— Сегодня я отправлюсь подальше в горы, — сказал он рано утром громким голосом, чтобы его слышали Длинные Пальцы и Жёлтая Пыль. — Хочу принести большерогого барана, давно мы не лакомились его жирным мясом… Собравшись, он отъехал от стойбища и, привязав лошадь в укромном месте, тихонько вернулся к деревне, чтобы из-за густой листвы наблюдать за своей палаткой. Вскоре он увидел Жёлтую Пыль. Она вышла, как и полагалось, с большим ножом за поясом и связкой ремней, но отправилась не напрямую к лесу, а через весь лагерь. Он слышал, как она запела песню на языке белых людей, проходя мимо жилища Говорливого Лося, затем круто свернула к реке. Прошло несколько минут, и входной полог палатки Говорливого Лося откинулся. Юноша выбрался наружу, накрытый раскрашенной бизоньей шкурой, и, лениво потягиваясь, побрёл в ту сторону, где скрылась за кустами орешника женщина с золотыми волосами. — Теперь я знаю наверняка, — прошептал Безлошадный, чувствуя закипающую в нём злость. Гневная кровь ударила ему в глаза, и на несколько мгновений всё почернело перед ним от вскипевшей злобы, но он взял себя в руки и скользящими кошачьими шагами двинулся в сторону реки, держась подальше от деревни. Он без труда обнаружил на мягком берегу следы Жёлтой Пыли и Говорливого Лося, которые под влиянием безудержного влечения сделались совершенно неосторожными. Прокравшись вдоль реки, он притаился перед густыми ветвями, за которыми ему послышался шорох. «Они даже не могут потерпеть, чтобы отойти подальше», — поразился он, и тут же в его голове вспыхнула сцена собственной встречи с белой женщиной, когда она ещё была женой Горного Ворона. Страх пронзил его насквозь. Он вспомнил сцены видения, открывшегося ему на краю высокой скалы, вспомнил дерущихся Черноногих, позади которых стояла голая женская фигура в золотом сиянии волос. «Вот почему она должна была умереть, — стрелой промелькнула мысль, — вот почему Медвежья Голова сказал, что не станет просить за неё от своего имени… Но мне поздно отступать…» Нет, у него и в мыслях не было убить распутную женщину. Он не желал расставаться с ней. Он представить не мог, чтобы рядом с ним ночами не лежало это белое тело, такое шелковистое на ощупь и дурманящее. Но он не собирался делиться ею ни с кем. Она будет жить только для него. И он будет жить, чтобы наслаждаться её горячей и ненасытной женственностью. Другие же пусть умрут. Безлошадный вытянул шею и застыл с выражением крайнего изумления на лице, когда разглядел сквозь листву, как неверная жена раздвинула ноги и нетерпеливо зашевелила бёдрами, приглашая Говорливого Лося. Юноша сбросил шуршащую накидку, оставшись совершенно нагим, и опустился на колени. Через несколько мгновений оба тела шумно задвигались. При этом Жёлтая Пыль нервно задирала кожаное платье выше и выше и в конце концов стащила его с себя через голову. Любовники были так захвачены страстью, что не увидели, как над ними выросла фигура обманутого мужа. Женщина взобралась на Говорливого Лося, навалилась на него всем телом и засыпала его лицо своими золотистыми волосами. Дыхание её было громким, почти яростным, бёдра двигались энергично. Он стоял над ними, сжимая правой рукой боевую дубину с тремя торчащими лезвиями, и прислушивался к кипевшей в его сердце ледяной пене. Казалось, кровь застыла в его жилах. Безлошадный протянул левую руку, схватил белокурый затылок женщины сильными пальцами и дёрнул на себя. Жёлтая Пыль перевернулась, тяжело тряхнув налитыми молочными грудями, и упала на спину. Говорливый Лось охнул от неожиданности. В ту же секунду ему в лоб вонзились с громким стуком три стальных лезвия. Говорливый Лось щёлкнул зубами, рывком вытянул мускулистые руки, оторвал от земли бёдра, выгнулся, прижимаясь затылком к помятой траве, и замер, не проронив ни звука. Безлошадный наступил на труп и вырвал оружие из черепа. Кровь густо залила оскалившееся лицо Говорливого Лося. Жёлтая Пыль хотела закричать, но голос отказал ей. Она закрыла лицо руками и сжалась в комок. — Быстро одевайся и возвращайся домой, — прошипел Безлошадный, всё ещё не веря в то, что убил соплеменника. — Никуда не выходи, ни с кем не разговаривай. Пройди назад по руслу реки, чтобы скрыть свои следы, и вернись в деревню с другой стороны… Он бросил женщине платье и без единого звука скрылся в зарослях. Вечером он вошёл в палатку и сказал: — Собирайте вещи, мы уходим отсюда. — Что случилось? — удивилась Длинные Пальцы. — Я убил Говорливого Лося, — ответил Безлошадный. — Думаю, что очень скоро его родственники будут обеспокоены его долгим отсутствием и начнут искать его. Тело лежит совсем недалеко, — при этих словах Безлошадный сверкнул глазами на Жёлтую Пыль, — его обнаружат без труда. А там, думаю, по следам поймут, чьих рук это дело. Поэтому мне придётся скрыться. Вы поедете со мной. — Я не поеду, — твёрдо ответила Длинные Пальцы. — Здесь моё племя, мои сёстры и братья. Здесь мой ребёнок. Почему мой сын должен превратиться в беглеца из-за того, что ты не умеешь держать в узде Жёлтую Пыль? Возьми свою зеленоглазую жену и её ребёнка, если хочешь, и уходи прочь. Я никому не скажу ничего. Но я не поеду с вами… Безлошадный молча вывел Жёлтую Пыль из жилища и отвёл к лошадям, постоял в раздумье и сказал ей, что ему надо вернуться в палатку ненадолго. Она стояла возле коня, испуганно втянув голову в плечи, и согласно кивала. Индеец бесшумно прошёл через лагерь к своему жилью и проскользнул внутрь. Увидев его, Длинные Пальцы вздрогнула. — Чего ты хочешь? — прошептала она и побледнела. — Ничего. — Он обвёл помещение хмурым взором и вдруг резко взмахнул топором. Жена едва успела открыть рот, но крик так и остался на губах. Топор проломил ей голову. Ещё через несколько минут Безлошадный скрылся вместе с Жёлтой Пылью в ночной синеве. Они взяли с собой двух запасных лошадей и лишь самые необходимые вещи. Младенец спал в мягкой кожаной люльке, надетой на спину Жёлтой Пыли. * * * Через неделю после бегства из родного селения Безлошадный столкнулся на тропе с индейцем по имени Сидящая Рысь, который был родным братом Длинных Пальцев и рыскал по округе в поисках убийцы своей сестры. В свои семнадцать лет Сидящая Рысь успел побывать лишь в двух военных походах, но получил в бою тяжёлое ранение в правое плечо, что искалечило его на всю жизнь. Он считался отличным следопытом, но из-за слабой руки не мог стать знаменитым воином, хотя всем существом стремился к этому. — Я вижу, что ты стал совсем самостоятельным, Сидящая Рысь! — крикнул ему Безлошадный, гарцуя шагах в десяти. — Ты не боишься выезжать один? — Я ничего не боюсь. Тем более меня не страшат такие трусливые собаки, как ты! — воскликнул с жаром юноша. — Ты, оказывается, способен убивать беззащитных женщин! Я искал тебя, чтобы посмотреть, похоже ли твоё сердце на сердце пса… — Ха-ха! Храбрец, иди ко мне, — оскалился Безлошадный, — и покажи мне, умеешь ли ты драться так же хорошо, как разговариваешь! Все вы умеете только ругаться, а я всегда был лучшим бойцом нашего рода! В те дни, когда Горный Ворон привёз в нашу деревню Жёлтую Пыль, мне было видение, в котором Черноногие бросались друг на друга и убивали. Теперь я понимаю, что это был знак мне, который указывал, что я должен убивать всех вас, чтобы сохранить Жёлтую Пыль. Я знаю, что вы все завидуете мне, потому что все хотите владеть этой красивой женщиной. Нет! Не получится! Вы все погибнете, если схватитесь со мной! Иди же ко мне, убедись в этом! Сидящая Рысь издал пронзительный крик и пустил коня в галоп, подняв над головой левую руку с копьём. Безлошадный нахмурился. Он был уверен, что юноша-калека не решится вступить в бой, но тот принял вызов. Безлошадный видел горящие глаза противника, его поднявшиеся дыбом волосы и прыгающие на висках и на шее костяные подвески. Длинное лезвие копья с привязанным к нему чучелом выдры и лапами рыси сильно раскачивалось в воздухе. Безлошадный поднял лук и без промедления пустил стрелу, услышав, как фыркнула тетива. Стрела пробила горло скакавшего и почти вся вылезла с задней стороны шеи. Горячим и острым ударом стрела буквально сорвала Сидящую Рысь с лошади. Он взмахнул обеими руками, выронил копьё и рухнул на мокрую землю, громко хрипя. — Вы все погибнете, если осмелитесь преследовать меня, — прошептал Безлошадный. После убийства Сидящей Рыси Безлошадный и Жёлтая Пыль прожили вдали от людей целый месяц. Женщина чувствовала, насколько невыносимым сделалось её существование. Она хотела привычного уюта, надёжного укрытия под сводами тёплой кожаной палатки, свободно горящего костра, жаждала слышать вокруг себя человеческие голоса. Её страшно тяготили постоянное напряжение в голосе Безлошадного, его раздражение и злоба, ей же хотелось смеяться и петь, а не произносить каждое слово почти шёпотом, чтобы никто не услышал их, ей надоело выискивать хворост, от которого не поднимался бы дым. Она хотела назад к людям. И она хотела мужчину, чувствуя, что её тело просто расплавлялось от неутолённых желаний. Но Безлошадный словно забыл о том, что она была женщиной. Он редко выезжал на охоту, и запасы мяса регулярно подходили к концу. Он всё время сидел и напряжённо думал о чём-то. Если ребёнок начинал хныкать, Безлошадный пичкал его порошком какой-то травы, вгонявшей малыша в мгновенный сон. Дожди стали редкими, всё чаще валил тяжёлый мокрый снег. Их шалаш был сооружён наскоро, и вода проливалась внутрь, но индеец, казалось, не замечал неудобств. Иногда в лесу раздавался протяжный, стонущий звук, и что-то срывалось с верхушки дерева и падало на землю. Но они не обращали внимания, привыкшие к таким шумам. Всякий раз, как Безлошадный отправлялся охотиться, Жёлтая Пыль начинала плакать. Глубокая, неразрешимая тоска давила её. — Господи, за что ты посылаешь мне эти испытания? В чём я провинилась перед тобой? — не переставала шептать она, в отчаянии сложив руки на груди. Как-то раз Безлошадный вскочил среди ночи, глядя прямо перед собой, и воскликнул: — Уйди от меня! — Что произошло? — испугалась женщина, всматриваясь в страшное лицо мужа. — С кем ты разговариваешь? — Горный Ворон. Он приходил ко мне сейчас. — Он что-нибудь сказал? — Да. Он сказал, что он очень близко, что я даже представить не могу, насколько он близко. Он сказал… — Безлошадный неуверенно замолчал, но всё же окончил свою мысль: — он сказал, что очень скоро отомстит мне… До самого утра мужчина не смыкал глаз, а когда забрезжил рассвет, Безлошадный насторожился уже не из-за призраков, а услышав отдалённые настоящие голоса. — Отряд, — прошептал он, — не Черноногие, чужие люди, чужая речь… Он взял в руки лук и застыл, напрягая слух. В этот самый момент в люльке зашевелился ребёнок и неожиданно закричал во всё горло. Его вопль был удивительно силён, и Безлошадному почудилось на секунду, что кричал не младенец, а взрослый мужчина. Впереди раздался дружный конский топот, на опушку вылетели, замелькав пёстрыми лоскутками, всадники в живописных рубахах и ноговицах. Их было не больше десяти человек. Лица были вымазаны яркой краской, волосы стянуты в косы у висков, а у некоторых ещё и свёрнуты пучками над лбами. В руках у всех были большие дубины с круглыми гладкими камнями на концах, и двое всадников несли длинные копья, обёрнутые медвежьей шкурой и украшенные возле наконечника птичьими хвостами. Круглые щиты с магическими рисунками болтались на сёдлах. У троих всадников на головах лежали волчьи маски с торчащими ушами и угрожающим оскалом. — Отрезатели Голов! — воскликнул Безлошадный. — Это твой сын привлёк их внимание, женщина! Он дал им знак… Атака была молниеносной, и Безлошадный успел выпустить только две стрелы, ни в кого не попав. Он издал душераздирающий стон, и в тот же миг длинное копьё ударило его в грудь. Он свалился, и древко протащило его по мокрой земле. Кровь брызгала из раны при каждом рывке лошади. Густой снег и жухлые листья собрались под спиной Безлошадного в мокрую охапку. Наконец, индеец, ударивший копьём, выдернул оружие и громко закричал, выражая свой восторг. Двое других промчались мимо Безлошадного, свесившись со своих скакунов и каждый стукнул дубиной Безлошадного по голове, демонстрируя свою ловкость соплеменникам. Остальные воодушевлённо улюлюкали. Жёлтая Пыль вжалась в дальнюю стену шалаша, выпученными глазами наблюдая за происходящим сквозь входной проём. Она не кричала, потому что инстинкт подсказывал ей затаиться. Впрочем, напавшие индейцы всё равно не уехали бы, не осмотрев неуклюжего жилища. Она видела, как один из них спрыгнул на оголившуюся под снегом чёрную землю и нагнулся над Безлошадным. Его сильные руки вцепились в голову поверженного противника, хрипящего и плюющего кровью. Победитель быстрым движением отсёк кожу с верхней части головы Безлошадного и поднял над собой добытый длинноволосый скальп. Другой опустился на колени рядом и что-то спросил у первого, тот отрицательно качнул головой, и подошедший двумя сильными ударами топора отхватил Безлошадному правую руку. Поверженный индеец сильно дёрнулся, ноги его согнулись в коленях, тело выгнулось, но очередной удар боевой дубины по голове успокоил его навсегда. Очередным взмахом победитель глубоко разрубил Безлошадному горло. Два всадника подскакали к шалашу, но не успели они заглянуть внутрь, как Жёлтая Пыль закричала. Никогда прежде она не кричала так пронзительно и страшно. Это был не голос человека, но звук смертельной боли и ужаса. Подъехавшие дикари отшатнулись от неожиданности, решив, что в шалаше прятался Злой Дух Сумасшествия. Они увидели качнувшуюся жёлтую копну волос, но приняли их за непонятное нечто. На раздавшийся крик поспешили остальные индейцы. Сгрудившись, они топтались перед входом в нерешительности. Жёлтая Пыль видела их блестящие глаза на лоснящихся от чёрной и красной краски лицах. Те двое, что изуродовали тело Безлошадного, протолкались вперёд, вытирая руки о подолы своих боевых рубах, и решительно шагнули вперёд, держа дубины с каменными набалдашниками наготове. Вдруг один из них засмеялся, обнаружив перед собой обыкновенную женщину. Остальные смущённо загомонили. Ближайший дикарь грубо схватил её за локоть и выволок наружу. На голове его лежала волчья маска, к каждому уху которой было привязано по ястребиному перу. Второй воин шагнул внутрь и вынес люльку с младенцем. Увидев ребёнка в мускулистых окровавленных руках, Эмили почувствовала, как волна незнакомой бешеной ненависти подкатила к горлу, из горла вырвался вопль, заставивший индейцев вздрогнуть. Материнское чувство пробудило в ней неведомую силу, и она вырвалась из цепкой хватки индейца, кинувшись к сыну. Дикари отпрянули от неё, растерявшись от внезапно пробудившей в ней животной ярости. Тот, что держал люльку с ребёнком отшатнулся и разжал пальцы. Люлька перевернулась в воздухе, и младенец с размаху ударился о передний шест шалаша. Эмили увидела кровь. Ей стало больно, словно она сама получила смертельный удар по темечку. Внутри что-то оборвалось, и всё мгновенно затянулось пеленой мрака. * * * Безлесая волнистая степь, запорошенная снегом, тянулась от горизонта до горизонта. Десять всадников медленно двигались по равнине, вытянувшись цепочкой. Расчёсанные на пробор и сплетённые в длинные косы волосы падали на грудь воинов. На головах трёх передних индейцев красовались волчьи шкуры. Привязанные к круглым щитам и двум длинным копьям перья весело трепетали на ветру. Позади вереницы шла лошадь с прицепленными к её спине жердями, нижние концы которых волочились по земле. Между жердями лежала на закреплённой в качестве ложа шкуре неподвижная Эмили. Шёл седьмой день после того, как она попала в руки Лакотов, известных среди остальных племён как Отрезатели Голов, а сознание так и не возвращалось к ней. Мужчины были поражены её внешним видом и тем, что она ушла из жизни, не умерев до конца. Она дышала, и они, посовещавшись, решили забрать её с собой. Никто не знал, зачем им могла пригодиться эта светловолосая женщина, не открывающая глаз, не говорящая, погружённая в странный сон, но Лакоты единодушно решили, что встреча с ней была послана Великим Духом. Ближе к закату солнца им навстречу внезапно выехал отряд человек в тридцать. Все они были тщательно выбриты на головах, и лишь маленькие чёрные хвостики волос свисали с затылков. Красные лучи солнца сверкали на бритых черепах. У некоторых к пучкам волос были привязаны чучела ястребов и орлиные хвосты. — Волки! — воскликнул один из Лакотов. — Плохой день, их слишком много, — сказал другой. — Я бы не стал драться… — Теперь поздно отступать. Они слишком близко. Давайте встретим их лицом и покажем, на что способны Лакоты! — воскликнул третий, вскинув копьё. Тем временем бритоголовые всадники развернулись широкой цепью и поскакали в сторону Лакотов. Столкновение казалось неминуемым. Уже были натянуты тугие луки, и стрелы дрожали на тетиве, готовые метнуться вперёд. И тут случилось непонятное.