– Снег глубокий. Голодно им. А ежели в том распадке постоянно свежую кровь разливать, пойдут, – уверенно кивнул Мишка. – Ну, волков мы так уже били. А росомах? Они в стаи не собираются, – всё ещё сомневаясь, принялся спорить паренёк. – Верно. Только ты забыл, что это не их места. Они тут пришлые и территории ещё не поделили. Да и много их, сам говоришь. – Это да. Много, – кивнул Илкен. – Вот потому и пойдут, – уверенно отрезал Мишка. – Ну, сам вспомни, как часто парни следы их удачной охоты видели? И как часто было, чтобы вокруг туши следов драки не было? – Всегда были, – согласился Илкен. – Пожалуй, и вправду получится. – Должно получиться, – тряхнув головой, заявил Мишка. – Парням передай, пусть кровь и кишки с охоты готовят и место ищут. А мы пока лесным отваром займёмся. Помнишь ещё, что для него нужно? – поддел он приятеля. – Завтра всё принесу, – улыбнулся тот в ответ. – Ох, и хитрый ты, Мишка. Отец такого не придумал. – Он правильно охотиться умеет. А тут не охота, тут, считай, война, – вздохнул парень. – И где ж ты воевать научился? – ехидно усмехнулся Илкен. – Книжки читал, там и учился, – выдал Мишка уже привычный ответ. – Хорошо тебе, – вдруг вздохнул Илкен. – Ты грамоту знаешь. – Так учись, – развёл Мишка руками. – Кто мешает-то? Сказал бы раньше, что хочешь грамоте учиться, я бы тебе азбуку, книжку специальную привёз, по которой у нас детей читать учат. Да показал бы, как по ней учиться. – Я тебе и так много за что должен, – неожиданно проворчал Илкен. – Не понял! – от растерянности Мишка чуть котелок из рук не выронил. – Это что ещё за счёты между нами? – Отец говорит, балуешь ты меня. И украшения для невесты сделал, и ножи специальные привёз, и в избе своей всё что нужно брать позволяешь, – принялся перечислять паренёк. – А я, вместо того чтобы знания охотничьи у него перенимать, только ерундой занимаюсь, – закончил он, пригорюнившись. – Ну не хочу я охотником быть. Мне резьба интересней. Да и люди говорят, что получается у меня это. Даже шаман так говорит и с отцом всё время из-за меня спорит. – Понятно. Проблемы отцов и детей, – проворчал Мишка, усмехнувшись. – А ежели по уму, то кому ещё у него знания перенимать? – спросил он. – Так брату бы моему среднему и передал, – моментально нашёлся Илкен. – Он с ружьём только что не спит. Даже с другими ребятами ему играть не так интересно, как по тайге лазить. Он и сейчас уже лучше меня стреляет и следы читает. А дальше вообще обойдёт. – Ну, оно, может, и верно, – задумчиво почесав в затылке, согласился парень. – В общем, это дело не одного дня. Торгат, сам знаешь, своего решения так просто не меняет. Так что пока ты у него в помощниках, делай, как решили. А дальше видно будет. – Так, может, сразу отцу всё рассказать? – подумав, предложил Илкен. – Ну, таиться от него не надо. Но и влезать поперёк его задумок не стоит. В общем, подбери из молодых кого. На которых Торгат не особо рассчитывает. Он пусть своё делает, а мы своё попробуем. Только смотри, чтобы стрелки толковые были и с терпением. Понял? – Сделаю, Мишка, – решительно кивнул паренёк. – И сразу всем скажи, ежели своевольничать станут, то больше в свою охоту такого никогда не возьму, – пригрозил Мишка. – Это обязательно, – ехидно усмехнулся Илкен. – Не понял, это что ещё за шуточки? – насторожился Мишка. – А им отец всегда так говорит, когда к тебе в помощь посылает. А парни знают, что с тобой всегда что-нибудь интересное будет, и рвутся, друг друга отпихивая. – О как! – растерянно буркнул Мишка, не ожидавший услышать такое. – Я что-то не пойму, отец вроде тебя на своё место готовит, а парней заставляет меня слушать. С чего бы? – И отец, и шаман в один голос говорят, что духи на твоей стороне, а ты за нас. Потому и получается у тебя тут всё всегда. И без добычи ты не уходишь. А самое главное, что ты воевать умеешь, и дом духов защищаешь. А значит, если ты сказал, нужно обязательно сделать. Иначе всему племени плохо будет. «Мама, роди меня обратно! – мысленно взвыл Мишка, слушая его откровения. – Осталось только из меня тотемного зверя сделать. Из бревна вырезать, перед стойбищем поставить и на все камлания кровью и жиром мазать. Но Торгат-то каков?! Духи на моей стороне. Вот, блин, попал. Ладно, взялся за грудь, говори что-нибудь. Точнее, полезай под юбку. Тьфу ты, куда меня понесло? Так, спокойствие, Мишка. Только спокойствие. Пока вроде всё правильно делаешь. А дальше война план покажет». – Чего молчишь-то? – вывел его из задумчивости вопрос паренька. – Вспоминаю, не забыл ли чего, – вздохнул Мишка, отвлекаясь от раздумий. – А что тут можно забыть? – удивился Илкен. – Мы ж вроде ещё не идём никуда. Только думаем, как всё сделать. – Вот и я о том. Ладно. В общем, парням сказать, чтобы место подходящее нашли, на деревьях засидки устроили и оружие готовили, – быстро перечислил парень. – Всё так, – кивнул Илкен. – А мне ещё стрелков получше отобрать из молодых. А сколько отбирать-то, Мишка? – Засидок не меньше шести надо, чтобы распадок плотно перекрыть. Вот, значит, дюжину и подбирай. Одни в засаде сидят, другие греются. Потом поменяются. Ну и ещё пару-тройку из тех, кто бегает быстро, чтобы могли весть передать, ежели случится чего. – Ага, понял. Сделаю, – чуть подумав, кивнул Илкен. – А как быстро это всё надо? – тут же задал он следующий вопрос. – Ну, сам-то подумай, – возмутился Мишка. – Сам сказал, копытные уходят. Значит, чем быстрее, тем лучше. – Тогда сегодня и займусь, – вздохнул Илкен и явно нехотя начал собираться. – Да ладно. Одна ночь погоды не сделает, – смилостивился Мишка, видя его неохоту уходить. – Завтра с утра займёшься. А пока давай чай пить. И, кстати, ты обещал мне свои фигурки показать, – напомнил парень. – Так я принёс, – засуетился Илкен, вскакивая и бросаясь к мешку, с которым пришёл. – Лучшие отобрал, в подарок тебе, – добавил паренёк, роясь в своём мешке, оставленном у порога. – Вот. Смотри, – смущённо выдохнул он, выставляя на стол целую батарею фигурок. «Мать твою, да у парня настоящий талант!» – ахнул про себя Мишка, рассматривая его творения. Тут и вправду было на что посмотреть. Животные, вырезанные из моржовой или мамонтовой кости, были словно живые. Больше всего это было похоже на японские нэцкэ, только более реалистично. Вот олень, готовый сорваться с места и бежать от опасности. Вот притаившаяся рысь на ветке дерева. А вот вставший на дыбы медведь. Взяв в руки фигурку своего тёзки, Мишка принялся вертеть её во все стороны и неожиданно понял, что это тот самый гигант, шкура которого висит у него в доме. Малость охренев от такого открытия, парень удивлённо посмотрел на юного художника и, покачав головой, спросил: – Как у тебя это получается? Это же тот самый медведь, который через перевал пришёл. – Признал, – радостно улыбнулся Илкен. – Да как тут не признаешь, ежели его морда мне до сих пор иногда снится, – фыркнул Мишка. – Ты и вправду мастер. А соседушку моего вырезать сможешь? – Конечно. – Сделай. Я этого тут оставлю. На память. А того домой заберу, – пообещал Мишка лучащемуся от удовольствия пареньку. * * * Сумерки медленно сгущались, и таёжные тени начали превращаться в мифических чудовищ. Глядя на этот театр теней, Мишка вдруг понял, откуда в русском фольклоре столько описаний всякой нечисти и нежити. Человеку с богатой фантазией в подобные часы может и не такое привидеться. Особенно если он на нервах. В очередной раз вздохнув, парень плавно приложил к глазам бинокль и всмотрелся в подлесок. Вот уже пятый час они сидели по засидкам, выжидая, когда к приманке подойдёт зверь. Основная ставка была, конечно, на волков. В этом плане с ними было гораздо проще. Стая, осознавая свою силу, вполне могла рискнуть атаковать даже более грозного противника. Что говорить, если оголодавшие звери запросто могут задрать взрослого медведя, окажись он между ними и добычей. Умение охотиться стаей у волков в крови. Другое дело – росомаха. Это зверь-одиночка, но при этом свирепый и очень упрямый. Даже серьёзно раненная, она не отступит и будет драться до последнего, стараясь добраться до глотки противника. И именно этим они были самыми опасными. Выносливые и сильные, они могут сутками гнать жертву, выжидая, когда она свалится без сил. Оглядев самые дальние кусты, Мишка перевёл бинокль поближе и, чуть вздрогнув, замер. А спустя пару секунд над тайгой раздался посвист сойки. Это был сигнал от парней, что они видят зверя. Спустя минуту с другой стороны раздался треск сороки. Ещё один. Похоже, сидели они тут не зря. Оставив бинокль висеть на ремешке, переброшенном на шею, Мишка откинул колпачки с прицела и плавно поднял винтовку. Наведя её на то место, где заметил какое-то шевеление, парень невольно вздрогнул. Светящиеся глаза росомахи, казалось, смотрели прямо ему в лицо. «Твою мать! Так и заикой стать недолго, – мысленно сплюнул парень, отслеживая каждое движение животного. – Ну, давай, косолапая. Вылезай. Там же так вкусно кровью пахнет. И людей нет. Даже запаха железа не прослеживается. Тихо всё. И жрать сильно хочется. Ну, вылезай». Словно услышав его мысли, росомаха выбралась из кустов и, проваливаясь в снег по грудь, медленно направилась к приманке. Похоже, голод оказался сильнее осторожности. Неожиданно прямо под деревом, на котором сидел Мишка, раздалось полное злобы и ненависти рычание. Едва не свалившись с настила, на котором сидел, парень осторожно опустил голову, пытаясь разглядеть зверя. Ещё одна росомаха, гораздо крупнее первой, высунувшись из-за его дерева, скалилась на вышедшую на поляну. «Я не понял, это второй зверь или уже третий? – прошипел про себя Мишка. – Сигнал вроде с другой стороны подали». В ту же секунду краем глаза заметив какое-то движение в другой части распадка, он замер и, осторожно скосив глаза, увидел третьего зверя. «А вот это уже серьёзно. Нас шестеро, а зверей трое. Одной пули любой из них будет мало. Главное, чтобы драться не начали. А то весь мех попортят», – усмехнулся про себя Мишка, плавно, по сантиметру, смещая винтовку на третьего зверя. Стрелять вертикально вниз слишком неудобно. С учётом калибра и оптики, ему лучше всего было брать самого дальнего зверя. Подведя перекрестье прицела росомахе в грудь, Мишка задержал дыхание и плавно прижал спусковой крючок. Винтовочный выстрел оказался неожиданно громким. Росомахи разом смолкли, и тут же раздались новые выстрелы. Зверь, в которого стрелял Мишка, подпрыгнув, медленно завалился набок, слегка подёргивая лапами. «Этот есть. Что с остальными?» – мелькнула мысль, и парень плавно, словно танковая башня, развернувшись, навёл прицел на вторую росомаху. Подранок, тяжело переваливаясь и проваливаясь в снег, пытался скрыться в подлеске. – Э, нет, подруга. Мы так не договаривались, – прошипел парень, наведя перекрестье ей на затылок. Ещё один выстрел, и росомаха посунулась мордой в снег. А дальше события понеслись вскачь. Дерево, на котором он сидел, вдруг затряслось, а под настилом раздался яростный рёв. «Вот только этого не хватало», – взвыл про себя Мишка, вскакивая и подвешивая винтовку ремнём на ближайшем суку. Следующим движением выхватив пистолет, он упал животом на настил, опустив руку с оружием вниз. Метрах в трёх ниже засидки по стволу рывками поднимался здоровенный самец росомахи. Увидев охотника, зверь оскалил клыки и издал ещё один леденящий душу рёв. – Да ты задолбал орать, – рявкнул Мишка в ответ и, чуть сместив ствол, спустил курок. Тяжёлая свинцовая пуля ударила зверя прямо в открытую пасть, моментально оборвав его рык. Поперхнувшись, росомаха издала какой-то странный полустон-полувой и рухнула в снег. Оглядевшись, Мишка закинул винтовку за спину и начал спускаться. Нужно было ободрать шкуру до того, как туша замёрзнет. Оказавшись на снегу, парень быстро осмотрелся и, убедившись, что парни занялись делом, достал нож. Четверть часа привычной работы, и тяжёлая шкура отправилась в мешок. Выбив клыки, Мишка хозяйственно прибрал их в карман и, ухватив тушу за задние лапы, поволок её к куче требухи, игравшей роль приманки. Подошедший к нему Илкен, одобрительно кивнув, глядя на размеры зверя, негромко поддел парня: