– Значит, весь их план по охране Реликвий провалился, и теперь самый страшный кошмар воплощается в жизнь, а они? Уехали отдыхать на острова? – Не знаю, – ответил Хассан. Единственной причиной, по которой он знал о существовании Потерянной Розы, был свиток, найденный в Великой Библиотеке Назиры, куда спрятал его отец Хассана. Соглашение, гласившее, что члены Потерянной Розы являются защитниками четырех священных Реликвий, источников Дара. Возможно, он слишком многого хотел, надеясь, что тайная сеть защитников придет им на помощь. Возможно, все дело в том, что отец каким-то образом был связан с этими людьми, и это давало ему проблеск надежды. А когда Джуд рассказал, что встречался с их главой в Эндаррионе, что она вернула Реликвию Сердца и помогла им найти Реликвию Взора, создалось впечатление, что Потерянная Роза где-то все-таки существует и направляет их. Но Хассан чувствовал себя глупым ребенком, когда позволял себе такие мысли. Никто не придет и не поможет им. – Возможно… – Хассан не договорил, взглянув на Гектора. Он сомневался, что сможет завершить мысль, но все равно продолжил: – Может, мне стоит вернуться в Назиру? Глаза Гектора широко распахнулись. Хассан сделал свой выбор – два месяца назад, когда они все собирали идеи по частям, стараясь создать что-то похожее на план из руин Бехезды. Хассан мог бы вернуться в Назиру, присоединиться к Кхепри, Зарин и другим и снова выступить против Летии, когда она ослабла после отъезда Иерофана. Но он этого не сделал. Он остался с Джудом и Гектором в надежде остановить Иерофана – Палласа. В надежде помочь им спасти Беру, девушку с силой бога. Тогда ему казалось, что это правильный выбор: спасти мир, чтобы спасти свой народ. А теперь он не был в этом так уверен. Скрипнула дверь, и в комнату вошел Джуд. Его взгляд был прикован к полу, а тело словно отяжелело от усталости. Повисло напряженное молчание, и, кажется, оно становилось все острее каждый раз, когда они оказывались в комнате втроем. – Внизу есть еда, – безжизненным голосом сказал Джуд, снимая потрепанную куртку. – Уже поел, – ответил Гектор. Хассан промолчал, наблюдая, как Джуд проходит через комнату, открывает их общий шкаф и вешает туда куртку, двигаясь отрывисто и неестественно. – Архона Базилевса арестовали, – сообщил Хассан, глядя в напряженную спину Джуда. Тот не повернулся. – Знаю. Мы с Гектором вместе узнали об этом. – И что же такого оказалось важнее возвращения сюда и информации, что весь наш план разрушен? – требовательно спросил Хассан, поднимаясь на ноги. – Я гулял, – коротко ответил Джуд. – Какая разница? – А такая, что мы уже шесть недель в Тель-Амоте, а ты едва пошевелил пальцем, чтобы помочь нам с планом, как остановить Иерофана. Я придумал его, я связался с Архоном Базилевсом. Я даже не знаю, где ты проводишь половину времени! Ты вообще хочешь вернуться в Паллас Атос? Наконец Джуд повернулся к нему: – А ты? Или хочешь убежать назад в Назиру? Значит, он слышал. Хассан не удивился, он уже привык жить с двумя людьми, одаренными невероятно острым слухом. – Я хочу поехать в Паллас Атос, – с жаром ответил Хассан. – Хочу остановить Иерофана. Спасти ту девушку и остановить бога, как мы и планировали. Джуд встретился с ним взглядом, и по его лицу пробежала тень боли, слишком ужасная, чтобы ее озвучить. Хассан видел, как она скрывалась в глазах Джуда с той самой первой недели в Бехезде, когда они обыскивали руины в поисках знака, что пророк, Антон, все еще жив. Но ничего не нашли. По пути назад в Тель-Амот казалось, что Джуд спрятал свою боль, запер ее где-то глубоко, словно мог лишить ее воздуха и удушить. Но Хассан видел, что это она его душит. Он знал, что Джуд едва спит, ложится в ранние часы утра и выматывает себя тяжким трудом в порту, прежде чем вырубиться от полного изнеможения. Он заставлял себя тренироваться вместе с Гектором, фехтовал и практиковал коа с энтузиазмом, граничащим с одержимостью. А иногда просто закрывался без видимой причины, как предыдущей ночью, когда Хассан предложил выпустить пар за карточными столами. Джуд вылетел из комнаты, не сказав ни слова, и вернулся лишь на следующее утро. А еще примерно месяц назад случился инцидент, который привел к тому, что можно назвать уличной дракой. Джуд против полдюжины свидетелей. Они не могли с ним сравниться. Одного он почти убил, и Хассану с Гектором пришлось оттаскивать его. Хассан был слишком хорошо знаком с этой яростью. Как и Гектор. Они оба понимали, что это на самом деле. Горе, способное разорвать вас на части, если ему позволить. – Его нет, Джуд, – твердо сказал Хассан. – И лучший способ справиться с этим – продолжать жить. Закончить то, что начал вместе с ним. Остановить Иерофана. – Он не… – Джуд замолчал, сжимая челюсти и глядя в окно. – Если ты хочешь сдаться, то пожалуйста. Возвращайся в Назиру, я тебя не держу. Прежде чем Хассан успел ответить, Джуд вышел вон из комнаты. Через окно снова ворвался соленый воздух, обдав прохладой Хассана, опустившегося на кровать. – Ты же не вернешься в Назиру, да? – спросил Гектор, прервав долгое молчание, повисшее после ухода Джуда. – А как же Иерофан? Как же Беру? Хассан поднял взгляд на Гектора. Тот рассказал ему однажды вечером, когда оба хорошо выпили, что девушка для него значила. Эта новость сильно ударила по принцу, слишком сильно. Потому что он вспомнил Кхепри и оставленное позади в Назире. Несмотря на ложь и уничтоженное между ними доверие, он так скучал по ней, что иногда едва мог дышать. – Наш план развалился на части, – сказал Хассан. – Союзники закончились, а я не могу сидеть здесь и ничего не делать, Гектор. Только не снова. Ситуация слишком напоминала первые недели в Паллас Атосе после того, как Иерофан завоевал Назиру. Жизнь на вилле Летии, ожидание. Отчаянное желание получить хоть какую-то частичку информации, хоть в чем-то быть полезным. – Просто давай подождем еще пару дней. Еще одну неделю. Хассана удивил мягкий, умоляющий тон Гектора, и он проглотил возражения, вертевшиеся на кончике языка. Возможно, они еще не все перепробовали. – Я поговорю с Джудом, – пообещал Гектор. – Мы со всем разберемся. Может, нас отвезет контрабандист, или мы спрячем… – Неделя, – согласился Хассан. Назначив срок, он почувствовал себя лучше. Словно вернул контроль. Он мог дать Гектору еще неделю, обязан был после роли, которую сыграл в освобождении бога. Роли, которую они все сыграли, доставив бога в руки Иерофана. – Но так или иначе, когда неделя подойдет к концу, я покину Тель-Амот. 3. Эфира Должно быть, в этот раз Беру сделала или не сделала что-то ужасное. Вот о чем в первую очередь подумала Эфира, когда свидетели вытащили ее из комнаты во второй раз за два дня. Обычно они наказывали ее прямо там, но, возможно, в этот раз мало было просто показать Беру последствия в виде оставленных синяков. Возможно, в этот раз они заставят Беру смотреть. Эфира пыталась не думать об этом, пока они шли по незнакомой резиденции Архона Базилевса в Паллас Атосе. Огромная, занимающая большую территорию вилла, построенная на скалах с видом на море, была такой огромной, что напоминала замок. Эфире же она служила тюрьмой. Ее пускали только в комнату, в которой она спала, на прилегающий к ней двор с видом на море и, конечно же, в комнату Беру, где они ужинали вместе каждый вечер. Куда бы ни вели ее сейчас свидетели, там она раньше не бывала. Они подошли к большим дверям, за которыми оказалась роскошная комната в золотых и белых цветах. У ряда полок с книгами, декоративными дощечками и вазами стоял мраморный стол. Помещение походило на кабинет. Возможно, отсюда Архон Базилевс управлял городом, прежде чем Иерофан заковал его в цепи. В глубине комнаты, у окон, через которые просачивался яркий свет, стоял сам Иерофан. Его чистые белые одеяния и золотые солнечные лучи создавали вокруг него ореол, и Эфира почти поняла, почему священники Паллас Атоса поклонялись ему. Когда свидетели втолкнули Эфиру в комнату, она увидела, что Иерофан не один. Облокотившись на стол рядом с ним, стоял Илья Алиев. Он скрестил руки на груди и пытался выглядеть элегантно и беззаботно. Эфире хотелось его убить. Он прошелся по ней взглядом, останавливаясь на тонких цепях вокруг запястий. По выражению его лица девушка ничего не могла понять. Она резко отвернулась, прежде чем их взгляды встретились. За последние два месяца Эфира периодически видела его мельком то из двора, то в коридорах, но этого было достаточно, чтобы понять, что он снова втерся в доверие к Иерофану благодаря своей обычной смеси из шарма, отсутствия морали и желания выполнять отвратительные задачи, которые ему давали. Но теперь они впервые встретились в одной комнате после того дня в Бехезде. Еще одного любимого лакея Иерофана, того, с шрамами от Божьего огня, нигде видно не было, а значит, и Беру здесь нет. – Пожалуйста, – мягко обратился к Эфире Иерофан, – присаживайся. Словно Эфира согласилась на эту встречу. Словно она тут гостья, а не пленница. – Мне и так хорошо, – ответила она, не двигаясь с места. – Уверен, тебе любопытно, почему я тебя позвал. Так и есть, ведь она едва видела Иерофана с тех пор, как они приехали в Паллас Атос. Кажется, ему достаточно было держать ее взаперти и приводить только тогда, когда нужно было контролировать с ее помощью Беру. Сейчас происходило нечто другое. Но она не знала, что именно, и потому нервничала больше, чем если бы он просто привел ее ради очередных побоев. – Илья говорит, что ты в городе не в первый раз, – продолжал Иерофан. – Не так давно ты убила священника, не так ли? Не так давно. Сколько уже прошло? Четыре-пять месяцев? Словно целая жизнь. – У тебя есть определенная репутация, верно? – спросил Иерофан. – В этом городе и в других. Бледная Рука. Убийца грешных. Эфира смотрела на него, гадая, к чему он клонит. К признанию? – Чего ты хочешь? – спросила она в раздражении. Иерофана, видимо, не задела вспышка Эфиры. Он позволил повиснуть молчанию, чтобы наказать ее, пока она ждала его реакции. – Я хочу, чтобы ты, – медленно произнес он, – продолжила здесь работать. – Работать? – Архон Базилевс сейчас находится в цитадели и ожидает свою смерть, – сказал Иерофан. – Я бы хотел, чтобы ты принесла ее ему. Эфира на мгновение замолчала. Иерофан хотел, чтобы она убивала ради него?