный шприц. Похож на тот, которым первый раз нанитировали меня, только грязный. — Вколи себе. Я с подозрением осмотрел иглу с пятнами ржавчины. — Что это? — Шприц. — Сам вижу, что в нем? — Мои малышки, через час они встроятся в твое подсознание, так что, когда ты будешь в вирте, они окажутся там с тобой. — А это… не опасно? — и сам шприц был в чем-то вязком и буром, похожим на грязь. — Убивают не грязь, а микробы, — словно прочитав мои мысли, сказал Тахл, — то, что держишь в руках — стерильно, впрочем, поторопись, он уже обсеменяется всякой гадостью. Я поспешно, пока не передумал, всадил иглу в бедро, нажал на поршень. Было больно, так что пришлось даже слегка притушить нервные импульсы. — А нельзя было, чтобы твои малышки попали в мой организм каким-нибудь иным способом, скажем, с таблеткой. — Можно, но шприцом веселее. — Красное пятно появилось перед глазами, это нормально? — спросил я обеспокоенно. — Значит, действует, сейчас оно оформится в точку. Будешь у своего маклера, следи за ней, как только она станет зеленой — дело сделано. Росси двигается, он опускает нижние руки на колени, верхние поднимает, словно собирается сдаться, остальные сгибает между. — Преступить закон слишком размытое понятие, нельзя ли конкретнее? — Если совсем конкретно, мне нужно, чтобы ваши люди пробрались в дом и убили членов одной семьи: муж, жена, двое детей. Руки Росси снова перемещаются, средняя пара соединяется ладонями в молитвенном жесте перед грудью. — Дети маленькие? — Это так важно? — Если вы желаете их гибели, да. Для такого дела требуются исполнители определенного, э-э-э, рода. Далеко не каждый способен умертвить ребенка. — Тринадцать и семнадцать. Он кивает. — Охрана? — Сигнализация, собаки, дроны и два десятка телохранителей, — точка перед моими глазами, с которой я не сводил взгляда в продолжении всего разговора, внезапно зеленеет. Есть! Я не сдерживаюсь и добавляю, — если не ошибаюсь, вы уже брали подобный заказ около десяти лет назад? Росси недвижим, жаль что по лицам аватар нельзя читать мысли. — Кто ты? Теперь мне скрывать нечего. — Ребенок, тот, которому тринадцать. В следующий момент у меня перед глазами все гаснет — Росси отключился. * * * худой с охранниками ждал его Худой с охранниками ждал его, где договаривались, и даже уселся на лавочку. Вэньян стал перед ним, расставив ноги. — Чего звали? — Те документы, что ты принес последний раз, они не стоят памяти, которую занимают. Он, конечно же врал, Вэньян так ясно видел это, словно научился читать людей, как открытую книгу. — Так что, с учетом «жучка» и уже заплаченного, ты нам теперь должен… Договорить худой не успел, вернее ему не дал Вэньян. Без замаха, но резко, Вэньян ударил его кулаком в середину лица. Под костяшками пальцев хрустнула переносица. Первым сориентировался охранник, что стоял справа, он кинулся на Вэньяна, но тот был готов к этому, ребро ладони встретилось с кадыком охранника, в последний момент Вэньян однако сдержал удар, чтобы не убить. Охранник начал заваливаться, хрипя; Вэньян обхватил его, одновременно засовывая руку за полу плаща. Как и ожидал, нащупал ребристую рукоятку игломета, выхватив, снял оружие с предохранителя и сунул под нос второму охраннику. Все заняло не более нескольких секунд. Конечно, ожидай они нападения, исход схватки был бы иным. Худой, согнувшись, умывался кровавыми соплями. — Ты… убью… да ты знаешь на кого ты!.. Вэньян не долго думая добавил тому рукояткой оружия, к чести худого, тот замолчал. — Давай свой сюда, — Вэньян дулом указал на оттопыренный край одежды охранника. — Двумя пальцами и аккуратно. Тот в точности выполнил, что ему сказали. — На кого работаете? — второй игломет Вэньян засунул себе за пояс.