У Хикарильев, например, есть легенда о том, как мужчины поссорились с женщинами и ушли жить на другой берег реки, попросив Духа воды не пускать никого из женщин на мужской берег. При этом они взяли с собой всех животных мужского пола. Поначалу женщины крепились, вели себя стойко и вполне самостоятельно. Однако вскоре дела у них пошли хуже, они ослабли, устали охотиться. Они начали призывать мужчин обратно. Девушки постарше занимались мастурбацией, пользуясь в качестве заменителя фаллоса гладко обточенными оленьими рогами и камнями, а также применяли для услады перья орла. Мужчинам тоже требовалось сексуальное удовлетворение. Они лепили из глины влагалища, но это не удовлетворяло их полностью. Женщины забеременели от всех предметов, которыми пользовались для самоудовлетворения, и от них родились монстры. Из глиняных влагалищ, которыми пользовались мужчины, также вышли на свет чудовища. Позже эти монстры были уничтожены персонажем по имени Убийца Врагов. В мифе есть очень выразительная сцена, когда Убийца Врагов приходит в логово одного из этих монстров. «Убийца Врагов спустился в жилище Чудовища и увидел там четырёх девушек. Эти четыре дочери Чудовища были единственными женщинами, у которых были влагалища. Они были Влагалищными Девочками. Хотя они имели облик настоящих женщин, в действительности они были влагалищами. Другие влагалища висели по стенам, но эти четыре имели формы девушек со всеми необходимыми частями тела. Они умели ходить… Когда Убийца Врагов спустился в их логово, все четыре девушки захотели совокупиться с ним. Одна сказала: — Ты пришёл повидать нас, пришёл для соития с нами. Но Убийца Врагов ответил: — Нет, я не для того появился здесь… А куда же подевались все мужчины, пришедшие сюда, — Мы пожрали их, так как нам это очень нравится». В дальнейшем дочери Чудовища неоднократно повторяют, что они пожирают мужчин, получая от этого несказанное удовольствие. Процесс еды является для них половым актом, так как они не просто женщины, но женские половые органы в человеческом облике. Цикл индейских сказок о монстрах весьма ярко показывает, насколько сильна была в обществе идеология вражды разнополых существ, насколько велико было желание одного пола доказать свою незаменимость и тем самым своё превосходство над другим полом. Но в результате вражды рождаются чудовища… Этот «институт враждебности» находит яркое проявление и в том, что воспитание детей — мальчиков и девочек — проходило раздельно. Едва девочкам исполнялось десять лет, им запрещали участвовать в самых невинных играх с мальчиками. Более того, даже родные братья переставали общаться с сёстрами напрямую. Им разрешалось общаться только через посредников. Им даже не рекомендовалось оставаться наедине, чтобы не давать людям повода для сплетен. При этом их отношения считались наиболее крепкими из всех, какие могли быть между родственниками. Так, например, возвращаясь из военного похода, мужчина в первую очередь дарил что-нибудь из трофеев своей сестре, а уж затем жене, матери и тёткам. Брат выказывал сестре самые сильные чувства любви и уважение. Однако взамен он требовал, чтобы его власть над сестрой была почти беспредельной. Отказ сестры выполнить какое-либо требование брата был для него несмываемым оскорблением. Известны случаи, когда это заставляло мужчину покончить жизнь самоубийством. Если такое происходило, то считалось, что девушка опозорила всю семью, за что её могли даже изгнать из племени. В полевых записках Хобеля о Шайенах приводится пример, когда изгнанная из дома женщина вернулась в племя через много лет, но отец отказался принять её. Он сказал: «Меня не интересует, сколько лет прошло с тех пор, как я отрёкся от неё за непослушание брату. Она мне не дочь. Я не желаю видеть её». Здесь очень хорошо видно, насколько сильным было в индейском обществе противостояние полов. Отец не становился на сторону дочери, он абсолютно не интересуется, права она или не права была, отказывая в чём-то брату. Отец принадлежит к лагерю мужчин, дочь — к лагерю женщин. Этим сказано всё. Мужчины стремились покорить женщин, завоевать их. Очень популярны были так называемые «любовные тросточки», с помощью которых мужчины подсчитывали победы на любовном фронте. Юноша мог выйти во время праздника с целой связкой таких тросточек, каждая из которых обозначала отдавшуюся ему женщину. Не только люди бились за главенство среди полов. Божества тоже вели войну в сексуальной сфере. Так, например, Вечерняя Звезда, от которой, по мнению Поуней, пошёл человеческий род, была эгоистичным существом и не желала обременять себя вынашиванием людей, поэтому вырастила у себя во влагалище зубы, чтобы избежать сношений с тем, кто попытался бы овладеть ею. Но это не помогло. Мужская сила в облике Утренней Звезды одолела сопротивление и оросило семенем гордую небесную женщину. В этой легенде ясно проглядывается антагонизм взаимоотношений мужского и женского начал. Кстати, об Утренней Звезде. Убийства пленников практиковались среди многих племён Северной Америки, но они не носили характер жертвоприношения, то есть убийство пленников не предназначалось, чтобы умилостивить какое-либо божество. Единственным дошедшим до нас ритуальным человеческим жертвоприношением является церемония Поуней, известная под названием Утренней Звезды. Это единственная церемония, которая не была связана с цикличностью времён года. Бывали годы. Случались годы, когда Поуни никого не приносили в жертву кровожадному божеству. Белые исследователи считают, что Поуни называли Утренней Звездой планету Марс, но в действительности индейцы нередко путали Марс с Юпитером и Венерой. Утренняя Звезда была первым божеством, которое Верховная Космическая Сущность (Тирауахат) поселила на небе. Сами Поуни называли её просто Большой Звездой (Упирикучу). Это божество имело обличье воина, который обязательно держал в руке тяжёлую палицу. Божество было не вождём, но воином. Оно обладало силой гораздо большей, чем все другие божества. И если Утренняя Звезда — мужчина, то Вечерняя Звезда (некоторые учёные утверждают, что это Венера) — женщина (Чупириттака, то есть Женская Белая Звезда). Поуни считали, что звёзды некогда были людьми. Каждое из небесных светил чего-то требовало от людей. Так, например, Вечерняя Звезда ждала подношений в виде снятых вражеских скальпов, бизоньего языка и сердца. Утренняя Звезда требовала убийства девушки. Поуни рассказывали, что давным-давно люди получили от Утренней Звезды какую-то девушку, от которой будто бы начало своё существование племя Поуни. Затем Поуни услышали требование Утренней Звезды убить эту девушку, чтобы через это завладеть её душой. Но не объясняют Поуни, зачем божество снова и снова требовало смерти девушки. Индейцы отправлялись на поиски жертвы только в том случае, если кого-то из воинов посещало видение Большой Звезды в облике сильного мужчины с типичной для Поуней наружностью, который говорил: «Я хочу, чтобы ты видел мой облик. Я есть тот, кто владеет силой на востоке. Я есть большая яркая звезда. Вы, люди, позабыли о моём существовании. Я внимательно слежу за вами. Пришла пора принести мне человеческую жертву. Пойди к старику, который знает, как проводить церемонию, и расскажи ему про твоё видение. Он объяснит тебе, что надо предпринять». Если индеец, проснувшись после такого сна, видел над горизонтом звезду, он понимал, что воин во сне не был обманом. После этого человек получал необходимые наставления у жреца Утренней Звезды, который был посвящён в детали церемонии жертвоприношения, и отправлялся в поход искать молодую женщину, ибо только женщина могла умилостивить страшное божество. Привезя пленницу в деревню, воин отдавал её в руки шамана. В течение всего времени, пока шла подготовка к церемонии, с девушкой обращались наилучшим образом, чтобы она не могла заподозрить ожидавшую её участь. Дело в том, что, согласно строгим правилам, жертва должна была добровольно подняться на эшафот, возведённый посреди деревни, иначе её испуганный дух не попал бы в объятия Большой Звезды. Церемония занимала четыре дня, в течение которых исполнялась двадцать одна священная песня. Первые четыре считались вступительными и посвящались Матери-Кукурузе. Песни с пятой по семнадцатую как бы направляли церемонию в правильное русло. Заключительные четыре песни были заимствованы из других обрядов (например, восемнадцатая и девятнадцатая обычно исполнялись во время обряда, когда в жертву приносилось просто мясо, а двадцатая песня обязательно исполнялась, когда девушку-жертву раскрашивали). Всю ночь перед торжественным рассветом шаман и его помощники плясали и пели. Наутро выводили пленницу. Девушка была раздета догола и выкрашена пополам в чёрный и красный цвет. Едва она заканчивала восхождение по ступеням, её немедленно привязывали, разведя её руки в стороны (как крылья парящего орла). К ней подбегал мужчина с пылающим факелом и изображал, будто хочет опалить лобковые волосы на девичьем теле, но не делал этого. Как только над горизонтом зависала утренняя звезда, выбегал второй мужчина и пускал стрелу в сердце жертвы. В наиболее ранних свидетельствах говорится, что сразу после этого жрец кидался к застреленной девушке и отсекал кремнёвым ножом пробитую грудь, поливая своё лицо кровью. Позже индейцы утверждали, что жертве не отрезали грудь, а только вырезали отверстие в груди, чтобы добыть горячую кровь и умыться ею. Суть от этого не меняется. Едва он проделывал это, к убитой пленнице бежал человек с куском свежего мяса и смачивал его кровью, после него приближались и остальные индейцы, неся с собой сухое бизонье мясо, чтобы оросить его кровью девушки и сжечь его затем на жертвенном костре. Считалось, что кровь жертвы не должна была упасть на землю под жертвенным алтарём. После того всё племя начинало дружно пускать в бездыханное тело стрелы, чтобы приобщиться к убийству. Даже маленьким детям помогали натянуть луки. Обычно стреляли в спину, исполняя военные песни. Один из помощников жреца отгонял в это время дух девушки взмахами топора или дубины, чтобы она быстрее вознеслась на небо и могла получить удовольствие от созерцания людей, ради которых умерла. Затем начинались радостные пляски. По такому случаю мужья разрешали своим жёнам надеть мужские головные уборы и взять в руки их копья, чего при других обстоятельствах не позволил бы ни один воин. Женщины шумно изображали военный отряд и обходили всю деревню по кругу. Ближе к полудню тело уносили за пределы деревни и клали его лицом к земле, чтобы оно сгнило и соединилось с землёй. Христианские священники утверждали, что главный жрец, оставшись один, вырезал у девушки печень и сердце, чтобы высушить их, растолочь и сделать из них целебный порошок. Однако эти свидетельства ставятся сегодня под сомнение большинством индейских исследователей, хотя ничего удивительного или особенного (с точки зрения индейцев) в этом не было. Почему не могли дикари, хладнокровно убившие беззащитную девушку, отрезать ей грудь или вырезать внутренности? Взгляды индейцев на жизнь сильно отличались от наших. Слово верховного жреца того или иного культа было свято. Шаман пользовался среди Скирей славой не просто человека, но существа, стоявшего непосредственно между людьми и сверхъестественными силами. Его называли курахус, что означает старец. Именно от шамана зависело благосостояние деревни. Он обеспечивал хороший урожай, богатую охоту, успешную войну. Положение шаманов было столь высоко, что в некоторых случаях даже вожди подчинялись их решению. Курахусы знали всё. Только они умели ориентироваться во всей сложности мироздания. Лишь им было открыто Истинное Знание. Среди многих ритуалов, посвящённых деятельности жрецов и знахарей, выделялось одно массовое представление, которое Скири-Поуни называли Тридцатидневной Церемонией Волшебной Палатки. Во время этого церемониального праздника лекари и шаманы собирались все вместе, чтобы продемонстрировать соплеменникам своё могущество. Самые ранние свидетельства рассказывают о том, что шаманы убивали на глазах всей деревни людей и оживляли их, отрубали конечности и заставляли их срастаться с телом без всякого следа, в считанные минуты проращивали зёрна различных злаков. Эти представления несомненно впечатляли индейцев. Сегодня невозможно сказать определённо, что стояло у истоков церемонии Утренней Звезды, почему индейцы убивали именно женщину, а не мужчину. Вполне возможно, что в этом убийстве проявлялся древний антагонизм полов, о котором уже шла речь. Для мужчин всякая женщина была своего рода врагом, которого необходимо было покорить. Юноша, одержавший победу на любовном фронте, получал одобрение своих сверстников. Мужчины приравнивали свои любовные подвиги к подвигам на военной тропе. Сексуальные отношения до свадьбы не были редкостью среди молодёжи, но обязательно держались в тайне от родителей, потому что девушке полагалось вести исключительно нравственный образ жизни. Матери наставляли своих дочерей: «Хорошая девушка должна оставаться одна до самого замужества. Уважением пользуется та девушка, которую мать научила вышивать и которая ни словом не отвечает на многочисленные ухаживания мужчин, пока не остановит свой выбор на ком-то одном». Тем не менее физиология давала себя знать, и девушки то и дело попадали в объятия своих возлюбленных. Наиболее суровые родители на ночь крепко связывали ноги дочери вместе, чтобы какой-нибудь ловкач не прокрался к девушке, приподняв полог палатки, и тихонько не вступил в сношение с девушкой прямо возле спящих родителей. Против таких ухаживателей был придуман и пояс девственности, который представлял собой верёвку из конского волоса или кожаный ремень, пропущенный между женских ног и препятствовавший входу в девичье тело. Этот широко распространённый способ защиты от посягателей на женскую честь очень мешал девушке, но поделать с ним ничего было нельзя. Существование подобных средств говорит о том, что для индейцев проблема половых сношений до официального замужества была весьма существенной. До нашего времени дошло множество историй, героями которых являются юноши-любовники, попавшие в руки родителей из-за того, что уснули возле своей избранницы, расслабившись после напряжённого любовного дела. Такие любовные встречи всегда были полны острых ощущений. Они должны были проходить непременно в полном молчании. В жилище могли находиться одновременно до десяти человек, могли быть и собаки, если хозяева пускали их внутрь. Следовательно, юноша, рискнувший прийти на тайное ночное свидание, обязан был вести себя максимально осторожно; такой поход в дом его избранницы ничем не отличался от похода во вражеский стан, где его могли запросто убить. В случае обнаружения незваного гостя, его могли принять за вражеского лазутчика со всеми вытекающими отсюда последствиями. Итак, женщины старшего возраста бдительно следили за девушками. Случалось, что неусыпная слежка со стороны матери продолжалась и после того, как девушка обретала законного мужа. Родители требовали за дочь с хорошей репутацией максимально большую плату. Именно поэтому старухи старались соблюсти честь своих дочерей и внучек незапятнанной. О том, что тема половых отношений присутствовала повсеместно, свидетельствует также огромное число курительных трубок, вырезанных в форме фаллосов. Многие трубки были украшены совокупляющимися фигурками. Принимая во внимание то, какое большое значение индейцы придавали курению, можно смело сказать, что такие трубки не были просто диковинными поделками, но использовались во время специальных обрядов. Индейские знахари были непревзойдёнными мастерами в изготовлении любовных эликсиров и волшебных флейт, которые приводили потенциального партнёра в состояние повышенного возбуждения. Наиболее действенной считалась так называемая Большая Флейта, сделанная из кедра и украшенная изображением коня (символ сексуальной силы). Эта флейта была настолько могущественной, что девушка, заслышав её мелодию, теряла над собой контроль и шла на звук флейты. Повести, составляющие сборник «Хребет Мира», населены бесчисленными призраками, и у читателя могло сложиться впечатление, что в его руки попали обычные сказки. Но именно такой — сплошь пронизанной мистикой — была жизнь туземцев. То, что для белого человека было лишь фантазией, для индейца было реальностью. Индеец и сегодня признаёт, что все вещи без исключения обладают, помимо знакомых и привычных нам качеств, ещё и мистическими способностями, а также наделены живым духом. Индеец живёт в мире, населённом множеством невидимых существ, среди которых есть души умерших, души зверей, души амулетов и т. д. И главным является то, что индейцы не просто верят в них, но сосуществуют с ними. Они знают наверняка, что невидимые силы присутствуют рядом, и во всех своих поступках исходят из того, что каждое действие человека непременно связано с действиями духов, которые занимают всё небо и каждую пядь земли. А. Нефёдов * * * notes Примечания 1 По своей природе вождь Жозеф был больше дипломатом, нежели военным. Он всегда спорил и уразумлял своих противников с позиции справедливости и силы. Что касалось договора о продаже земли, он говорил: «Если мы когда-либо владели этой землей, то мы и теперь владеем ею. Комиссионеры настаивают, что наша земля продана правительству. Но представьте, что приходит белый человек ко мне и заявляет, мол, мне нравятся твои лошади, Жозеф, я хочу купить их. Я ему отвечаю, что мне самому нужны мои лошади. Тогда он направляется к моему соседу и объясняет ему, что хотел бы приобрести моих лошадей, но я не продаю их. Сосед говорит ему: давай мне деньги, и я продам тебе лошадей Жозефа. Тогда белый человек возвращается ко мне и объявляет, что купил моих лошадей и что я должен теперь отдать их ему. Если правительство когда-то и приобрело наши земли, то именно таким способом». 2 Примерно в три тридцать пополуночи, когда забрезжили первые проблески света, стрелковая цепь направилась к индейским жилищам. Они находились почти в ста ярдах от ближайших палаток, когда полог одной из них откинулся и появился одинокий индеец. Он сел на свою лошадку и неторопливо поехал от лагеря, заехав прямо в ряды притаившихся в траве солдат. Лейтенант Вудраф писал позже: «Он низко склонился, чтобы разглядеть, что это было перед ним в сумраке». Жёлтый Волк сказал, что всадником был Наталекин, подслеповатый старик, слишком дряхлый, чтобы воевать. Мощный ружейный залп свалил его с лошади. 3 Полковник Гиббон, проводивший операцию, писал так: «Индейцам здорово досталось в первую атаку. Многие были застрелены в своих палатках. Сбежавшие дикари, однако, вскоре оправились и, поскольку нашим солдатам негде было укрыться, индейцы сумели обойти нас с флангов и спрятались на берегу в ивняке и на лесистых склонах гор в нашем тылу. Оттуда они открыли свой сокрушающий огонь по нашим людям, которые не знали, куда им скрыться. Были приняты самые различные попытки очистить от дикарей берег. Но едва мы отбивались от тех, кто перед нами, другие тут же объявлялись у нас сзади». 4 Прибывший на место сражения генерал Ховард вспоминал: «Место было ужасным — полынь, грязь и узенький ручеёк с мутной водой, и этой воды было так мало! Мёртвые лошади валялись повсюду вместе с другими свидетельствами сражения. Несколько раненых и убитых тоже находились там. В дополнение ко всему над землёй дико метался пронзительный ледяной ветер, от которого негде было укрыться. Если что-то может заставить человека ненавидеть войну, то представшее предо мной зрелище относилось к этой категории». 5 Вот что рассказывал Жёлтый Волк о начале очередного сражения: «Наступило утро, и бой возобновился. Пули жужжали повсюду. Большая пушка била по нам снарядами. Из траншей наши воины отвечали выстрелом на каждый выстрел. Погода окончательно испортилась, ледяной ветер был полон густого снега. Воздух пропитался пороховым дымом, сквозь который не прекращали бегать сполохи выстрелов. Солнце продолжало подниматься за тучами, но ярость сражения не стихала. С едой у нас было туго, да и костры не из чего уже было разводить. Сухой помёт мы сожгли в первую ночь, а хворост собирать вдоль берега под пулями слишком опасно… Молодой раненый воин лежал на бизоньей шкуре и умирал, ни на что не жалуясь. Детишки рыдали от нестерпимого холода. И никакой возможности развести костер… Всю ночь мы провели в земляных ямах. Холод становился жёстче. Снег валил и валил. Мы, мужчины, не могли позволить себе уснуть, несмотря на усталость, потому что ждали броска солдат каждую минуту. Ночь казалась бесконечной… Я чувствовал, что приближалась развязка». 6