– А это что за зверь? – тут же заинтересовался офицер. – У неё оба задних колеса одновременно крутятся. Так что засесть на ней гораздо сложнее, чем на обычной машине. – Тем более, – тут же отозвался офицер. – Да не расстраивайся. Я за ценой не постою. А ты себе ещё одну соберёшь. – Соберёшь с вами. На ходу подмётки режете, – вздохнул Мишка, махнув рукой. Про пятого студента он так и не вспомнил. * * * Подготовка к осенней путине заставила Мишку забыть про все дела. Нужно было проверить и просмолить лодки, сменить на вельботе мотор и починить сети. Все эти заботы так увлекли парня, что он и думать забыл обо всех террористах разом. Избавились, и слава богу. Потратив неделю на подготовку, Мишка уже собирался начать загрузку закупленных для хантов товаров, когда в лодочный сарай, где старый мастер разрешил ему хранить лодки, ввалился странный человек. В первый момент Мишка даже не понял, кого видит. Только рассмотрев в выцветшем, потёртом рубище форменную тужурку, парень сообразил, кто перед ним. Заросший грязной, нечёсаной бородой, весь какой-то замызганный, с фанатично блестящим взглядом голодных глаз, перед ним стоял последний из группы студентов. Не спеша положив квач, которым смолил лодку, в ведро со смолой, парень начал подниматься, но студент, наведя на него ствол револьвера, хрипло приказал: – Не шевелись. – Это с чего бы? – равнодушно пожав плечами, уточнил Мишка. – Я в своём сарае. Это ты сюда ввалился, словно в кабак. – Что, не узнал? – хрипло рассмеялся студент. – Отчего ж. Узнал, – хмыкнул Мишка. – Ты и приятель твой у булочной меня избить хотели. Да только не вышло. Что, думаешь, успел сбежать, так теперь сможешь меня убить безнаказанно? – А кто меня накажет? Контрразведка твоя? Так им теперь не до таких мелочей. Да и ты не та птица, чтобы мстить за тебя, – криво усмехнулся студент. – Для контрразведки, может, и так. А вот казаки за своего следопыта тебя точно найдут. И шкуру твою на барабан натянут. А может, просто на кол посадят. Хунхузы их всякому научили. – Не посмеют, – стерев с рожи усмешку, огрызнулся студент. – А кто им указ? – иронично хмыкнул Мишка, плавно смещаясь на шаг в сторону. – Ты б прежде, чем в эти места ехать, уложение о казачестве почитал. Знаешь, почему вы погорели? – Потому, что ты предал, – снова захрипел студент, наливаясь злобой. – С чего это я предал? – удивился Мишка. – Не помню, чтобы я в вашей ячейке участвовал или кому-то свою службу обещал. Или ты можешь другое сказать? – Нет, – буркнул студент с едва заметной растерянностью. – Вот и я не помню такого. Это вы ко мне пришли, да ещё и угрожать начали. На том и погорели. Вы же людей простых и за людей не считаете. Вспомни, сколько раз вы все в мой адрес слово «быдло» произносили. Что? Не помнишь? А вот я помню. А чем я хуже вас? Тем, что хорошего образования не имею? Или тем, что в крестьянской семье родился? – Я не говорил, что ты хуже нас, – растерянно буркнул студент. – А чего ж тогда сразу грозить начали? – Нам спешить пришлось, – проворчал студент, явно не ожидавший такого наезда. – И что? Какое мне дело до вашей спешки? У меня своих забот хватает, – продолжал давить Мишка, про себя злобно усмехаясь: «Давай, давай, умник, оправдывайся. Вот что с вами грамотеями хорошо, так это то, что вам всегда мозги засрать можно. Пришёл убивать, так стреляй, а не полемику устраивай». – Ты не должен был в контрразведку ходить, – нашёлся студент. – Чего это? И потом. Кто сказал, что я туда ради вас пошёл? Чтоб ты знал, лучшие карты этих мест именно у контрразведки. Даже у местных золотодобытчиков таких нет. Чтобы донос на вас написать, доказательства нужны. А откуда они у меня были? – этим вопросом Мишка поставил оппонента в очередной тупик. И пока тот соображал, что ответить, плавно сдвинулся ещё на пару шагов в сторону. В этих его перемещениях был только один смысл. У стены на стеллажах лежали сушившиеся доски. Это было отличное укрытие от мягких револьверных пуль. А самое главное, штабель был далеко от ведра со смолой. Горячая смола – отличная зажигательная смесь. Начнись пальба, и возможность возникновения пожара будет весьма велика. Так что начинать веселье лучше на своих условиях. Подальше от такой опасности. – Всё равно я должен тебе отомстить, – мотнув головой, словно отбрасывая ненужные мысли, заявил студент. – Мы дали клятву, что любой, из-за кого члены нашей ячейки пострадают, будет уничтожен вместе с семьёй. Я решил начать с тебя. А когда все прибегут сюда, отправлюсь к тебе домой. – А вот это ты зря сказал, – прорычал Мишка, одним движением выхватывая пистолет и прыгая за штабель досок. Револьверный выстрел в сарае прозвучал неожиданно громко. Пуля с неприятным стуком врезалась в дерево, но парня уже было не достать. Прижавшись к стене, он тут же опустился на колени и заглянул под штабель. Доски были выложены на обрезки толстых брёвен, так что между полом сарая и досками был солидный просвет. Чуть сместившись в сторону так, чтобы видеть вход, Мишка устроился поудобнее и, прицелившись в ногу в стоптанном сапоге, плавно нажал на спуск. Раздавшийся вслед за выстрелом вопль прозвучал для него словно музыка. Подбитый студент, визжа как недорезанная свинья, катался у входа в сарай, разом забыв и про месть, и про оружие. Вскочив из-за штабеля, Мишка подскочил к нему и, ногой отбросив в сторону револьвер, не раздумывая, саданул студента рукоятью пистолета по башке. – Достал орать, – проворчал парень, быстро накладывая жгут и связывая ему руки за спиной. Объяснив подбежавшему народу, в чем проблема, он мрачно осмотрел вельбот и, вздохнув, покосился на студента. Лодочный мастер, моментально сообразив, в чём дело, хлопнул его по плечу, с улыбкой проворчав: – Вези этого куда надо. Вельбот я сам досмолю. Сразу видно, что дело не простое. – Угу. Политика, – мрачно кивнул Мишка. – Этот с дружками хотел чугунку взорвать, когда по ней солдат на фронт повезут. А меня нанять хотели, чтобы я их к нужному месту отвёл. – Значит, правильно стрелил сволочь эту, – с ходу заявил мастер. – Езжай. А за вельбот не беспокойся. Всё сделаю как надо. – Спаси Христос, мастер, – почтительно поклонился ему Мишка. – Тебя спаси, – ответил тот, неожиданно перекрестив парня. Ухватив пленного за шиворот, Мишка оттащил его к своей телеге и, швырнув в кузов, словно куль, взялся за вожжи. Монгол легко вытянул телегу на дорогу и тут же взял привычную рысь. Спустя полчаса парень втащил едва очнувшегося студента в здание контрразведки и, передав его дежурному, отправился на доклад к начальству. Внимательно выслушав его, Владимир Алексеевич покрутил головой и, закурив, вздохнул: – Как же мне вся эта мразь надоела. Всё неймётся им. Революцию подавай. – Избави нас Господи от такого, – перекрестился Мишка. – Знаешь, что это такое? – удивлённо посмотрел на него офицер. – Про Французскую революцию читать приходилось, – пожал Мишка плечами. – Когда сын на отца, а брат на брата шли. Всю страну кровью залили. – Это откуда у тебя такая литература? – подобрался контрразведчик. – Чтоб ты знал, подобное чтиво считается запрещённым. – Знаю. Каторжный один лет пять назад книжку потерял. А я подобрал да прочёл. – И что потом? Куда эта книжка делась? – В печку отправил, – отмахнулся Мишка. – Не понравилась она мне. Жестокая. Вроде на первый взгляд всё правильно написано. Особенно про равенство и братство, а ежели подумать, так страшно становится. Там ведь прямо сказано было, что всех, у кого деньги есть, уничтожить нужно. А за что? За то, что они своей головой думать умеют? – Как книжка называлась? – быстро спросил контрразведчик. – Не знаю. У неё обложки не было. Видать, её специально сорвали. – Зачем? – не понял офицер. – А чтобы на себе носить, – усмехнулся Мишка. – Каторжан ведь не обыскивают. Только вещи проверяют. – Хочешь сказать, что они такие книги на себе переносят? – удивился офицер. – А вы не знали? – насторожился Мишка. – Откуда? Я ж с каторжными дела не имею. Если только допросить кого. А так ушёл по этапу, и хрен с ним, – развёл контрразведчик руками. – Так-то оно верно, да только вам при вашей службе подобные вещи знать нужно бы обязательно. А то недолго и заточку в бок получить по незнанию. – Правильно мыслишь, – помолчав, согласился контрразведчик. – И много ты таких приёмов знаешь? – Есть малость, – проворчал Мишка, судорожно вспоминая всё, что когда-либо читал или слышал о тюремных хитростях. – А как получилось, что он сбежать успел? – на всякий случай сменил Мишка тему. – Так ты и виноват, – тут же перевёл контрразведчик стрелки. – Я?! – возмущению Мишки не было предела. – А кто? Кто приятеля его помял так, что к нему пришлось доктора вызывать? Это ж надо было пнуть так, чтобы рёбра треснули! У тебя, небось, и конь легче лягается, – усмехнулся офицер, и Мишка, приметив в его глазах весёлые искорки, успокоился. – Пусть скажет спасибо, что только раз пнул, – буркнул он, усмехнувшись в ответ. – И вообще гимнастикой заниматься надо, а не только книжки читать. А то вздумали революцию делать, а здоровья на две затяжки. Дашь оплеуху, и головёнка отвалится. – Да от твоей оплеухи и у здорового мужика голова отвалиться может. Ты ж силы своей не знаешь, – рассмеялся офицер. – В общем, дело так было. Когда мои олухи в их дом ввалились, этот господин к доктору за мазями для приятеля ходил. И на обратном пути увидел, как того увозят. Дождался, когда всё стихнет, и в бега подался. – Как-то слабо он бегал, – хмыкнул Мишка. – Месяца не прошло, а выглядит бродяга бродягой. У меня собака чище, чем эта рожа. – Так это ты в тайге как дома. А он ту тайгу только на картинке видел, – снова рассмеялся офицер. – А взрывчатку нашли? – задал Мишка следующий вопрос. – Встретили, – кивнул Владимир Алексеевич. – Как оказалось, телеграфист тоже из этих был, – скривился он. – Как нас на станции увидел, так с перепугу за револьвер схватился. Хорошо, толком стрелять не умеет. Успели скрутить раньше, чем палить начал. Он и должен был ту взрывчатку получить и спрятать. В общем, нет пока больше на станции телеграфиста. – Чем дальше в лес, тем ну его на хрен, – забывшись, проворчал Мишка. – Как-как? – удивлённо переспросил контрразведчик. – И где ты только эти присказки находишь? – со смехом спросил он.