– Бертрам подчеркнуто запретил посещения, – сказал Кевин. – Я сказал, что сам съезжу, но он ответил: нет. – Ну и что, подумаешь! – хмыкнула Мелани. – Допустим он сошел с ума. И что намерен сделать, расстрелять нас? Я здесь уже достаточно давно живу, думаю, что и половины подобных гадостей не случится. Кроме того, без вас им не обойтись. Такова реальность. – По-твоему, это может быть опасно? – спросила Кэндис. – Бонобо создания миролюбивые, – сказала Мелани. – Куда больше, чем шимпанзе, а шимпанзе не опасны, если только их не загнать в угол. – А как же тот человек, которого убили? – спросила Кэндис. – Так то во время отлова, – напомнил Кевин. – Загонщикам приходится подходить очень близко, чтобы стрелять из духового ружья. К тому же отлов велся уже в четвертый раз. – Нам нужно только одно: посмотреть своими глазами, – сказала Мелани. – Хорошо, как мы туда доберемся? – спросила Кэндис. – На машине, полагаю, – пожала плечами Мелани. – Так туда добираются, когда выпускают или отлавливают обезьян. Должно быть что-то вроде моста. – На восток вдоль берега идет дорога, – пояснил Кевин. – До туземной деревни она заасфальтирована, затем переходит в грунтовую. По ней я добирался, когда ехал осматривать остров еще до начала программы. Есть место, где остров и материк разделяет проливчик футов тридцать шириной. Тогда там был натянут висячий мост между двумя стволами красного дерева. – Может, мы посмотрим на животных, даже не перебираясь на ту сторону, – заметила Кэндис. – Давайте поедем. – Вы, милые дамы, просто бесстрашны, – произнес Кевин то ли с восхищением, то ли с завистью. – Как бы не так, – разуверила его Мелани. – Но, по-моему, ничто не мешает нам поехать туда и проверить, как обстоят дела. Узнаем, какие у нас шансы, тогда и обдумаем получше, как поступить. – И когда, по-вашему, надо ехать? – задал вопрос Кевин. – Я считаю: сейчас, – ответила Мелани. И, глянув на часы, добавила: – Лучшего времени не найдешь. Народ на девяносто процентов либо у бара на побережье в бассейне бултыхается, либо в атлетическом центре за тяжестями семь потов сгоняет. Кевин вздохнул, беспомощно опустив руки: он сдался. Спросил только: – На чьей машине поедем? – На вашей, – не раздумывая, выпалила Мелани. – У моей даже не все колеса приводные. Пока все трое спускались по лестнице и шли по исходящему зноем черному покрытию автостоянки, Кевина не оставляло гнетущее ощущение, что они творят глупость. Но, видя решительность, какую проявляли женщины, счел за лучшее не высказывать своих сомнений. На восточном выезде из города они проехали мимо кортов атлетического центра, битком набитых играющими в теннис. В воздухе было так влажно и так жарко, что теннисисты взмокли, будто только что во всем облачении побывали в бассейне. Кевин вел машину. Мелани сидела впереди рядом с ним, Кэндис устроилась на заднем сиденье. Все окна были открыты, поскольку температура упала до восьмидесяти градусов[14]. Солнце низко ушло на закат прямо позади них, время от времени лучисто выглядывая из-за облаков почти на горизонте. Сразу за футбольным полем зеленая масса леса взяла дорогу в тиски. Ярко оперенные птицы порхали взад и вперед среди сгущающихся теней. Громадные насекомые, словно миниатюрные летчики-камикадзе, с лету расшибались о ветровое стекло. – А джунгли, кажется, густые, – заговорила Кэндис. Она ни разу не выезжала из города на восток. – Вы себе и представить не можете, какие густые – откликнулся Кевин. Приехав в Кого, он поначалу попробовал несколько раз погулять в окрестных зарослях, но при обилии лиан и прочих ползучих без мачете такие прогулки были попросту невозможны. – Я вот подумала насчет агрессивности, – произнесла Мелани. – Уступчивость бонобо обычно объясняют матриархальным характером их сообщества. Наша же программа, в силу преобладающего спроса на мужских двойников, собрала особей в основном из самцов. Само собой, должно было вспыхнуть сильное соперничество из-за нехватки самок. – Мысль здравая, – согласился Кевин. И подивился, почему Бертрам не подумал об этом. – Местечко, похоже, прямо для меня, – пошутила Кэндис. – Может, стоит на следующий отпуск забить путевку не в пансионат Клуба медиков, а на остров Франчески. Мелани, рассмеявшись, предложила: – Поедем вместе. Они проехали мимо нескольких экватогвинейцев, возвращавшихся домой с работы в Кого. Большинство женщин несли кувшины и узлы на головах. Мужчины, как правило, шли с пустыми руками. – Непонятная культура, – заметила Мелани. – Женщины делают львиную долю работы: заботятся о продовольствии, носят воду, растят детей, готовят пищу, за порядком в доме следят. – А что мужчины делают? – спросила Кэндис. – Сидят да болтают о «высоких материях», – хмыкнула Мелани. – Мне, кстати, в голову пришло, – сказал Кевин. – И как я раньше об этом не подумал! Наверное, нам стоит сначала поговорить с пигмеем, который носит на остров еду, послушать, что он скажет. – По мне, мысль здравая, – подхватила Мелани. – Как его зовут, знаете? – Альфонсе Кимба, – ответил Кевин. Доехав до деревни, они остановились перед оживленным местным магазином и вышли из машины. Кевин вошел внутрь разузнать, где живет Кимба. – Тут места прямо сверхочаровательные, – заметила Кэндис, оглядываясь вокруг. – Похоже на Африку, только на ту, какую в «Диснейленде» иногда показывают. Деревню отстроила «Генсис» при содействии министра внутренних дел Экваториальной Гвинеи. Дома были круглые, из побеленных саманных кирпичей, с соломенными крышами. Загоны для домашнего скота сделаны из тростниковых рогожин, привязанных к деревянным кольям. Сооружения выглядели обычными для этих мест, но все – новенькое, радующее глаз изумительной чистотой. К домам подвели и электричество, и водопровод. Под землей проложили силовые кабели и трубы современной канализации. Кевин вернулся быстро и оповестил: – Все в порядке. Он тут рядом живет. Пойдемте, пешочком прогуляемся. Деревня жила своей жизнью: сидели и прохаживались мужчины, хлопотали женщины, носилась ребятня. Разводился огонь в стародавних очагах для готовки еды. Все вокруг был напоено радостью и дружелюбием, причиной тому послужило окончание долгого сезона дождей. Альфонсе Кимба оказался ростом меньше пяти футов, кожа его была черной как смоль. Когда он приветствовал своих нежданных гостей, с его широкого плоского лица не сходила улыбка. Хозяин попытался представить своих жену и ребенка, но те, застеснявшись, быстренько забились в уголок потемнее. Альфонсе предложил гостям присесть на тростниковую циновку. Затем достал четыре стакана и плеснул в них прозрачной жидкости из старой зеленой бутылки, в которой некогда хранилось моторное масло. Гости, робея, взяли стаканы в руки: выглядеть невежливыми не хотелось, но и пить никакого желания не было. – Спиртное? – спросил Кевин. – О да! – ответил Альфонсе, и улыбка на его лице стала еще шире. – Локото называется, из кукурузы. Очень хороший! Я его из своего дома привез, из Ломако. – Пигмей с явным наслаждением потянул самогон из стакана. В отличие от экватогвинейцев он говорил по-английски с французским акцентом, а не с испанским. Его родное племя, монганду, жило в Заире. В Зону он попал с первым завозом бонобо. Поскольку напиток содержал алкоголь, который, как считается, убивает вредные микроорганизмы, гости осторожно пригубили самогон. И тут же, невзирая на добрые намерения, скривились: пойло оказалось очень крепким и едким. Кевин объяснил, что они приехали разузнать о бонобо, которые живут на острове. Об опасениях, что некоторые обезьяны приобрели черты проточеловека, он не распространялся. Спросил только, считает ли Альфонсе, что здешние обезьяны ведут себя так же, как и те, что обитают на его родине, в Заире. – Эти все такие молодые, – ответил пигмей. – Поэтому очень непослушные и дикие. – Вы на остров часто ходите? – поинтересовался Кевин. – Нет, мне запрещают. Только когда мы отлавливаем или выпускаем, да и то с доктором Эдвардсом. – А как же вы дополнительное питание на остров отвозите? – спросила Мелани. – Там плотик есть, – пояснил Альфонсе. – Я его на веревке по воде подтягиваю, а потом обратно толкаю. – А с этой едой бонобо жадничают или делятся друг с другом? – задала вопрос Мелани. – Очень жадничают. – Пигмей даже головой осуждающе покрутил. – Вырывают, дерутся, как сумасшедшие, особенно из-за фруктов. Еще я видел, как один обезьянку убил. – Зачем? – спросил Кевин. – Думаю, чтобы съесть, – ответил Альфонсе. – Он ее унес, когда вся еда, какую я принес, кончилась. – Это больше похоже на шимпанзе, – сказала Мелани Кевину. Тот согласно кивнул и спросил пигмея: – В каком месте на острове отлавливали бонобо? – Всегда по эту сторону озера и ручья, – сообщил Альфонсе. – Никто на ту сторону, к скалам, не ходил? – уточнил Кевин. – Нет, никогда. – Как вы попадаете на остров для отлова? Все на плоту переправляются? Альфонсе от души рассмеялся. Даже слезинки с глаз кулачками отер. – Плот совсем маленький, – сказал он. – Мы с него все на ужин к крокодилам пошли бы. Мы по мосту переходим. – А почему мостом не пользуетесь, когда еду приносите? – спросила Мелани. – Потому что надо, чтобы доктор Эдвардс дал мосту вырасти, – объяснил Альфонсе. – Вырасти? – переспросила Мелани. – Да, – подтвердил пигмей. Трое гостей обменялись взглядами. Они явно не поняли. Кевин сменил тему: