Беру спрыгнула на землю между ними. – Прости, что нарушаю твой загруженный график острых поддевок и… Эфира? Эфира глянула, моргая, на сестру, которая казалась не менее шокированной. Беру пришла в себя первой, бросилась к Эфире и обняла ее. – Ты в порядке! – Оставлю вас, – сказал Илья. Эфира слышала, как он отошел, но видела только сестру и чувствовала ее крепкую хватку. – Я так волновалась, – сказала Беру, спрятав лицо на плече сестры. – Я не знала, почему они перестали давать нам видеться. И понятия не имела, что они с тобой делают. А потом Илья обо всем рассказал мне. – Илья, – повторила Эфира, отстраняясь. – Вы и правда работаете вместе? Беру кивнула. – Почему? Как? – Это сложно объяснить, – призналась Беру. – Знаю, ты думаешь, что тебе нельзя ему верить… – Потому что нельзя! – воскликнула Эфира. – Нам нельзя. Беру, ты не знаешь его так, как я. – Возможно, – согласилась Беру. – Признаю, сначала я скептически относилась к его мотивам. Но… – Но ничто, – сказала Эфира. – Что бы он ни сказал, чтобы завоевать твое доверие, это ложь. – Он ничего не говорил, – ответила Беру. – Он многим рискнул, просто увидевшись со мной. Приведя тебя сюда. И если ты не можешь доверять ему, то поверь, по крайней, мне. У нас есть план, как вытащить тебя отсюда. – Вытащить меня отсюда? – повторила Эфира, не веря свои ушам. – Беру, я… я не могу уйти без тебя. – Ты должна, – твердо сказала ее сестра. – Эфира, разве ты не понимаешь? Если ты сбежишь, Иерофан больше не сможет использовать тебя против меня. Эфира не была глупой и понимала, что слова Беру не лишены смысла. Но от одной только мысли о том, чтобы уйти без сестры, ей хотелось сжечь всю цитадель до основания. – Я не уйду без тебя, – сказала она. – Или мы выберемся вместе, или я останусь. Беру отвернулась, и на ее лице появилось отчаяние. – Ты должна была отпустить меня, – ее голос дрогнул. – Почему ты просто не могла меня отпустить? Она говорила про Алые врата? Или про тот момент, после убийства Гектора? Или, может, про первый раз, в Медее, когда Эфира очнулась и нашла Беру мертвую рядом с собой? – Послушай меня. – Эфира схватила сестру за плечи. – Я никогда не брошу тебя. Никогда. Беру дрожала в объятиях Эфиры, из их глаз, наконец, полились слезы. – Мы найдем выход, хорошо? – сказала Эфира. – Мы всегда его находим. Беру закрыла глаза, и по щекам потекли новые слезы. – Мне нужно идти. Иначе он заметит, что я ушла. Эфира понимала, что сестра говорит про свидетеля со шрамами, Лазароса. Она сглотнула и крепко обняла Беру, не зная, когда они снова увидятся. Беру медленно высвободилась и вытерла глаза: – Пожалуйста, хотя бы обдумай мой план. Пожалуйста. Она удержала взгляд Эфиры, ее ясные глаза блестели от слез, но Эфира ответила молчанием. Горько покачав головой, Беру развернулась и залезла в открытое окно. Эфира закрыла глаза, вздрогнув от звука захлопнувшегося окна. Она оставалась в укрытии за кустами еще мгновение, после чего вытерла глаза и вышла во двор. Илья ждал ее на другой стороне, облокотившись о колонну со скрещенными на груди руками. – Итак? – спросил он, когда она подошла. – Теперь ты мне веришь? Эфира не ответила и вошла в двери, которые вели внутрь. Он пошел рядом с ней по коридору, ведущему в ее комнату. Илья сделал то, о чем она просила. Отвел ее к Беру. И по какой-то причине Беру была удивительно уверена в его намерениях. Так сильно, что это смогло поколебать сомнения Эфиры. Из них двоих Беру всегда лучше понимала людей. В то время как Эфира первым делом видела в них самое худшее, Беру оценивала всех разумно. Она видела в людях хорошее или скорее видела о них правду, их намерения, что ими руководило. Взрослея, Эфира всегда позволяла действовать Беру, когда речь шла об общении с людьми. В ночь, когда она привела Антона в их убежище в Паллас Атосе столько месяцев назад, именно Беру убедила его помочь им. Возможно, каким-то образом она убедила и Илью. Возможно, она поняла, как завоевать его. Илью соблазняла власть, а Беру теперь была могущественной. Могущественнее Палласа. Могущественнее Эфиры. – Почему ты просил меня согласиться стать палачом Палласа? – спросила она вместо того, чтобы отвечать на вопрос Ильи. Его удивили ее слова. Вместо того чтобы ответить, он протянул руку и коснулся одного из наручников. И она поняла. Если она скажет да, если согласится стать палачом Палласа, то иногда, на какое-то мгновение, ему придется снимать с нее наручники. Она сможет использовать силу. – Я не могу убить его, – сказала Эфира. – Палласа. Если убью его, то печать падет, и Беру… – Знаю, – ответил Илья, – у меня была другая идея. – У тебя правда есть план? – осторожно спросила Эфира. – Способ вывести меня отсюда? Он кивнул. Его золотистые глаза не отрывались от нее, а рука все еще касалась ее наручника, но не кожи под ним. Она сделала вдох. – Тогда я скажу да. Когда Паллас снова призовет меня, я соглашусь стать его палачом. Но твой план… ты должен вывести отсюда и меня, и Беру. Иначе я не согласна. Она ожидала, что он начнет протестовать, спорить и говорить ей, что это невозможно, что это слишком опасно. Но он просто убрал руку и опустил голову, словно этого и ожидал: – Ладно. Они дошли до двери в комнату Эфиры, но вместо того, чтобы открыть ее, Эфира развернулась к Илье: – Что она тебе предложила? – Что? – Ты бы не стал рисковать просто так, – сказала она. – Если награды нет. Так что это? Что она тебе пообещала? Его кадык дернулся, когда он сглотнул, а глаза потемнели от чего-то, похожего на вину или сожаление. – Дар, да? – медленно произнесла она. – Она отдаст тебе чей-то Дар, если ты это сделаешь. Его челюсти напряглись. – Спокойной ночи, Эфира. Он развернулся и оставил ее стоять в дверях одну. 7. Антон Сон пришел к Антону разрозненными кусочками. Джуд на коленях в незнакомой комнате, его лицо – смесь синяков и свежих порезов. Резкий запах крови и громкий, быстрый ритм дыхания, вырывающегося из легких Джуда. И голос, шуршащий в воздухе, словно ветер в мертвых листьях. – Где пророк? Джуд не ответил. Кто-то ударил его по лицу, и шея Джуда дернулась в сторону. Он непокорно поднял взгляд, несмотря на текущую из уголка губ кровь.