– Там шарики калиброванные, ровные. Да ещё и полированные. Чтобы сам подшипник крутился ровно, – принялся пояснять парень. – Ты сначала объясни, что это вообще такое, – вдруг рассмеялся казак. – Я ж в той механике ни уха ни рыла. Было б оружие какое, так разобрался бы. А так… – он махнул рукой, всем своим видом выражая полную безнадёгу. – Так просто, на пальцах, этого и не объяснишь, – растерялся Мишка. – У меня в кузне один есть. Старый. Покажу, как зайдёте, – пообещал Елисей. – От так оно будет правильно. Своими руками пощупать оно всегда надёжнее, – обрадовался атаман. – Ладно, станичники. Расходитесь. Нечего у ворот толпиться, – зычно скомандовал он, и народ принялся разбредаться по своим делам, негромко обсуждая новинку. – Да уж, Миша. Умеешь ты удивить, – проворчал атаман, снова обходя машину по кругу. – Расскажи мне кто, что такое возможно, не поверил бы. – С чего? – не понял Мишка. – Так ведь это сколько всего знать надо, чтобы такое мало придумать, ещё и сделать, – растерянно пояснил казак. – Для того и покупаю журналы всякие по технике да по оружию, – развёл Мишка руками. – Это выходит, ежели тебе тех подшипников дать, то ты и несколько таких повозок сделать сможешь? – неожиданно спросил атаман. – Нет, – помолчав, мотнул Мишка головой. – Тут дело не только в подшипниках. Знаний нужных мне не хватает. А что до частей всяких, так их ещё много надо. Разных. А таких даже в депо нету. Это ж даже не автомобиль. Так. Баловство. – С чего это баловство? – вдруг возмутился атаман. – Ездит же. – Угу. Но только вперёд. А настоящий автомобиль ещё и задом ездить может, – вздохнул Мишка и принялся распахивать ворота. Закатив машину под навес вручную, он забрал покупки и, позвав атамана пить чай, отправился ставить самовар. Женщины копались в огороде, но Танюшка, услышав голос отца, тут же понеслась к нему. После истории с похищением Мишка стал для неё чем-то вроде иконы. Любое его слово воспринималось девчушкой словно откровенье Божье и исполнялось бегом. Понимая, что ребёнка крепко напугали, парень старался уделять ей побольше внимания, пытаясь сгладить этот страх. Вот и теперь, выскочив из-за дома, Танюшка с разбегу кинулась ему на шею. Обняв дочку, Мишка чмокнул её в подставленную щёку и, отдав одну из сумок, что полегче, велел идти мыть руки и накрывать на стол к чаепитию. Сам же, подхватив самовар, снова вышел на крыльцо. Атаман, присев на ступеньку, морщась, массировал бедро чуть выше колена. – Опять разболелось? – осторожно поинтересовался Мишка. – Ноет, проклятая, – вздохнул казак. – Видать, к дождю. У меня перед дождём всегда так. Ни разу не ошибся. Я смотрю, девчонка тебя за настоящего отца почитает, – сменил он тему. – Так родного она и не помнит. Возил её как-то на погост, могилы родителей показывал. Поплакала да успокоилась. Маленькая ещё, – вздохнул Мишка. – Ну, оно, может, и неплохо, что маленькая, – вздохнул казак. – Может, и так, – пожал Мишка плечами. – Только я ведь не скрываю, что не родные мы. Подрастёт, сама решит, как дальше быть. А я что могу, делаю. – Золотое сердце у тебя, Миша, – решительно заявил казак. – И девчонку чужую растишь, и родителей родных ей забыть не позволяешь, и волю дать готов. Я бы так не смог, – честно признался он. – В моём доме живёшь, так будь добра меня за отца почитать. Меня так учили. – Не стану спорить, Сергий Поликарпович, – вздохнул в ответ Мишка. – Да только могилы родные забывать не след. Кровь она не водица. Я так думаю. – Ну, может, оно и верно, – помолчав, проворчал атаман. Самовар вскипел, и казак тяжело поднялся, кряхтя, словно старый дед. Они прошли в дом, где Танюшка, высунув от старания кончик языка, накрывала на стол. Для этого ей приходилось забираться на стул, чтобы поставить на стол очередную тарелку. С улыбкой понаблюдав за этим действом, Мишка поставил самовар на стол и, быстро заварив свежий чай, принялся помогать дочери. Точнее, она приносила из кухни всё нужное, и Мишка, подхватив ребёнка на руки, поднимал над столом, где она и расставляла всё как надо. За этим занятием их и застали вернувшиеся женщины. Поздоровавшись с гостем, они тут же кинулись доводить дело до конца. Глафира, критически оглядев стол, повернулась к парню и, уперев кулаки в бёдра, возмущённо спросила: – А за нами послать не мог? Что ж ты нас позоришь? Неужто в доме баб нету, чтобы всё правильно сделать? – Не шуми, – улыбнулся Мишка. – У меня кроме вас ещё и дочка есть. Вот она и постаралась, – пояснил он, кивая на входящую в комнату Танюшку со стопкой тарелок в руках. – Так это она накрывала? – растерялась тётка. – А что тебе не так? Тоже хозяйка, хоть и маленькая, – рассмеялся Мишка, подхватывая дочку и держа её над столом. Растерянно посмотрев на этот тандем, Глафира только удивлённо головой покачала. Настя же, уложив сына, вышла в комнату и, посмотрев на них, тихо прыснула от смеха. – А ежели уронит посуду? – снова заворчала Глафира. – Сам же говоришь, маленькая. – Мама Глаша, тебе что, стекляшек жалко? – удивился парень. – Да бог с ними, с тарелками. Сама ж порезаться может, – фыркнула тётка. – Ничего. Порежется, крепче запомнит, как делать не надо, – твёрдо ответил Мишка, глядя тётке в глаза. – Это верно. Мы, Глафира Тихоновна, казачат своих так же учим. Даём первое оружие в руки и смотрим, как управляется. – Додумались. Мальцам оружие, – снова зафырчала Глафира. – Мама Глаша, ты язычок прикуси, – рыкнул Мишка, осаживая её. – Чем фыркать, лучше до конца дослушай. – Это верно, – одобрительно кивнул атаман. – Так вот. Даём мальцу шашку и смотрим, что он с ней делать станет. Кровь-то заиграет сразу, он ею взмахнуть пробует и всё одно порежется, как ни хоронится. Вот после этого малец и запоминает, что оружие не игрушка и, чтобы правильно им орудовать, учиться надо. Так и тут. Раз убыток принесёт, а науку получит. И запомнит её крепко. – Я и так знаю, что посуду двумя руками держать надо, – неожиданно заявила Танюшка, внося в комнату глиняные миски под выпечку. – А убытка я тяте не принесу. Он добрый и работает много. А посуда денег стоит. – Умница моя, – рассмеялся Мишка, подхватывая её на руки вместе с ношей. – Хозяюшка. Не слушай их. Пусть ворчат. Лучше смотри внимательно, как мамка с бабой Глашей делают, и повторяй. Только не спеши. Так быстрее научишься. Уговор? – Уговор, – с серьёзной моськой пообещал ребёнок. Смеясь, Глафира быстро расставила всё по местам и пригласила собравшихся к столу. * * * Очередная поездка в депо возникла неожиданно. Как оказалось, для текущего ремонта турындыки запчастей в сарае просто не осталось. А ремонтировать её приходилось регулярно. Только теперь, лично столкнувшись с этим, Мишка понял, почему в его прошлом во всех фильмах про старые времена водители без конца копались в моторах. Слишком слабый станочный парк и почти полное отсутствие нужных сплавов. К тому же он всё-таки решил сляпать хоть какой-то узел сцепления и коробку передач. Пусть простейшие, на коленке, но они были просто необходимы. Ездить с тем убожеством, что он собрал для начала, было чем-то вроде мазохизма. Весть о том, что у него появилась новинка, уже облетела весь посёлок, так что мастера, едва завидев парня, тут же принялись задавать ему вопросы. Больше всего их поразила скорость автомобиля. Сам же Мишка ничего особенного в этом не видел. Просто удачный подбор диаметров шестерён. Мастера попутно с разговором помогли ему собрать подходящие железки, и парень уже собирался распрощаться, когда рядом со свалкой появилась странная парочка. Двое молодых людей в форменных тужурках студентов политехнического института. Как оказалось, это будущие инженеры, которых отправили сюда на практику. Обычно такое не практиковалось, но в условиях войны, когда грамотных специалистов не хватало, это был выход. Окинув молодёжь задумчивым взглядом, Мишка потянул за рукав ближайшего рабочего и, понизив голос, спросил: – А сколько их всего приехало? – А пятеро. И баба с ими, – небрежно пожал плечами мастер. – Баба?! – удивился Мишка. – Ну, как баба, – задумался мастер. – С виду барышня вроде, а как в глаза глянешь, так баба и есть. Да ещё и злющая, как сука цепная. И говорит чудно. – А откуда приехали-то? – не отставал Мишка. – А хрен их знает. Люди бают, ажно из столицы. – Далековато забрались, – задумчиво протянул парень. – А нам-то что? Приехали и приехали, – пожал мастер плечами и тут же вступил в обсуждение какого-то узла, о котором спорили остальные уже десять минут. «Вот не нравятся мне эти рожи, – вздохнул про себя Мишка, украдкой рассматривая студентов. – Вот гадом буду, члены какой-нибудь ячейки вроде социал-дерьмократов или эсеров-бомбистов. Взгляды ну ни разу не студенческие. Таким взглядом скорее жертву выбирают. Хотя для надзора за ними специально обученные люди есть. Лезть в контрразведку с одними подозрениями глупо. Алексеич меня, конечно, выслушает, но всё равно потом пошлёт и будет прав. Тут хоть какие-то доказательства нужны». С этими мыслями, загрузив всё собранное в телегу, Мишка уселся на облучок и, тряхнув поводьями, направил Монгола в сторону булочной. Свежая выпечка давно уже стала его слабостью. Да и своих лишний раз порадовать не мешает. У Насти стали проявляться странные желания как результат беременности. Так что посещение булочной стало обязательным номером любого посещения посёлка. Не спеша проезжая по улицам, парень старательно отслеживал примеченную парочку посредством заглядывания в окна домов и лавок. День был солнечным, и отражение в стёклах было чуть хуже, чем в зеркалах. Привязав коня к коновязи, он прошёл в лавку и, затарившись по полной программе, вернулся к телеге. Укладывая покупки, парень то и дело незаметно осматривался. Спустя две минуты та же парочка вышла из-за угла и решительно направилась к телеге. – Ага. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, – фыркнул Мишка, быстро касаясь ладонью рукояти пистолета. – Это тебя Михаилом зовут? – с ходу спросил один из студентов, едва подойдя. – И вам здоровья, сударь, – выпрямившись, усмехнулся Мишка, демонстративно оглядывая обоих студентов. Оба худощавые, жилистые, явно из небогатых семей. Физиономии типично славянские, на улице встретишь и пройдёшь мимо. Никаких особых примет. Разница только в цвете глаз и росте. Заговорил тот, что пониже. От его ответа оба явно растерялись. Быстро переглянувшись, они принялись обходить телегу с двух сторон. Вот этот манёвр Мишке сразу не понравился. Так что он, недолго думая, двинулся навстречу тому, что шёл к нему со стороны Монгола. Если что, конь запросто может цапнуть обидчика хозяина. Делая вид, что осматривает упряжь, Мишка добрался до головы коня чуть быстрее противника и, погладив его морде, принялся отвязывать. Подошедший студент, которого такое непочтение явно разозлило, попытался перехватить поводья, но Монгол, не раздумывая, клацнул зубами, едва не ухватив студента за запястье. – Не балуй, господин студент, – заворчал Мишка, словно рассерженный пёс. – Конь непростой, и зубы здоровые. Ухватит, лечиться устанешь. – А если я сейчас полицейского кликну и скажу, что ты мне нарочно вред причинил? – злорадно поинтересовался студент, опасливо отступая в сторону. – Зови, – хмыкнул парень, – послушаем, что тебе полиция скажет. – Погоди, Степан, – осадил приятеля второй студент. – Так ты Михаил или нет? – повернулся он к парню. – Я-то Михаил. А вам-то что до того? – спросил Мишка, с самым независимым видом складывая руки на груди.