Поразмыслив, я выдвинул свою версию: — Допустим, что яблоко, бинокль и кукла — это и в самом деле части какой–то программы. Но кроме Взломщика никто об этом не знает. А что было бы, если бы вдруг узнали? — Гонка за пасхальными яйцами, — сразу сказала Кэсс. — Вот именно, — кивнул я. — За тем же биноклем никто не охотится, пока это просто бинокль… Ну лежит он на дне каньона — так и пусть себе лежит. А если кому–то станет известно, что это не бинокль, а нечто большее? Или что кукла — не просто кукла? Кэсс понимающе кивнула: — То есть Взломщик не хочет привлекать к ним внимание? И никого не посвящает в свою тайну? — Похоже на то, — сказал я. — Поэтому он и не нанял переговорщиков: любые беседы об этих предметах он предпочёл вести лично. — Допустим, — согласилась Кэсс. — Но остаётся вопрос, почему он их не спрячет: ведь мог бы и в сейфе запереть… Даже в разных сейфах. И в разных сегментах. — Не знаю, — честно сказал я. — Чего не знаю, того не знаю. Мимо нас пробежал энписи в шортах и майке. Проводив его взглядом, Кэсс задумчиво произнесла: — А вам не показалось, что Взломщик руководствуется благими мотивами? По крайней мере, он так считает. — Угу, — буркнул я. — Как диктаторы и террористы. — Нет, тут другое, — Кэсс мотнула головой. — Он ведёт себя так, словно хочет чему–то помешать: не дать использовать то, что считает вредным. — Вредным?.. — переспросил я. — Ну бывают же всякие вредные изобретения, — Кэсс пожала плечами. — Маргарин… Атомная бомба… Я чуть не прыснул от такого сравнения. Заметив это, Кэсс покраснела: — Зря усмехаетесь — маргарин называли тихим убийцей. Трансжиры, между прочим, убили миллионы людей! Я не стал спорить, хотя всё относительно: коварный маргарин давно стал обезжиренным, а ядро урана человечество поделило не только ради бомб — есть ещё атомные электростанции. Всё, что мы создаём, можно использовать двояко — во благо или во вред. Но с другой стороны — многие видят лишь одну сторону… Быть может, Взломщик в их числе?.. — Кстати, — внезапно спросила Кэсс, — а почему вы отказались от сделки? Ведь он предложил вам больше, чем мой отец. — В два раза, — уточнил я. — Но ваш отец мне понравился, а Взломщик — нет. Лицом не вышел. Кэсс засмеялась. Её смех очаровывал. Он был звонкий и живой. Какой он к чёрту виртуальный? Он реальней, чем плесень в моей затхлой квартире. Но потом я заставил себя думать о работе: — Что мы имеем? — стал я размышлять вслух, раскладывая по полкам элементы головоломки (а назвать как–то иначе всё то, чем обернулось задание Рябова, я бы не смог). — Вы тестируете «Китеж», проваливаетесь под текстуры и там встречаете мальчика — либо энписи, либо геймера. Он произносит слова, которые вы позже записываете на стикере. Потом вас сбивает машина… — тут я осёкся, но Кэсс продолжила за меня: — И я погибаю. А в ВИРТУСе появляюсь другая я. — С доступом к вашим аватарам… — И к чужим инвентарям, — напомнила Кэсс. — А ещё к каждой из подключённых к ВИРТУСу камер. Это ведь важно? Я кивнул: ещё как важно. Но что это может означать?.. Решив пока не ломать над этим голову (всё равно нет дельных версий), я продолжал: — А сегодня появляется Взломщик и пытается не подпустить нас к яблоку. — Не только Взломщик, — вставила Кэсс. — За вами ведь следили двое. Так сказал ваш приятель… — Затворник, — бормотнул я. — Да, двое: виртуоз и дилетант. Мои мысли стали путаться. Ну и как это всё связать воедино?! Ответ был очевидным: никак. С той информацией, которой мы обладали, связать это не смог бы и Шерлок Холмс. Значит, остаётся лишь делать свою работу: найти способ попасть в Яму дьявола, а после отправляться в «Дворг». Если яблоко, кукла и бинокль (три чёртовых слова, уже набившие мне оскомину) — и правда элементы какой–то программы, то я просто не стану её запускать… во всяком случае, пока не пойму, что она собой представляет. Но зато, заполучив их, я, возможно, смогу что–то узнать… Может быть, даже выясню, что именно случилось с Кэсс и кого за это благодарить. Взглянув на неё, я сказал: — Нужно достать альпинистское снаряжение. У меня–то оно есть, а вот у вас… — Тоже есть, — Кэсс мгновенно поняла, куда я клоню. — Я же давно собиралась спуститься в Яму. Поначалу даже думала, что отправлюсь туда одна. — И запаслись экипировкой? Кэсс кивнула. — Трос?.. — уточнил я. — Обвязка?.. Страховочное устройство?.. Кэсс при каждом вопросе кивала: — Я открою свой адреумский инвентарь и дам вам визуальный доступ. Между прочим, у меня третий разряд по скалолазанию: я им раньше занималась. И не в ВИРТУСе, а в реале. — Отлично, — я встал со скамьи. — В таком случае пора браться за дело. — Думаете, у нас получится?.. — усомнилась Кэсс. — Вы же видели каньон… Там и мышь не проскочит. — Мышь и правда не проскочит, — подтвердил я. — А невидимка — запросто. Дом стоял в конце улицы, за низким белым забором. Здесь все дома были похожи — двухэтажные, приземистые, с лужайкой и гаражом. Любители старых фильмов легко узнали бы антураж: американская глубинка начала века. — Туристический сегмент?.. — удивилась Кэсс. — Не совсем, — сказал я. Мы сюда прибыли полминуты назад. Сначала я прямо из ВИРТУС-меню сделал звонок; вообще–то я боялся, что мне не ответят, поскольку тот, с кем я желал встретиться, имел основания меня опасаться. Да чего там опасаться — я бы не удивился, если бы он слёг с инфарктом, услышав мой голос. Но он обречённо согласился на встречу и даже сказал, где «живёт» в виртуальности: очень многие, подобно Затворнику, торчат тут сутками, променяв свои квартиры на созданные геймдизайнерами дома. Я осмотрелся, про себя отмечая, что подобной картины увидеть не ждал: с учётом вкусов Егорыча ему подошёл бы замок… причём тот, где жил небезызвестный маркиз де Сад. — Двадцать два ноль ноль… — прочёл я, отыскав взглядом номер. Всё никак не пойму, по какому принципу нумеруются дома в США. Вроде это система координат («север–юг», «запад–восток»), но подробно вникать лень, да и необходимости нет. — Он что — скупил себе всю улицу?! — Кэсс поразилась своей догадке. — Но зачем?.. — Он любит уединённость, — мрачно ответил я. — С учётом того, что он творит в своём доме, это естественно. Мы открыли калитку, прошли за ворота. На лужайке перед домом была детская площадка с качелями и турником. На обшарпанной скамейке лежала кукла. При виде этой куклы я сжал кулаки. Слава богу, тут не было её хозяйки — хотя она точно ошивалась поблизости. Как и с десяток её сверстниц. «Они неписи, — мысленно сказал я себе. — Просто неписи — и не такие, как Цолфи с Ферзюбрем, а примитивные… Успокойся». Чтобы не смотреть на куклу, я повернулся к Кэсс: — Вам лучше остаться здесь. — Ладно… — она заняла качели. — Притворюсь покорной напарницей Джеймса Бонда. Буду вас ждать без «почему» и «зачем». Я вздохнул. — Он нас не впустит, если мы постучимся вдвоём. Поверьте, ему есть, что скрывать. — Тогда почему он назвал это место? Назначал бы встречу там, где скрывать нечего. — Потому что его секрет мне уже известен, — хмуро пояснил я. — И он полагает, что винить его не за что, поскольку он ничего плохого не сделал. Если честно, я не знаю, насколько он прав. Оставив озадаченную Кэсс на качелях, я пошёл к двери. Стучать не пришлось — замок щёлкнул, едва я взошёл на крыльцо. Дверь со скрипом приоткрылась, в проёме возникло конопатое личико. — Дядя Петя вас ждёт, — звонко сообщила девочка, глядя на меня снизу вверх. — Он просил передать, чтобы вы вошли один. Если зайдёте вдвоём, он исчезнет.